Роман Сенчин. Зона затопления: В чужую землю. — «Дружба народов», 2013, № 12; Перед судами. — «Дружба народов», 2014, № 4; Чернушка. — «Новый мир», 2014, № 4; Эксгумация. — «Сибирские огни», 2014, № 7; Миражи на дне. — «Октябрь», 2014, № 8; На новом месте. — «Наш современник», 2014, № 11; Последняя баня. — «Информпространство», 2015, № 1 (187); Идет вода. — «Дружба народов», 2015, № 2.

Едва ли не самым обсуждаемым романом ушедшего года стала «Обитель» Захара Прилепина. В список главных книг года нынешнего непременно должна войти «Зона затопления» Романа Сенчина. Главы из нее публиковались в «толстых» журналах, среди которых «Дружба народов», «Новый мир», «Сибирские огни», «Октябрь», «Наш современник» и «Информпространство».

Параллели с «Обителью» неслучайны: оба автора занимаются художественным осмыслением сложных эпизодов новейшей истории России, ранее уже становившихся предметом книг именитых писателей. Роман Прилепина критики сопоставляли с трудами Солженицына о Соловках, «Зоне затопления» Сенчина не избежать сравнений с повестью Валентина Распутина «Прощание с Матерой».

Рассуждать о преемственности мотивов можно долго. Основа повествования та же: после запуска новой гидроэлектростанции (у Распутина — Братской, у Сенчина — Богучанской) на дно образуемого водохранилища должны уйти старинные сибирские деревни, в которых живут тысячи семей. И теперь им навсегда предстоит попрощаться с малой родиной и традиционным укладом, переселившись в бездушные города. Чтобы снять лишние вопросы, Сенчин в главке-новелле «На новом месте» вложит в уста своего героя Алексея Брюханова слова о Распутине и его книге: «Читал и поражался: как после нее, так зримо показавшей ту уже давнюю трагедию, такая же трагедия может повториться? И чем объяснить, что, с одной стороны, этому писателю именно за эту книгу продолжают давать государственные премии, называть его нашей совестью, а с другой — строить новую, но точно такую же электростанцию, водохранилище которой уничтожит еще несколько деревень, а их жителей превратит из хозяев в унылых квартирантов?.. <…> В школе учительница часто повторяла: “Литература учит. Учит, как надо, а как не надо, что хорошо, что плохо” Да, может, и учит, да толку­-то…». Выходит, что история повторяется и тема не теряет своей злободневности. В каждой главе «Зоны затопления» Сенчин говорит об острой несправедливости, царящей в обществе. Молодожены, получившие от государства отдельный, только что построенный коттедж в городе взамен крепкого деревенского дома, подлежащего сожжению, обнаруживают, что стены в новом жилище сделаны едва ли не из картона, обои отклеиваются, а хлипкие оконные рамы вот-вот выпадут. Три поколения одной большой семьи местные власти пытаются запихнуть в одну общую скромную квартиру только из-за того, что все были прописаны вместе. А оборудование пилорамы, дающей средства к существованию сразу нескольким людям, перевезти в город запрещают: земли нет, компенсация не положена, так что освобождайте территорию. Неудивительно, что у отчаявшихся персонажей появляется страшное желание — «уснуть и не проснуться».

Мотив смерти — константа в «Зоне затопления». Смерть Натальи Сергеевны Привалихиной в главе-рассказе «В чужую землю» (в названии — очередная отсылка к Распутину) — «первый звоночек» для обреченного села. Сенчин невероятно внимателен к деталям. Его описания привычек, чувств, мыслей деревенских жителей, готовящихся к гибели села, вызывают настоящую горечь. Героев «Зоны затопления» искренне жаль, за них болит душа — редкое чувство при чтении современных романов. Страдающих героев других книг жалеть хочется далеко не всегда — они сами виноваты: полюбили не того, были излишне любопытны, выбрали неправильный путь. К тому же большинство прозаиков дает собственным персонажам второй шанс. Сенчин в этом плане остается верен себе: шансов на спасение нет — плохо будет всем. Эта авторская стилевая черта переходит у него из книги в книгу, как переходят и слова конкретной тематической группы: тоска, обида, пустота… Обратимся к предыдущему сборнику писателя «Чего вы хотите?» — без труда отыщем их в текстах любой из трех повестей.

Сенчин — мастер аналогий. Устраивая на страницах «Зоны затопления» экскурсы в историю, он извлекает на свет много любопытных эпизодов. Есть сопоставления и в персонажах. Например, в главе-рассказе «Чернушка» два главных героя: одинокая семидесятипятилетняя вдова Ирина Викторовна, прощающаяся с домом и огородом, и ее десятилетняя курица Чернушка — умная, словно собака. Когда по всей деревне дохли куры, Чернушка выжила. Выживала и после тяжелейших болезней. Но сможет ли выжить Ирина Викторовна в городе? Увы, автор по традиции настроен пессимистично. В главке «На новом месте» описывается жизнь семьи переехавшего в городскую квартиру Леши Брюханова. Переселенцы, зажатые в одной бетонной коробке, никак не могут привыкнуть к новой жизни. Юная дочка Алексея задает отцу вопрос: «А почему вы не стали сопротивляться, когда сказали, что нужно уезжать?» И вновь больная тема общественной несправедливости. Поставленным в непростое положение простым людям никто не хочет помочь. За редким исключением.

Показательна эволюция героини главы-новеллы «Миражи на дне» Ольги. Журналистка загибающейся провинциальной газеты, впервые приехав в зону затопления по заданию редакции, общается преимущественно с большими начальниками и строителями ГЭС, не понимая деревенских: «Зачем эта добровольная ежедневная борьба за существование», если жить в городе среди благ цивилизации попросту лучше и комфортнее? Но постепенно Ольга знакомится с историями жизней людей и начинает видеть, что рушатся не только традиционный уклад, но и человеческие судьбы. Из рядовой журналистки героиня превращается в идейную правозащитницу. Ценна эта главка и глубиной сравнений. Приехав к персонажам своих публикаций в последний раз, Ольга видит, что от богатого села осталось всего четыре «осажденных» дома и выжженная земля, и вспоминает фильм из детства, в котором фашисты во время Великой Отечественной уничтожают советские деревни.

Психологически наиболее тяжелым в книге рассказом можно назвать «Эксгумацию». Страшная суть — уже в названии: перенос кладбищ из зоны затопления — тревожное дело. Новелла напитана горем: по берегам разлившейся реки — мертвые деревни, колодцы — главное сельское сокровище — безжалостно уничтожены, островок, где молодежь устраивала романтические свидания, исчез, уйдя под воду. Сенчин поднимает очередную актуальную проблему. Нынче с экранов постоянно твердят о недопустимости переписывания истории. Тем не менее, даже если кто-то и позволяет себе с высоких трибун заявлять, что, к примеру, Красная армия оккупировала Украину, а бравые украинские солдаты героически освобождали Освенцим, уничтожить правду все равно не выйдет. Но как быть не с переписыванием, а с физическим уничтожением истории? История соткана из мелочей. Плывя по образовывающемуся на его глазах водохранилищу, герой «Зоны затопления» Леша Брюханов видит, как эти мелочи стираются, навеки исчезая из истории. Народ лишается не только родных домов, но и прошлого. И перенос захоронений ничего и никого не спасет. Кто-то раньше срока уйдет из жизни, не выдержав острых переживаний, кто-то сломается и сдастся, быстро превратившись из молодого борца в старика — старика, плывущего по течению жизни и наблюдающего за мертвящем течением рукотворного потока-убийцы. Победителей нет. Как нет и ответов на вечные вопросы «кто виноват?» и «что делать?» Брать на себя ответственность по-прежнему желающих не находится.

Роман Сенчин, как и Валентин Распутин, — лауреат премии Правительства России. По идее, его тревоги, его голос слышат люди, принимающие решения с большой буквы. Слышат, но не всегда слушают. Значит, боль так и не утихнет…