* * *
Хорошо, что снегами укрыта земля,
что солдат в маскхалате стреляет в меня.
Что отсюда улыбка его не видна,
что я будто бы падаю в погреб без дна.
Что находят живым и везут меня в тыл,
и в больницу заносят меня без бахил.
Что хирург, не надеясь на быстрый осмотр,
шьёт пространство и смерть из меня достаёт,
а потом пьёт из термоса кофе и зря,
что забрызгал халат, упрекает меня.

* * *
По живому пространству, где фосфор
оставляет чахоточный след,
я прошёл невесомо и просто
без знамён, без потерь, без побед.

Там о смерти ни слова — не каркай,
ворон ворона не заклюёт!
На какие военные карты
нанесут этот пеший поход?

Я ходил по холмам и пригоркам
(хочешь смерти — так быть по сему),
но ни корки теперь, ни полкорки
я с чужого стола не возьму.

* * *
                                Я просочился в щелочку, меня не стало…
                                                                Александр Козлов
Мне жить разрешалось с людьми, но я был обязан
звонить в колокольчик, который носил с собой,
а смерть не за каждым следит, но за всеми сразу,
поэтому мне уже тридцать, и я живой.

Когда в феврале из державной обёртки — зверем
я выпал на снег (Боже, элиосонимас!),
деревья молились, раскачивались деревья,
и в тёмной воде отражался один из нас.

* * *
Город проснулся, хотя ещё спать полночи.
Что ты всё ноешь, всё ноешь, достал всех, нытик.
Из холодильника можно достать, что хочешь,
что бы там ни было — можно достать и выпить.

Небо гудело, как газовая горелка.
В ноги пространства ложился плешивый кот.
Всё это мелко, я знаю: всё мелко, мелко,
всё это низко и ниже не упадёт.

Как за неделю до смерти наесться вдоволь,
так насмотреться на мир, чтоб тошнило, и
сам я пришёл на расстрел к нему в полседьмого,
хоть собирались меня расстрелять к семи.

Дружковский диптих

1.

В такой глуши, где воздух был нетронут,
не попадавший в легкие ничьи,
там в озере образовался омут,
а вдоль холма прорезались ручьи,
там продолжалось Божие творенье
уже само собой, без повеленья.

Земля вторично жизнь произвела,
и там, где прежде глина розовела,
лежало человеческое тело,
а позже рядом женщина прошла.

Всё прочее осталось на бумаге,
и устыдились мы, что были наги,
перебрались в седьмой микрорайон,
где сам не помню, сколько лет живём.

Рука качает детскую кроватку,
на тремпеле сто лет висит пиджак.
Закат угас, и звёзды в беспорядке — 
в созвездия не сложишь их никак.

2.

Соглашайся на меньшее, дура,
после хитростью всё заберешь.
СтарыйШлойме глотает микстуру,
собирает патроны Гаврош.

В этом городе страшно и дико
и не выпрямишь спины людей,
чтоб там не напридумывал Диккенс,
чтоб там спьяну не плёл Теккерей.

Добываем ли глину в карьере, 
добиваем лопатой врага, 
всё равно мы своё отгорели
и попутали все берега!

* * *
Человеку другому, который сильнее меня,
достаётся земля, та, в которой нашёл археолог
ископаемый меч, отпечаток лихого коня
и остатки костра на стоянке татаро-монголов.

Ты, кто завтра лопатой разроет слоёную степь,
по приметам каким-нибудь жизнь мою тоже заметь...

Донбасс, 2014—2015