Владимир Шпаков. Стражник: Роман. — СПб.: «Алетейя», 2014.

Куда уходит человеческая жизнь? Таким вопросом задаешься, читая роман Владимира Шпакова «Стражник». И еще вспоминаешь сакраментальное: «Не сотвори себе кумира». Кумиров сейчас пруд пруди, они свои у каждого микро-социума (иначе говоря, тусовки), и ради них немало людей отказывается от собственной судьбы, жизни, привязанностей и т.п.

Чаще всего кумиры создаются на политическом Олимпе — людям обязательно нужен «вождь» или хотя бы «лидер». Но и культурная среда нуждается в тех, кому следует поклоняться, кем должно восхищаться, и кого по прошествии времен (если повод найдется) можно безжалостно скинуть с парохода современности. Мы знаем немало историй, когда блиставшие во время оно режиссеры и актеры сходили со сцены и погибали в полной безвестности. Знаем и такие случаи, когда кумира создает не мнение тысяч поклонников, а ближний круг, претендующий на элитарность восприятия и в упор не видящий других ценителей искусства. Такой круг, по сути, и описан в романе «Стражник», который можно с полным правом (но без всяких попыток с чем-то сравнивать!) назвать «театральным романом».

Когда-то давно главный герой романа Жора Булкин вместе со своими друзьями прибыл из провинциального городка «завоевывать» Москву. Друзья увлекались театром, но лишь один из них добился на этом поприще реального успеха — это Клим Шергин, ставший известным режиссером. Судьба других сложилась менее удачно: Базин — вроде бы успешный, но не слишком заметный художник, интеллектуал Рогов нашел неожиданное применение своему таланту — он зарабатывает на жизнь, «обчищая» казино. Но Булкину не повезло в особенности, он по всем статьям классический неудачник. Вот эта четверка и составляет конфликтный многоугольник, где каждая вершина — собственный полюс напряжения.

Клим Шергин уже который месяц пребывает на грани жизни и смерти в одной из московских клиник (так начинается роман). Вход в его палату, можно сказать, охраняетБулкин, тем самым оправдывая прозвище — Стражник. Он получил его еще в детстве, когда вместе с друзьями играли в рыцарей. Вместе с другими юными романтиками (Базиным, Шергиным и т.д.) он смело шел в бой с загадочными существами в серых плащах, что обитают в таинственном замке Иргиль и властвуют над стихией времени. Булкин до сих пор бережно хранит детский рисунок, на котором изображен план местности, где расположен замок.

Однако детская игра, как явствует из сюжета, затянулась для него на целую жизнь, оказавшись совсем не «детской», а очень даже взрослой. План замка — не единственный фетиш Булкина, их у него собран целый чемодан. В нем афиши спектаклей и программки, обломки театральной бутафории, газетные вырезки, лоскутки театральных тканей и прочий ненужный хлам. Но для Булкина это святые реликвии. Более того, он собирается пополнить их список, ведь он всю жизнь, словно тень, неотступно следовал за Шергиным, а теперь, когда тот на пороге смерти, назначил себя главным и единственным его биографом. «Жора, который и раньше культ создавал, теперь вообще начнет ваять новое евангелие! Евангелие от Булкина!» — говорит о нем Базин.

«Евангелие от Булкина» — сюжетообразующий стержень романа. Герой проявляет изрядную изобретательность и находчивость, собирая материал для него. В погоне за письмами смертельно больной знаменитости, страничками его дневников, аудио- и видеозаписями, он встречается с теми, кто окружал Шергина. Со старой актрисой Берсеневой, некогда игравшей в его спектакле, с театральной критикессой по кличке Каракатица, с бывшей женой режиссера, ныне пребывающей в клинике для душевнобольных, с престарелым мэтром, у которого когда-то учился Шергин, и т. д. Все эти персонажи обрисованы автором точно и сочно. И каждый из них в той или иной мере добавляет новый кирпичик в «памятник нерукотворный», который ваяет Стражник-Булкин. Он вроде бы нелеп (что подчеркивается даже фамилией), но при этом предельно серьезен, он творит свой миф с маниакальным упорством, что скорее пугает, нежели смешит.

Но одним этим приемом структура текста не исчерпывается. Сюжет романа «Стражник» увлекательный, динамичный, изобретательный. Автор то переносит нас в прошлое, то снова возвращает в сегодняшний день, шаг за шагом приближая к ожидаемо трагической развязке, и одновременно с этим рисует яркую и узнаваемую картину театральной Москвы.

Творческая судьба Шергина совпадает с судьбами многих постперестроечных режиссеров. Его не обошло стороной тотальное увлечение драматургией Ионеско, Мрожека и Жана Жене. И когда многие бросились осваивать методы известных ранее лишь понаслышке Ежи Гротовского и Антонена Арто, Шергин тоже оказался в лидерах. В искусстве он —экстремал. Уже в первом своем любительском спектакле он выводит актеров на крышу пятиэтажки, что могло стоить одному из них жизни. Проводя опыты в области психотехники, он погружает актеров в стихию древних мифов, выбирая «самые кровавые их эпизоды», изобретает для них язык, «составленный из звуков дикой природы», в результате — его любимая женщина сходит с ума.

То есть все эти «эксперименты» не столь безобидны, они вообще выходят за границы собственно искусства театра и на каком-то этапе становятся средством манипуляции и подавления человеческой психики. Но остановиться на этом гибельном пути трудно, поэтому даже на смертном одре Шергин проводит жестокий театральный эксперимент, заставляя Булкина следовать заранее просчитанному и срежиссированному плану. Да и сама болезнь Шергина, в результате которой он медленно и неизбежно распадается на атомы, суть результат его неудачной игры со свойствами времени. От этого уже просто веет фантастикой, но не забудем, что «фантастический реализм» — фирменная черта Шпакова-романиста.

Образ Шергина важен автору не только как сколок театральной эпохи, через него он ставит важные нравственные и философские вопросы. Как соотносятся искусство и жизнь? Какова мера ответственности художника? Где тот предел, после которого искусство становится разрушительной силой?

Для своих друзей, героев романа, Шергин своего рода пробный камень. Все они, по сути, несчастные люди, в них ощущаются надрыв и неудовлетворенность жизнью, и все они в той или иной степени завидуют Шергину. Рогов прямо заявляет, что ему принадлежат идеи спектаклей Шергина, Базин доказывает, что своим успехом Шергин обязан его декорациям, у Булкина же преклонение и зависть слились в мощный комплекс, который определил всю его жизнь. Не случайно посвящение, предпосланное автором роману: «Константину Гавриловичу Треплеву». Да-да, тому самому Треплеву из чеховской «Чайки»!

Какой же выход предлагает автор, так круто замесив сюжет и предельно сгустив краски? Выход есть, он в жизни, в простых человеческих чувствах. На родине мальчишек, куда по прихоти Шергина заносит Булкина, живет пятый из «рыцарей» замка Иргиль — Виктор Кожурин по прозвищу Талисман. В свое время болезнь не позволила ему уехать вместе со всеми в Москву, и друзья, казалось, о нем совсем забыли. Тем временем Виктор создал свой театр в родном городке (антипод театра Шергина!), в котором теперь играет его взрослая дочь, да и сам он, хоть и ослеп, на удивление всем, как и прежде, выходит на сцену. Вокруг него группа преданных и заботливых учеников, помогающих режиссеру справиться со своей слепотой. Спектакли, которые ставятся в театре, приезжают смотреть зрители со всей России. Тепло, с легкой нотой сентиментальности описывает авторКожурина, его дочь и окружение. Теплота, способная растопить окаменевшие сердца…

К финалу роман обретает черты философской сказки-притчи, наводит на мысли о бренности жизни и эфемерности славы. Но таким и должен быть настоящий «театральный роман».