Виктор Овчинников — проницательный историк и сведущий краевед, высветивший события четвертьвековойдавности, когда «из далекой Персии» прибыло к русскому царю и патриарху посольство от Шаха Аббаса. Картины истории Московского царства от 1625 года собраны в книгу «Риза Господня» и изданы в Белгороде.  Я думаю, что оценить этот труд должны историки (прежде всего белгородского призыва, но не только).

Я же сосредоточусь на другом историческом повествовании Овчинникова: на его книге «Вровень с «золотым» и «серебряным» веками», где речь идет о близком и дорогом мне Московском университете. Собственно, Овчинниковаинтересовала биография уроженца города Корочи Белгородской губернии Ивана Двигубского, знаменитого ученого-медика, который был в Московском университете ректором в 1826—1833 годах. Как раз в ту пору, когда там воспитывались молоденький Михаил ЛермАнтов (так писалась тогда его фамилия) и Александр Гончаров (вспомнивший впоследствии, что с появлением в университете Пушкина «точно солнце озарило всю аудиторию»)… Сам Пушкин (которого на встречу со студентами привел в университет Уваров) не был настроен так солнечно и писал жене 27 октября 1832 года:

«Сегодня еду слушать Давыдова, не твоего супиранта, а профессора; но я ни до каких Давыдовых, кроме Дениса, не охотник — а в Московском университете я оглашенный. Мое появление произведет шум и соблазн, а это приятно щекотитмое самолюбие».

«Щекотит» Овчинникова не только озорство великого поэта, но общее настроение тогдашних «умников»: веселая злость их эпиграмм и упоение тем, как бы побольше «насолить» начальству.

Ректор Двигубский был обязан держать это соленое упоение в рамках.

И держал! Студенты, непримиримые в своих заоблачных прениях, сохраняли относительную сдержанность в университетском кругу — под спасительным попечением ректора. И общались в этом кругу, и сохраняли связи… Например, Герцен и актер Щепкин, принимавший участие в спектаклях по подписке в Московском университете. Эта связь продолжалась… хотя и уперлась в конце концов в фатальный финиш:

«Спустя годы Михаил Семёнович Щепкин ездил за границу, чтобы убедить А.И.Герцена вернуться на родину и уже в России пытаться отстаивать свои взгляды, вести борьбу с крепостничеством, за переустройство российской жизни. Поездка оказалась неудачной, но не бесполезной для А.И.Герцена и М.С.Щепкина».

Почему — Овчинников не уточняет. Желающие могут выяснить подробности по биогорафиям Герцена и Щепкина, Овчинников на это не тратит слов, потому что для него «переустройство российской жизни» — лейтмотив повествования, круто и остро выясненный на примере Герцена.

«Как хорошо, — пишет он, — что А.И.Герцен не дожил до того дня, когда университеты и Московский университет в том числе, оказались в ведении «большевистских смотрителей» — наследников дела декабристов, которому поклялся на Воробьёвых горах служить Герцен вместе с Огарёвым в 1828 году. За такую выходку с «изгнанием профессора Малова» он бы не ликер под сигары принимал в карцере, а в лучшем случае десяток лет рубил бы лес на стройках социализма, в худшем — схлопотал «вышку». А тут, видите ли, ему ректор, кстати, в нарушение правил содержания в карцере, присылает «какой-то суп»! А надеющийся на ликер к вечеру Александр Иванович нос воротит... Ему ли, внебрачному сыну богатого помещика И.А. Яковлева и молоденькой немецкой мещанки Генриетты Луизы Гааг, приехавшей в Россию из Штутгарта, «хл щи». Нет, ему подавай ликеру, дичи, сыру да под сигары. Незаконнорожденному дали фамилию немецкую от слова «сердце» — «Херц», а он туда же, делить профессоров на немцев и на не-немцев... Что тут скажешь!..»

Скажу, что это рассуждение Овчинникова потрясло меня — стыком заоблачной фантазии и наличной реальности. Пока «потрясователи» обретались в облаках доктрин, они могли приговаривать к ликвидации и классы, и целые народы. Но когда судьба обрушивала их вреальность, их ожидала в лучшем случае «рубка леса на стройках социализма», а чаще и проще — вышка в ГУЛАГовской Зоне.

Замечательный спуск на землю (в Зону) из заоблачных высот.

А ведь никто из мечтателей-фантазеров и не собирался идти работать!

«Россия нуждалась в химиках, технологах, организаторах производства... Но это был долгий и трудный путь преобразования страны. Куда проще, увлекшись революционной деятельностью, попытаться навязать родине гражданскую войну и на реках крови предпринять усилия перестроить общество на основе манифестов, программ и прожектов!»

Ректор Двигубский, как мог, оберегал непокорных универсантов от репрессий (на которые они явно нарывались), он все надеялся переключить их энергию в позитивное русло.

История взяла свое. Из заоблачных дум обрушила в реальность, где надо было рубить лес на стройках социализма…

И что же, ситуация и теперь такая же; мечтательный и кровавый ХХ век остался в былом, а загадочный ХХI-й от заоблачных высот разворачивает мечтателей к новой реальности с ее неизбывным террором?..

Боюсь, что так. Природа людей агрессивна и неустранима; человека нельзя улучшить, его можно только на время умиротворить…

И Россия по-прежнему — на стыке геополитических сил: то с Запада, то с Востока соседи норовят отщепить от нее «куски», поставив под вопрос границы ее государственности.

Это так, увы.

Значит, надо быть готовыми ко всему.