Социалистические Штаты Америки глазами эмигрантки

Лиана Алавердова родилась в Баку, закончила исторический факультет АзГУ. Работала в Институте философии и права Академии наук Азербайджана. С 1993 года живет в Бруклине, работает в Бруклинской публичной библиотеке. Автор поэтических сборников, эссе, статей, переводов с английского и азербайджанского языков, которые неоднократно публиковались в журналах, газетах и альманахах в Азербайджане, России и Соединенных Штатах.

Написала подзаголовок и испугалась: не сгущаю ли краски?

Неожиданно вспомнился Хрущев. В своей книге воспоминаний Ричард Никсон писал: «Тридцать два года назад в Москве Хрущев высокомерно предсказал мне: “Ваши внуки будут жить при коммунизме”. Я ответил: “Ваши внуки будут жить на свободе”. В то время я был уверен, что он неправ, но не был уверен в своей правоте. В результате новой советской революции было доказано, что я был прав. Внуки Хрущева теперь живут на свободе». Комментарии излишни? Или?..

«Что плохого в социализме?» – спросила меня как-то моя коллега по работе, американская библиотекарша. Я набрала в легкие воздуха и... промолчала. Недаром у англичан, да и у американцев, самое безопасное и надежное – разговор о погоде. О политике говорить не рекомендуется, о религии ни-ни, чтобы не оскорбить ненароком чьи-то чувства, а о сексуальной ориентации вообще – боже упаси! Для моей сотрудницы, которая, спустя некоторое время, объявила мне ничтоже сумняшеся, что она вообще-то социалистка, вопрос был вполне риторическим. Она искренне убеждена, что плохого в социализме ничего нет, только хорошее. Эта же коллега сочувствовала участникам движения «Оккупируй Уолл-Стрит», захлестнувшего Нью-Йорк в 2012 году. Тогда разношерстная толпа, часть которой принадлежала к среднему и даже состоятельному классу, к белой образованной элите, и которая была изрядно разбавлена молодыми бездельниками, наркоманами, хулиганами и безработными, разбила палаточные стойбища в центре Манхэттена. Протестующие возмущались тем, что финансовые круги недостаточно пострадали от недавнего финансового кризиса и тяжесть пришлась на средний класс и бедные слои населения. Между тем большинство пожертвований в фонд этого мероприятия поступило от верхушки среднего класса. Никакой внятной программы у них не было, так что движение, просуществовав год, сошло на нет. «Мы – 99%!» – гласил один из лозунгов «оккупантов», имелось в виду, что они солидарны с 99% американцев, но не с 1% самых богатых людей страны. В то время как владельцы близлежащих кафе и жители окрестных домов, которым не повезло оказаться в эпицентре событий, жаловались на загаженность своего жизненного пространства (шум, грязь, теснота), прекраснодушная американская интеллигенция сочувствовала охламонам, а не стражам порядка. Борьба за равенство! Egalite! О, чудный лозунг Французской революции, во имя которого летели головы и лилась кровь с эшафота! Да что там Французская революция, когда во имя этого лозунга — и Ленин, и Хо Ши Мин, и Че Гевара, и океаны крови пролиты, а идеал по-прежнему недостижим... Более того, он перекочевал из относительно реальной сферы в потусторонние дали. Пока худо-бедно существовал Советский Союз и страны социалистической системы под его слабеющим протекторатом, у западной интеллигенции было раздвоенное отношение к этому реальному феномену: ей мучительно не хотелось верить в ужасы реальных репрессий и человеческих страданий, стоявших за благородной вывеской высоких целей, но ориентация на гуманистические идеалы все же заставляла признаться самим себе в очевидном несоответствии показной безобидности (для внешних и внутренних оппонентов) вышеназванных режимов и их истинной сути. Сейчас же, после распада социалистического блока, островки Кубы и Северной Кореи являют собой поистине жалкое зрелище, а монструозный Китай, гибрид социализма и капитализма, непонятен, и будущее его темно.

Многим в Америке, особенно молодежи, на ее счастье не видавшей радостей социализма, борьба за социальные блага и справедливое распределение и перераспределение кажется благородной и нужной. По опросу общественного мнения Расмуссена, проведенному в апреле 2009 года, только 53% американской публики верит, что капитализм лучше, чем социализм, 20% считают наоборот, а 27% не определились со своим мнением. Что касается молодежи до 30 лет, то 37% стоят за капитализм, 33% за социализм и 30% не определились с мнением. Такие молодоумные настроения не случайны. Помню, как-то в верхнем Манхэттене в районе Колумбийского университета ко мне подступили молодые люди, распространявшие брошюры с социалистической пропагандой. Так я (чур меня!) отшатнулась от них, как от бесовщины. Но не таковы молодые американцы, которым, калькируя здешнее выражение, «промывают мозги» сызмальства. Со школьной скамьи они усваивают комплекс вины белого человека и слышат о том зле, который несут миру американские корпорации и американский пресловутый военно-промышленный комплекс. Оказывается, советская пропаганда весьма живуча и пережила реинкарнацию в самой сердцевине Америки, под носом у простодушного дяди Сэма. Администрация многих вузов, получающих федеральную помощь, не допускает представителей министерства обороны рекрутировать молодых людей в армию, то есть приглашать добровольцев. Да что там безымянный молодняк! С тезисом о зле американских корпораций недавно выступила предо мной младшая дочь, только начавшая свой путь обучения в американской высшей школе. Более того, она была очень удивлена тем, что я смею возражать против этой аксиомы! То ли еще будет, когда она станет магистром, а то и доктором наук, как грозится! Что бы делали она и ее друзья, которые жизни не представляют себе без своих компьютеров, мобильников и других современных игрушек, ставших доступными благодаря частной инициативе и пресловутой капиталистической погоне за наживой?

Другая дочь, приступая к учебе на социального работника в Нью-Йоркском университете, услышала на ориентации для новичков: «Кто за социальную справедливость?» Большинство рук взметнулось вверх. «Кто не поднял руки, идите в школу бизнеса. Вам не место здесь», – провозгласил оратор. По свидетельству одного профессора из университета Среднего Запада, дававшего интервью журналисту и пожелавшего остаться неизвестным по вполне понятным причинам, безотносительно к предмету изучения, «студентов учат одному и тому же снова и снова: радикальной критике социальной структуры Америки, осуждению капитализма, антихристианской пропаганде и превосходству коллективизма над индивидуализмом» (Jack Kenny «Higher Education: Brainwashing 101»,July 24, 2013 www.thenewamerican.com). По результатам опроса двадцати четырех тысяч студентов, который провела Ассоциация американских колледжей и университетов, было обнаружено, что только 30% выпускников колледжей были полностью согласны с утверждением «Безопасно иметь непопулярные взгляды на территории университета». Более того, только 16,7% преподавателей согласились с этим утверждением. Как видим, пришел конец интеллектуальной свободе в американской высшей школе, увы. Левая идеология не уступает правой в воинственности и нетерпимости.

Идея справедливого распределения мила сердцам и миллионов легальных и нелегальных эмигрантов, включая многих наших бывших соотечественников. О, как они обожают то, что можно обозначить сладко-тошнотворным словом «халява»! Как говорит популярный радиоведущий Davidson Radio Вадим Ярмолинец, не успевает государство объявить о том, что раздает нечто бесплатно, будь то помощь жертвам урагана, возврат денег с налоговых поступлений или еще что-либо, как тут же протягиваются руки со всех сторон: «Мне! Мне! Мне!» И чем больше западные страны наводняются пришельцами из третьего мира, тем громче будут голоса миллионов, зависимых от государственной поддержки. США не является исключением.

Колумб думал, что приплыл в Индию. Мы летели в США, а прилетели? Мы попали в многоцветье: расовое, национальное, лингвистическое, культурное, во все возрастающей степени наполненное выходцами из стран третьего мира, не говоря уже о втором (то есть, из бывших социалистических стран). Они не имеют «прививки» от социализма и к лозунгу Обамы «spread the wealth», что по сути является призывом разделить богатство, относятся благосклонно. Все эти пришельцы верят в государство больше, чем в самих себя, и американский индивидуализм, благодаря которому эта страна вымахала в супердержаву, слабеет, хиреет и теряет почву под ногами. Пресловутая «американская мечта» не умерла, но съежилась и отдалилась. Некогда она состояла в том, чтобы собственными силами выстроить свой дом, семью, свой бизнес, добиться успеха и т.д. и т.п. – кому что подсказывало богатство фантазии. Однако этой мечте (в основании которой лежит семейный диккенсовский идеал, не так ли?) наступает на пятки любовь кхаляве при отсутствии каких бы то ни было амбиций. Как пародия на «американскую мечту» – шаровой ее вариант у многих иммигрантов, состоящий из сменяющих друг друга видов социальных пособий в зависимости от возраста и трудоспособности.

Обложить большими налогами богатеев – и страна решит свои финансовые проблемы? Именно к этому призывает нынешний президент-популист. Если бы все решалось так просто! В реальности даже если содрать с миллионеров и миллиардеров три шкуры – все равно нельзя погасить огромный растущий американский долг. Бюджетный дефицит США составляет 900 миллиардов, и государственный долг в декабре 2012 года впервые превысил валовой национальный продукт. Как ни богата Америка, но и ее фондов не хватает, чтобы утолить растущие аппетиты масс. И вот уже богатая Калифорния со своими знаменитыми на весь мир Голливудом и Силиконовой долиной, становится штатом-банкротом. Почему? А потому, что даже этот богатый штат не может справиться с девятым валом эмигрантов, в основном из Мексики, которые тут же становятся налоговым бременем, претендуя на бесплатную медицину, образование для детей вплоть до окончания средней школы и массу других льгот. Все меньше людей платитналоги и все больше людей эти налоги проедают. Поколение бейби-бумеров (те, кто родились в США с 1945 до 1959 года, когда солдаты вернулись с войны и стали обзаводиться большими семьями) стареет и выходит на пенсию, а у их детей семьи поменьше и трудностей побольше. Зато постоянный приток свежей рабочей силы осуществляется за счет эмигрантов.

Между тем, эмиграция для США – это благо, напоминающее троянского коня. Никогда в истории на Америку не накатывала приливная волна иммиграции подобной силы: 40,4 миллионов иммигрантов, включая 11,1 нелегальных, проживает в США в настоящее время. Для сравнения – в 1990 г. их было около 20 миллионов. Сегодняшнее количество эмигрантов в США превышает число всех эмигрантов, попавших на нынешнюю территорию страны со времен Колумба. Что касается России, то она стабильно продолжает поставлять в США эмигрантов: с 1986-го по 2012 год новоприбывших насчитывалось 476 306 человек, а если мы к ним прибавим 306 203 новичков с Украины и добавим другие республики бывшего СССР, то получим миллион русскоговорящих эмигрантов, прибывших в Америку относительно недавно. Но и эта цифра покажется каплей в иммиграционном море, где превалирует Мексика, давно уже уяснившая для себя преимущества перекачивания рабочей силы в США и выкачивания денег оттуда же. Такую разнородную массу никакой стране невозможно было бы переварить, не испортив желудка. Современные политические и интеллектуальные элиты США, давно сменившие концепцию «плавильного котла» на плюралистическую «мозаику», перед собой такой задачи даже и не ставят.

Без сомнения, многие эмигранты тяжело работают, но в еще большей степени происходит перекачивание денег из государственных и городских фондов в поддержку эмигрантов и их семей. Все это считается в порядке вещей и государственной идеологией не ставится под сомнение. Выскажи другое мнение – воспоследуют обвинения в расизме и ксенофобии, то есть ты будешь предан анафеме.

Может ли страна справиться со своими проблемами без эмигрантов? Такой эксперимент немыслимо поставить в современных условиях. Эмигранты же в большинстве своем нуждаются во всех видах бесплатных услуг и помощи от государства. По подсчетам Heritage Foundation, в среднем семья нелегальных эмигрантов потребляет на 14 с половиной тысяч долларов в год больше, чем вносит налогами, а содержание нелегальных эмигрантов в целом обходится стране в 54 миллиарда долларов в год. Предложенная иммиграционная реформа дела не поправит, так как она только увеличит стоимость содержания семей иммигрантов в недалеком будущем, когда они смогут воспользоваться всем спектром правительственной помощи.

Любопытна в этом отношении психология наших иммигрантов. С одной стороны, всеми фибрами души и прошлого опыта они за халяву, следуя затверженной сызмальства логике (не от хорошей жизни, само собой): дают – бери! С другой стороны – будучи обогащены опытом жизни при социализме, они скептически настроены по отношению к государственной машине и либеральной пропаганде. То есть, ближайшие экономические интересы склоняют их в сторону демократов, а политические симпатии больше — к республиканцам, например, они в большинстве своем стоят за смертную казнь. Исключением является право на аборты. Наши эмигранты – решительные сторонники этого права, в отличие от большинства религиозно настроенных американцев, будь то протестанты или католики. Не нравятся им также идеи Аffirmative Action, системы, берущей свое начало со времен правления президентов Джона Кеннеди и Линдона Джонсона. Призванная смягчить экономическое неравенство, эта система склонила чашу весов в другую сторону, при приеме на работу и поступлении в престижные учебные заведения отдавая предпочтение представителям расовых меньшинств, главным образом афроамериканцам (которых только так и дозволено называть, а никак не иначе!). Позднее к системе особых льгот и преимуществ присоединились американские индейцы и латиноамериканцы. Против подобного подхода возражают многие на том простом основании, что справедливость должна подразумевать отсутствие дискриминации, а не систему квот и поблажек. В идеале обществу следует быть colour blind, то есть «слепым к цвету».

Мы выросли под сенью советской идеологии с ее идеями социалистического интернационализма. Дети советских эмигрантов росли в США под сенью идеологии мультикультурализма и священных прав меньшинств. Не поймите меня неправильно: я за права всех без исключения, в том числе всяческих меньшинств: расовых, сексуальных – каких угодно. Но я за равные права, а не за предоставление преимуществ по причине цвета кожи или половой принадлежности.

В Советском Союзе было правилом назначать в союзных республиках на ответственные должности представителей коренной национальности. В США стараются компенсировать историческую несправедливость по отношению к женщинам и расовым меньшинствам. То и дело раздаются голоса: «Почему мало афроамериканцев среди начальников пожарной охраны? Почему мало женщин на руководящих должностях?» А то, что профессия пожарного не является среди чернокожих столь же притягательной, какой она издавна была у ирландцев и итальянцев, и что далеко не все женщины стремятся к карьерному росту, – это мелочи, не стоит обращать внимания! Главное – чтобы статистика была в ажуре. Между прочим, не успели афроамериканцы добиться равных прав, как тут же стали требовать преимуществ и льгот при устройстве на работу, приеме в университеты и пр. Страна же всегда проповедовала принцип meritocracy, то есть чтобы человек получал продвижение по службе только исходя из его персональных качеств и заслуг, а не потому, что у нас мало женщин или расовых меньшинств в руководстве – давайте, мол, «разбавим» его немного! Дошло уже до того, что интересы общественной безопасности оказались под угрозой, когда правозащитники стали судиться с полицией Нью-Йорка по поводу практики «Останови и обыщи» на том основании, что полицейские почему-то больше всего останавливают на улицах не белых старушек, а молодых афроамериканцев или мексиканцев. А то, что они составляют основной контингент тюрем – это мелочь, статистика. Главное, чтобы, не дай тебе Боже, не были задеты тонкие чувства меньшинств и их общин! Поэтому Голливуд кормит нас фильмами, где представляется идеальная картина мира: чернокожие начальники, непременно изображенные в положительном свете, поучают неразумных белых подчиненных, и даже библейский Самсон — тоже чернокожий (почему бы и нет?), американские индейцы, в противоположность белым безжалостным пришельцам, представляются исключительно мудрыми друзьями природы, заботящимися об экологическомравновесии, а женщины побивают храбростью и сметливостью мужчин — в общем, мир творится по законам вывернутых наизнанку стереотипов, которые постепенно станут принимать за единственную реальность. Что там говорил Геббельс по поводу пропаганды? То-то и оно...

Советская идеология провозглашала гегемоном рабочий класс и зачастую создавала рабочим статус наибольшего благоприятствования (в учебе, получении квартир и т.д.), а в США расовые и религиозные меньшинства не просто пользуются защитой, что было бы вполне оправданно, но являются эдакими «любимцами» элит. Когда идеология подминает под себя здравый смысл, туго приходится всем.

Между тем, согласно недавним результатам опроса общественного мнения Pew Research Center, 75% испаноязычных американцев придерживаются мнения, что большое правительство предпочтительнее, чем малое, причем у новоприбывших иммигрантов эта цифра достигает 81%, и только у испаноязычных иммигрантов третьего поколения она опускается до 58%. По контрасту, в целом 41% американцев стоит за большое правительство. Что касается афроамериканцев, то они в целом возлагают больше надежд на правительство, чем белые американцы. Согласно опросу этого же центра, только двое из десяти белых американцев верят, что правительство в Вашингтоне поступает правильно либо всегда, либо по большей части. Среди чернокожих это соотношение – четверо к десяти.

По категоричному мнению Рональда Рейгана, «правительство — это не решение нашей проблемы. Правительство и есть эта проблема». Первоначальной причиной финансового кризиса 2008 года, вызванного кризисом рынка недвижимости США, было правительственное вмешательство в экономику, когда правительство стало давить на банки, чтобы они давали нестандартные ссуды на жилье как можно более широкому числу людей (включая тех, кто не мог их обеспечить) в наиболее бедных районах с высоким уровнем задолженности по ссудам. Из желания якобы народного блага и быстрого воплощения «американской мечты» возникла огромная финансовая проблема, а две субсидировавшиеся правительством компании недвижимости — Фанни Мэ и Фредди Мак — чуть было не провалились в тартарары. Но правительство их спасло от банкротства, и они еще больше выросли, что в конечном счете ни к чему хорошему привести не могло.

Сама концепция спасения больших компаний от провала, по мнению многих экономистов, неверна, так как дает большим компаниям несправедливое преимущество вместо того, чтобы дать им пройти через нормальный процесс банкротства и реструктуризации. Во время избирательной кампании популярным лозунгом Обамы был: «Осама бен Ладен мертв, а компания “Дженерал Моторс” жива!» Обама ставил себе в заслугу то, что спас «Дженерал Моторс» от банкротства, дав государству выкупить большую часть акций, но так ли уж нужно было это «спасение»?

Недавно я познакомилась с книгой известного консервативного комментатора Джона Стосселя «Нет, они не могут. Почему правительство все проваливает, а частные лица преуспевают»¹. Шаг за шагом на многочисленных примерах упорный Стоссельразвенчивает миф о благотворной роли правительственного вмешательства во все дела. Жизнь учит, возражает Д. Стоссель, что никто не знает достаточно для того, чтобы планировать общество.

«Чем больше власти мы даем правительству контролировать бизнесы, тем больше бизнесов ищут возможности контролировать правительство. Вместо увлеченности изобретением лучших продуктов, они увлечены тем, чтобы устроить теплые отношения с политиками и законодателями». Вместо того, чтобы «исправить» американскую экономику, президент Обама снизил уровень экономической свободы, и США впервые в истории в 2012 году оказались на десятом месте в мире. Почему? Когда правительство субсидирует компании, приобретает долю в них, когда оно облагает высоким налогом корпорации (в США налог на корпорации самый высокий в мире), ни к чему хорошему это не ведет. В Гонконге автор смог начать свой бизнес за один день, в штате Делавер на это ушла неделя, в Европе – месяцы.

В октябре 2013 года, когда демократы не могли договориться с республиканцами о бюджете — нижняя палата конгресса не одобряла бюджет, предложенный правительством, — Белый дом демонстративно объявил о приостановке работы ряда государственных ведомств. Мы в это время собирались путешествовать по американскому Западу и пребывали в неопределенности: сбудется ли моя мечта, увижу ли я Большой каньон и Йосемитский заповедник? Нам повезло, заповедник открыли буквально за один-два дня до нашей поездки. Но многие туристы пострадали. Пострадали также ветераны, которые не могли пройти на закрывшееся кладбище, где захоронены их товарищи. Правительство намеренно давило на больные точки публики, чтобы та винила упрямых республиканцев в перебоях работы государственных служб. В конце концов те дрогнули… и бюджет был утвержден, несмотря на нерешенную проблему сокращения долга.

Идеи коллективизма так же стары для Америки, как сама Америка. Плимутская колония сектантов-пилигримов целых три года, с 1620 до 1623 года просуществовала на этих принципах и... прогорела. По иронии судьбы, именно инвесторы, которые вложили деньги в нее, боялись, что погоня за частной выгодой приведет к их разорению, и настаивали на этом эксперименте. Уильяму Брэдфорду, руководителю колонии, понадобилось три года, чтобы убедиться в провале эксперимента. Он раздал земли в частные руки — и дело закипело!

Следует пояснить, впрочем, что когда американцы говорят о социализме, они не имеют в виду бывшие страны советского блока или Северную Корею. Их они называют «коммунистическими странами». Полная благих намерений американская интеллигенция видит лишь желанный пример социал-демократических стран Европы вроде Дании и Швеции. Она думает о государственной медицине в Канаде или Германии. Как там хорошо, боже мой! А то, что врачу в Германии надо принять 70 пациентов в день – это мелочь, так же, как мелочь и то, что в Канаде с ее государственной медициной надо ждать операции гораздо дольше, чем в Америке, поэтому многие канадцы приезжают лечиться в США. Медицина там, хоть и стоит на высоком уровне, но отпускается по рациону. Скандинавские страны и близко не тратят столько на оборону, сколько США. Поэтому они могут себе позволить такую щедрую «социалку». Но это все мелочи в глазах просвещенной американской интеллигенции. Она давно очарована социализмом (хороший Че Гевара, плохой Кастро, мир читаем, войну пропускаем!), революциями и борьбой за социальную справедливость. Не случайно новая постановка «Отверженных» стала в Америке таким хитом: в фильме воплощается дух борьбы за социальную справедливость, и на церемонии вручения того «Оскара» очень впечатляюще выглядели главные звезды кинофильма, поющие песнь французских баррикад.

Сознание американской элиты раздвоено. Оно и знает, и не хочет знать правду о социализме. Мне запал в память эпизод, который приводила Александра Толстая, дочь Льва Николаевича, в своих воспоминаниях. А. Толстая, убежавшая из коммунистической России через Японию в США, писала о своей встрече с Элеонорой Рузвельт, женой Франклина Делано Рузвельта, тогдашнего президента США. Как ни пыталась Александра Львовна рассказать своей собеседнице о том, что творилось в СССР (о репрессиях, преследованиях и собственном горьком опыте), ее собеседница просто игнорировала сказанное и переводила разговор на другую тему. Та самая Элеонора Рузвельт, на которую буквально молятся американские левые как на воплощение благородства. Но кто пишет учебники сегодня? Левые интеллектуалы, которыми заполнены учебные и научные заведения США. Именно поэтому супруг Элеоноры Рузвельт, президент США, сегодня рисуется как воплощение мудрости и прозорливости, особенно за то, что при нем страна вышла из Великой депрессии, а Ричард Никсон изображается преимущественно в негативном свете уотергейтского скандала. Одни утверждают, что Франклин Рузвельт спас страну от голода, другие (не такие популярные, разумеется) — что методы, какие он использовал, ограндиозив роль государства, были не самыми лучшими. В Америке, безусловно, нет единой государственной идеологии, поскольку тут как минимум две партии, но своя идеологическая «мода», включающая определенные табу и идолы, есть.

Так уж вышло, что наши люди идентифицируют социализм лучше, чем американцы. У наших — историческая память, въевшаяся в кости! Хочу оговориться, что в основном речь идет о людях среднего и преклонного возраста, тех, кто приехал сюда после сорока, чья психология была сформирована в Советском Союзе. Но, неся на себе родимые пятна советскости, наша община, тем не менее, неоднородна. «Я вам не скажу за всю Одессу», оставляя молодежь за скобками данной статьи, но даже и без нее наблюдается разница в политиче-ских симпатиях и предпочтениях. Так оно, собственно, и должно быть…

Вот Обаме долго аплодируют члены Конгресса, а у меня тут же угодливо просыпается воспоминание о докладах наших генеральных секретарей. «Это мы уже проходили», – говорит мне внутренний голос.

Эффективность работы городских учреждений и частных компаний — это, как говорится, две большие разницы. Если хотите поменьше стресса, гарантированные прибавки за стаж и работать от звонка до звонка, – идите в городское или федеральное учреждение. Туда, кстати, многие эмигранты и устремляются, включая наших; на эти работы, руководствуясь системой Affirmative Action, охотно принимают представителей расовых меньшинств. Сотрудник городского учреждения обсуждает своего начальника-бездельника (за глаза, конечно)? Что он, с ума сошел? Начальник его — плоть от плоти родного советского бюрократа, который не торопился принимать решения и брать на себя ответственность, а откладывал его изо всех сил: авось рассосется! К тому же у начальника есть надежная броня – он член профсоюза, и родственник его работает на самом верху. Прямо прелесть, до чего все узнаваемо! В частной компании, которая будет нести убытки, вряд ли кто-то будет держать своего нерадивого родственника, по чьей вине эти убытки происходят. А в городском учреждении – сойдет. Стаж работы, прежние заслуги и надежные связи сыграют свою роль. На том и стоим.

Городские библиотеки экономят на карандашах и бумаге и в то же время нанимают административный вспомогательный аппарат, который растет, как на дрожжах. Каждый из этих чиновников зарабатывает в три раза больше, чем уборщик, но там, наверху, нуждаются в подмоге, а то, что уборщиков и охранников не хватает — для них дело не столь важное. Главный закон бюрократии при любом строе гласит: основная цель — сохранение и воспроизводство, желательно расширенное. Прямо чистая биология! Второй закон бюрократии: за неудачные реформы несут ответственность только неугодные начальству чиновники. Третий: сопротивляться переменам нельзя, это сродни нашему «плевать против ветра». Нужно принимать все перемены с бодрым лицом и идти вперед. Четвертый: как можно меньше решений принимать самостоятельно, как можно больше решений отправлять вверх по инстанциям. Короче говоря, «не высовываться». Я могла бы множить эти законы, сиречь нехитрые житейские правила, но все это до боли узнаваемо и потому малоинтересно.

О номенклатуре, господствующем классе Советского Союза, писал Михаил Восленский, который в свою очередь опирался на работу Милована Джиласа, югославского историка, утверждавшего, что основой реального социализма является существование нового правящего класса – номенклатуры. М. Восленский показал в своей книге «Номенклатура», что государство при социализме лишь выполняет волю господствующего класса чиновников, или номенклатуры, то есть является его аппаратом. Номенклатура не просто правящий, она — эксплуататорский класс, присваивающий себе дополнительные блага, произведенные трудящимися. Она стремится сохранить существующий режим, то есть свою власть, всеми  пропагандистскими и даже силовыми методами и по натуре своей  стремится к экспансии. (М. Восленский говорил тридцать лет назад о распространении идей и практики социализма, мы же можем говорить о том, что современная бюрократия стремится расширять свои ряды для усиления собственной власти и повышать личное благосостояние путем государственного субсидирования, увеличения фондов, зарплат и пенсий (законно) и взяточничества (незаконно)).

Как совершенно точно отметил Восленский, главное для номенклатуры – не собственность, а власть. Хотя и в отношении зарплаты американские бюрократы о себе не забывают. Зарплаты госслужащих, с учетом многочисленных привилегий, вполне могутcоперничать с  зарплатами в частном секторе. Средняя заработная плата в Вашингтоне, округ Колумбия, то есть там, где сосредоточена государственная элита, — $73 000. Американская публика возмущена, что конгресс ежегодно повышает себе зарплату с учетом инфляции и ныне (на момент написания статьи) она составляет $174 000 в год — это в 3,4 раза больше, чем средняя зарплата по стране.

Конечно же, как любая бюрократия, правительственные структуры не выдают своих секретов и покрывают собственные ошибки. Взять хотя бы череду скандалов в обамовской администрации. Как ни доискивается конгресс правды, узнать ее практически невозможно. Кто виноват в том, что оказалось беззащитным американское посольство в Ливии и в результате погибли американский посол и еще несколько человек? Кто виноват в том, что сотрудники налоговой службы чинили препятствия при регистрации консервативных общественных организаций? Кто виноват в том, что велось прослушивание телефонных переговоров, выродившееся в слежку за гражданами, включая деятелей СМИ, которое может осуществляться только с санкции суда? Если под предлогом борьбы с террором государство вторгается в частную жизнь – это скользкая тропа, по которой мы уже ходили: в Советском Союзе органы правопорядка тоже на словах защищали нас от врагов народа, а на деле подавляли инакомыслие. Еще одним скандалом, сильно уронившим обамовский рейтинг, явился провал его реформы здравоохранения, в результате которой миллионы американцев, имевших индивидуально приобретенные страховки, их потеряли несмотря на данное Обамой обещание: если вам нравится ваша прежняя страховка, то вы, мол, сможете ее сохранить.

Правительство, созданное в идеале для того, чтобы защищать жизнь, свободу и собственность граждан, вмешивается абсолютно во все сферы жизни и растет, растет, растет, причем любой кризис используется для усиления власти и контроля. Когда-то все функции социальной помощи лежали на религиозных институтах и благотворительности. В ХХ веке многие из них взяло на себя государство. Президент Линдон Джонсон объявил войну бедности в 1964 г. Но (странное дело!) процент бедняков не уменьшился, хотя были затрачены триллионы долларов. При этом растут аппетиты и потребности населения, все более и более зависящего от государства, растут государственный сектор и федеральный бюджет, растут зарплаты госслужащих, то есть возникает пузырь, который не может раздуваться до бесконечности и когда-нибудь лопнет. Сенатор из Южной Каролины Джим Де Минт заявил, что Соединенные Штаты сползают к социализму. «Мы дошли до того в Америке, что около половины населения получает помощь от правительства, а другая половина за это платит». Традиционные американские ценности — индивидуальная ответственность, умение человека опираться на самого себя, а не ждать помощи от кого бы то ни было, предприимчивость и дух соревновательности — были основой роста и процветания страны. Америка, стоящая с протянутой рукой перед правительственной кормушкой, – это бедствие и начало упадка.

Томас Джефферсон сказал: «Правительство, достаточно большое, чтобы дать вам все, что вы захотите, велико настолько, чтобы отобрать у вас все, что вы имеете». Эти пророческие слова широко известны в Америке. Страны западной демократии, включая США, все острее ощущают, что скатерть-самобранка общественных благ имеет свои пределы...

Вообще, если гипотетически представить себе, что Америка разделится на две части, где одной половиной будут заправлять демократы, а другой республиканцы, то получится очень интересная картина. Вначале, привлеченная поблажками, большая часть населения (47%, как неосторожно проговорился Митт Ромни во время предвыбороной кампании, за что на него средства массовой информации спустили всех собак) ринется на демократическую половину, но так как условия для бизнеса там будут не столь благоприятны, то эта половина вскоре разорится, и тогда произойдет отток населения в республиканскую часть. Нечто вроде Восточной и Западной Германии, но без Берлинской стены, а как два сообщающихся сосуда. Но это, конечно, всего лишь полет фантазии...

Америка дрейфует как огромный океанский лайнер, и мощные течения идеологических влияний относят ее в сторону идеалов, которые не были приоритетными для нее изначально и противопоказаны для ее процветания в настоящем и будущем. Американская образованная элита вкупе с представителями международных корпораций то подражает «старушке Европе», которую США приходилось выручать из двух мировых войн, не говоря уже о других кризисах, то возлагает нереальные надежды на Организацию Объединенных Наций, в подавляющем большинстве состоящую из государств с авторитарными режимами. Большинству наших эмигрантов чужды эти настроения и эти иллюзии, но наша эмиграция в количественном отношении не так репрезентативна, и влияние ее на американскую политику ничтожно.

Не буду отрицать очевидного: социалистические идеалы обладали, обладают и будут обладать огромной притягательной силой для великого множества людей. Но при всем благородстве намерений, как мы знаем, они просто не работают как система, вернее, попытки претворить эти идеалы в жизнь ведут к возникновению авторитарной власти, фактически владеющей всем тем, что на словах объявляется государственным и общенародным.

Понятие социализм имеет несколько аспектов, в том числе и вмешательство государства в развитие общества и экономику, это  и позволяет мне предположить, что США как никогда близки к социалистической модели развития. Идеи равенства и справедливости прекрасны, если они воплощаются снизу, через народную инициативу, а не через диктат политических и культурных элит. Конечно, я не верю, что США превратится в ближайшее время в Советский Союз или Северную Корею. Но то, что растущее влияние и вмешательство государства во все поры общественной жизни вкупе с идеологическим прессом может склонить американское общество в сторону, неблагоприятную для частной инициативы, свободной мысли и предпринимательства, с моей точки зрения, бесспорно – и это уже происходит.

Возвращаюсь к предсказанию Никиты Сергеевича. Похоже,  социалистический вектор развития, напророченный им Америке, был указан правильно: логика чисел или чистая демография в конечном счете сделают свое дело. К 2050 году белые американцы окажутся в меньшинстве и, как ни противоречит мое утверждение азам политкорректности, все же скажу: тогда прощай, Америка, бастион капитализма! Здравствуйте, Социалистические Штаты Америки!

Нью-Йорк, ноябрь 2013 г.

___________________

 ¹ No, They Can’t. Why Government Fails — But Individuals Succeed.Threshhold Editions. New York, 2012.