Алекс Престон (Alex Preston) — британский писатель и журналист, родился 18 января 1979 года. Работал финансовым менеджером в Лондонском Сити. Миру финансов посвящен его дебютный роман «This Bleeding City» 2010 года («Кровоточащий город» — 2012 год, перевод Сергея Самуйлова). Критики назвали Престона «голосом потерянного поколения банкиров и брокеров». Но совсем о другом написан «Пловец в пустыне» («The Swimmer in the Desert»), вдохновленный знаменитым рассказом Джона Чивера «Пловец». Рассказ взят из сборника «Лучшие британские рассказы 2013» («The Best British Short Stories 2013»).

Серебренникова Юлия — родилась в 1990 г. В 2014 году окончила Литературный институт им. А.М.Горького по специальности «перевод художественной литературы с английского языка», училась в семинаре В.О.Бабкова. 

Стоя на вышке, он сплевывает вниз и похлопывает по висящему на поясе револьверу. Серебристая полоса рассвета вычерчивает контуры гор, и он вдруг замечает, что слышит шум воды. Он и раньше слышал его по утрам, но так отчетливо — впервые.

Даже ночной воздух как будто уже вдохнули и выдохнули миллион раз, как будто джин, живущий в пустыне, вдыхает его ему в рот.

Снега тают на вершинах Гиндукуша и отправляют вниз ручьи, которые дозорными пробираются по склону, орошают сухие русла плато и маковые поля, рдеющие в предгорьях. Воздух вокруг светлеет, и он уже различает вдалеке реку.

Несколько дней назад он проходил по высохшему руслу с саперами — восемь часов с ружьями, боеприпасами и наполненными водой флягами они взбирались на ближайшие холмы, шли, одной ногой ощупывая землю перед собой, как слепой тростью. На главной дороге Лашкаргаха они обнаружили СВУ, зарытое в груду серо-голубого щебня. После он постоял немного посреди макового поля, цветы кивали головками, покачиваясь на ветерке. Он оборвал у одного цветка лепестки. На обратном пути они пересекли русло потока, в котором сейчас журчит темная вода.

Он облокачивается на край вышки. Над горизонтом поднимается солнце, но не робкое и розоватое, как дома — уже белое и жестокое вспыхивает оно над вершинами Гиндукуша. Теперь, когда светит солнце, вода звучит иначе. В горле у него пересохло, и он тянется к ремню за флягой, но ее там нет.

Он не знает, кто берет его вещи. Это стало частью гораздо большей потери, которую он уже едва ощущает. Он оказался здесь, потому что считал, что это поможет ему стать человеком, на деле же он становится никем. Вдоль дороги, ведущей к воротам лагеря, стоят габионы «Хеско». Они кажутся хрупкими, почти прозрачными. Он представляет, что это китайские фонарики, представляет, как зажигает их, а потом наблюдает, как они поднимаются в тусклое небо. Он смотрит на часы: до смены караула остался час.

Он подносит к глазам бинокль и следит за рекой. В миле от него на восток она протекает под выступом скалы и образует небольшую заводь. Кажется, там, в тени скал, прохладно. Серебряные цветы раскрывают и закрывают свои лепестки на песчаном выступе прямо над потоком, когда солнечные лучи отражаются от поверхности воды. Он ни разу не плавал с тех пор, как он здесь.

Он вспоминает, как они плавали с Мари. Они проезжали мимо парка Досхольм, пересекали канал — и вот они за городом. Они вкатывали свои велосипеды вверх по крутому склону холма, а потом смотрели вниз, стоя на вершине. Там было два озера — Джоу и Кохно, а между ними узкий перешеек. Они плавали, а когда обсыхали на берегу, она, щурясь, быстро оглядывалась по сторонам и расстегивала верх от купальника, позволяя солнечным лучам и его взгляду скользить по ее телу, пока она устраивается поудобнее на траве. Когда он целовал ее, они будто снова расслабленно покачивались над толщей воды.

Пришло время смены караула. Солнце поднялось выше, и на него уже почти невозможно смотреть. Он слышит сигнал к подъему — кратко и безжалостно взревываютгромкоговорители — и звон посуды в столовой, где готовят завтрак. Кто-то поет в душевой.

Его сменщик опаздывает. Солнце взрывается у него над головой, и горячая волна ударяет ему в глаза. Он ощущает каждый миллиметр открытой кожи. Он старается думать о том, как Мари плавает в озере, но это так далеко и там так неправдоподобно прохладно. Он снова смотрит на заводь — там все еще тень. Он ощущает острую необходимость плыть. Он представляет, как стоит на выступе скалы и как ныряет с него в воду.

Проходит час. Он сидит в узкой полосе тени на полу сторожевой вышки и даже не притворяется, что дежурит.

Время от времени он встает и осматривает лабиринт траншей в надежде увидеть сменщика. Он знает: они хотят, чтобы он оставил пост. Знает, что вчера в столовой за пивом они составили подлый и изощренный план, цель которого — окончательно его унизить. Его покачивает, словно он плывет в лодке. Он снова встает, подносит к глазам бинокль, но в этот раз он смотрит на заводь.

Больше всего на свете ему сейчас хочется окунуться в воду. Он предпочел бы воду, в которой можно плыть, питьевой воде. Он знает о садах с водоемами в этой части света, о широких аллеях, наполненных шелестом листвы и журчанием фонтанов. Здесь поклоняются воде. И он это понимает. Он видит, как там, в воде под скалой, танцует Бог.

Он слезает с вышки. Его суставы болят, бинокль болтается на шее, капли пота падают на землю под лестницей. В воротах он останавливается. Внезапный порыв вместо обдуманного решения — он протягивает руку и открывает дверцу в правой створке ворот. Он проходит в нее и оказывается в мире за воротами базы.

Он быстро шагает по красновато-желтой земле. Его ступни обжигает почва, царапают острые шипы кустарника, режут камни. Теперь он бежит. Он снимает куртку и бросает ее на землю, срывает с себя белую футболку, обнажая костлявое тело. Он даже не вспоминает о СВУ. Он делает глубокий вдох и выдыхает с тихим возгласом наслаждения. Он замечает в горах над собой отблеск солнца на стекле, не обращает на это внимания и продолжает путь. Теперь он бежит еще быстрее, перепрыгивая через кусты и камни.

У заводи он оглядывается на вышку и видит, что никто так и не пришел его сменить. Он расстегивает ремень, стягивает брюки и белье, ему вдруг становится приятен жар солнца. Он медленно подходит к краю выступа и стоит там, словно ангел на краю облака. Потом треск и всплеск, слившиеся в одно — так тело падает в воду, так гремит гром, так стреляет винтовка в горной стране.

Он погружается в ту самую воду, которая помнит, как она была снегом. В воду, которая течет мимо пасущихся на берегу коз, через маковые поля, перед домом тех двоих, что стоят сейчас над потоком и смотрят в него.

Вода несет в себе железо, цинк, кварц, остатки козьих и человеческих экскрементов, слюну старухи из Читрала, опиум и стебли мака, лепестки цветов, украшавших свадьбу вКачиле, калий, магний, порох, мочу людей и собак, пот мужчины, который мылся на рассвете в Танги-Гару. И несмотря на всю эту тяжесть, вода бежит, пританцовывая, вперед, прозрачная, как слеза. Двое на всякий случай стреляют по заводи еще несколько раз и бегом возвращаются к грузовику у подножия скалы.

А течение уже отнесло его тело дальше, через каменистую отмель, где на воде появляется белоснежная пена, в другой, более глубокий бассейн, где скапливаются все речные обитатели, и где личинки насекомых отрываются ото дна, чтобы подняться сквозь зеленую толщу воды. Его нога зацепилась за корень, он пойман, его тело качается на волнах, его яркие глаза под водой широко раскрыты. Струйка крови выскальзывает из отверстия в его голове, как тень водяной змеи, течение подхватывает ее и уносит прочь.