Евгений Абдуллаев, писатель

Первое, вспыхивающее в уме, — разумеется, Шекспир. Синеватый Barnes & Noble’евский кирпич полного собр-соча, который притащил лет пятнадцать назад из Нью-Хейвена.

И все же — согласен с Борхесом, назвавшим Шекспира наименее английским из английских авторов. Действительно, ренессансная литература была наднациональной, универсализм латыни еще не выпарился из нее. Читая Шекспира, я лучше понимаю устройство человека вообще — а не англичанина.

Поэтому скажу о другой книге. Которая возникла в моей читательской карьере несколько раньше. Замерцала на книжной полке — еще родительской — в семидесятых, в пестром «трилистниковском» ряду (Кавабата, Кортасар, Кеппен…), а вытащена и прочитана залпом была в самом начале девяностых.

На корешке книги значилось «Ивлин Во». Внутри располагались романы «Мерзкая плоть» и «Возвращение в Брайдсхед», повесть «Незабвенная» и щепотка рассказов.

Потом были его великолепные «Пригоршня праха» и «Не жалейте флагов» (две под одной обложкой), «Decline and Fall» (благодаря которому я смог тогда почитать Во в оригинале), чуть длинноватые «Офицеры и джентльмены», чуть скучноватое «Испытание Гилберта Пинфолда»…

Но «трилистниковский» Во так и остался для меня первым в ряду. Помню, уже с начальной строки «Мерзкой плоти» -- «Всем было ясно, что качки не миновать» — что-то «щелкнуло». А когда парой абзацев ниже прочел: «Высоко над его головой, на фоне темнеющего неба, проплыл видавший виды «паккард» миссис Мелроз Оранг, неся на себе пыль трех континентов, а на палубу поднялась во главе своих ангелов сама миссис Мелроз Оранг, знаменитая проповедница. "— Вера! — Здесь, миссис Оранг. — Любовь! — Здесь, миссис Оранг. — Стойкость! — Здесь, миссис Оранг. — Непорочность… Где Непорочность? — Непорочность плохо себя чувствует, миссис Оранг. Она ушла в каюту"», — почувствовал сильнейшее читательское слюноотделение: я нашел свою книгу.

Я не был в Англии.

Я не знаю, как там пахнут улицы, дома, море; хороши ли тамошние красавицы и отчего все ругают английскую кухню.

Но я читал Ивлина Во.

Впрочем, от той Англии, о которой писал Во, сегодня, думаю, мало что осталось. Собственно, главной темой Во и было прощание с той Англией. С ее пустеющими дворянскими гнездами, тускнеющей аристократией, подтаявшей имперскостью. С выживающими из ума стариками, с богемной и оглушительно легкомысленной молодежью (поразительно похожей на ташкентскую богемную молодежь начала девяностых). Молодежь эта тоже постепенно, с каждым новым романом Во, старела, уступая место новому «племени незнакомому», относительно которого у Во не было никаких иллюзий.

«Хупер не был романтиком… Сам такой человек, которому опасно доверить простейшую работу, он питал безграничное уважение к хорошей организации дела… Он крепко спал, когда я лежал без сна. За то недолгое время, что мы провели вместе, Хупер стал для меня воплощением Молодой Англии, так что, встречая в газетах рассуждения о том, чего ждет Молодежь от Будущего и в чем долг человечества перед Молодежью, я всегда проверял эти общие положения, подставляя на место «Молодежи» «Хупера» и наблюдая, не утратили ли они от этого убедительность. Так, в темные часы перед побудкой я размышлял о «Прогрессивном движении Хупера» и об «Общежитиях для Хупера», о «СолидарностиХуперов во всем мире» и о «Хупере и религии». Он был кислотной пробой для всех этих сплавов».

Мне тоже все больше начинают попадаться — просто стаями — младые хуперы. Или это я вошел в возраст повествователя «Возвращения в Брайдсхед» Чарльза Райдера (и самого Во, когда он писал этот роман) — сорок с хвостиком?

В русской литературе тридцатых, пожалуй, самой близкой фигурой Во был Булгаков. Тот же нерв прощания с уходящим. Та же лирика, проступающая за блестящей сатирой, тот же высокий трагикомизм в лучших вещах. Булгаковский «хупер» — Иван Бездомный — все же перерождается в нечто более мыслящее и чувствующее, но для этого понадобилось личное вмешательство князя тьмы. У Во мир настолько обезбожен, что даже инфернальным силам он, кажется, не слишком интересен. Но то, как это описано…

Не буду жадничать — для анкеты, думаю, сказанного хватит. Итак, Ивлин Во, серия «Мастера современной прозы. Англия», с любовью.