Воскрешенье Иуды

4 евро назад 
мне стукнул полтинник. 
А 8 евро назад 
я пошёл в детский сад. 
Там я встретил букет из невинных рептилий — 
инфузории в туфельках шли на военный парад. 
Грипп ещё не родился, собака не знала намордник, 
мощи в гранитной коробке доказывали, что чудо 
может сделать любой, например, землекоп или дворник. 
Мне сказали, что Бог не воскрес, а воскреснет Иуда. 
В воскрешенье Иуды поверило полстраны. 
А с другой половиной было не всё в порядке — 
она колосилась, как сор, поперёк грядки, 
и, чтобы в неё, наступить, закатывали штаны. 
Она была холодней, чем в прозекторской — потолок, 
горячее, чем лёд и прохладнее корвалола. 
По ней не ходили ни Маркс, ни Игнатий Лойола, 
и каждая ходка была на предельный срок. 
Можно было скостить по УДО, если бегать не лень… 
«Наконец-то Иуда воскрес, — мне сказал участковый, — 
это и есть настоящий прогресс, а не ваша трень-брень, 
выглядит, правда, как труп, но что здесь такого?...» 
Так сказал участковый, следящий за улицей Морг. 
Он был вещью в себе и одет в галифе-шаровары. 
Штангенциркуль (оружие троечника) был в канцтоварах. 
Я его прикупил и сражался с черченьем, как мог. 
Мне вручили военный билет, аттестат и диплом, 
стёрли кровь с молоком, прилепили депру и напасти. 
Раньше был «Гастроном», а теперь тут построили молл, 
где для баб продаются трусы, а для прочих — запчасти. 
И воскресший Иуда гоняет народ топором, 
но внутри его — пряник, чуть чёрствый, как честное слово. 
Ты живёшь при пришествии чуда, а смотришь ослом…. 
Что тут можно сказать? Только вновь перечесть Богослова….

Звезда Ништяк

Если раньше тебе светила звезда Полынь, 
то теперь тебе ярко светит звезда Ништяк. 
Реновации — мимо, и газ православный зарин, 
есть повод, чтоб выпить, но что-то с тобою не так. 
Это «что-то» всего лишь деталь, невидимая в микроскоп, 
услада натуралиста, на воздух набрасывающего чулок. 
В чёрном небе — остатки маршальского мундира: 
то сверхновая гавкнет, то вообще не найдешь командира… 
Настасья Филипповна — плохое кино и курьёз, 
князь Мышкин пошёл на сцену и скоро получит ленту. 
Они ведь тебе не ровня, так что ты принял всерьёз 
дары простаков-волхвов?...Они принесли не ренту. 
И звезда Ништяк, возможно, равна дыре, 
то ли чёрной космической, то ли слегка вагинальной. 
И кто из неё родится в рубашке или коре, 
огурец-Капитолий иль просто ремонт капитальный?...
Я б из двух выбрал лучше звезду Полынь, 
она честнее лубочного позитива, 
Она — эсперанто, понятнее, чем псалтырь. 
Ведь Бог теперь говорит не с помощью нарратива 
И если звезда Полынь отдаёт тебе то, что может: 
ядовитую воду, нуклиды, атомный перманент, 
то звезда Ништяк распрямляет тебя, как хочет, 
если даже сутулый, как арбалет. 
С нею опасно играть в непонятки и фанты, 
она начисляет гранты, ты должен быть на виду, 
А потом на сухие ветки хипстер повяжет банты, 
и ты с новогодней ёлкой в одном ряду. 
И если Господь со своей славой 
едет в первом вагоне с конца состава, 
то твой бизнес-класс ему явно не в кайф… 
Но это не значит, что кончится дольче лайф, 
Это не значит, что гавкнет, как пёс, внезапно 
всё, что приносит тебе миражи в пустыне: 
видишь оазис, лес, и дева идёт, как цапля, 
но как ты догонишь её на своей дрезине?.... 
Ты думаешь, что упадёшь всей тяжестью баобаба, 
мир заплачет, солдаты выстроятся в каре… 
И кто-то гитару возьмёт, как чужую бабу, 
и на бедрах подцепит ми или ре…. 
Но в сухом остатке тебя никто не заметил, 
не заметят жизни, заметят лишь полный крэш. 
И звезду Ништяк, сорвавшуюся с петель, 
на мусорном полигоне засунут обратно в печь.

Жизнь прошла

В старости делаешься суетливым,
Боишься быть сукою или гением
Выглядеть сонным или пытливым,
Менять окраску и оперение.  

В старости делаешься незнакомым
Тому, кто пользуется дензнаками.  
Пьёшь чай и дружишь с вором в законе,  
Когда по телеку он калякает.

В старости ходишь в стеклянной каске
адресной помощи и одёже
с прожитой жизни… Железной маске
всегда не хватает слоновьей кожи

той же, что в юности, но иначе:
смерть — биссектриса или константа.
К тебе подкатился весёлый мячик.
Ты бьёшь… а это была граната.

Беззубый Вася, счастливый зять
своей могилы… ну что ты воешь?
И ты не можешь никак понять,  
что Бог, он, в общем, тебе не кореш.

Ты рос изгоем, но был везде,
Читал, работал, блудил с астралом….
Так церковь, сделанную без гвоздей,
Подбивают гвоздями, чтоб не упала.