Такие разнородные явления нашей жизни, как технологические катастрофы и падение тиражей литературных журналов, имеют единую причину — изменение количественного и качественного состава технической интеллигенции, в первую очередь “столичной” — московской, петербургской.

 

 

Кто они такие — технические интеллигенты

 

Они — это инженеры, научные сотрудники, преподаватели технических вузов. В большинстве своем — инженеры разного уровня. На предприятиях — в основном закрытых — трудятся многие миллионы людей, которых отгораживают от мира и привязывают к рабочему месту высокие заборы “почтовых ящиков”, заводов, фабрик.

Сейчас в Москве и Санкт-Петербурге эти миллионы поубавились — слишком много мест вокруг, где работа легче, режим мягче, а платят больше. На периферии изменения не столь значительны. В иных местах все осталось по-прежнему — в городе одно главное предприятие, так что специалисту деваться некуда.

Трудятся инженеры обычно в неудобных помещениях с плохой старой мебелью, заставленной приборами, заваленной старыми отчетами и чертежами, нужными и ненужными железками и стекляшками. Лаборатории и чертежные совсем не похожи на офисы банков, автосервисов, бюрократических учреждений. Убираются они редко, иногда своими силами. Ремонтируются тоже редко.

Работу свою инженеры и ученые делают на устаревших аппаратуре, оргтехнике, станках и оборудовании, пользуются плохими комплектующими и материалами и получают маленькую и уравнительную зарплату. Бездельник, мешающий работать своим нескончаемым трепом, оценивается примерно во столько же, сколько и толковый инженер, созидатель.

Присутствие на работе контролируется, ведется компьютерный учет рабочего времени. На некоторых предприятиях для того, чтобы уйти с работы на полчаса, нужно сорок минут оформлять увольнительную записку. Рабочий день начинается рано. Я первые пять лет своей инженерной карьеры начинал работать в 8.05 утра, а последующие двадцать — в 7.50. Сейчас работник может задержаться часов до 9, но потом время задержки необходимо отработать.

Социальный статус инженера очень низок, на предприятии он — исполнитель, за его воротами — никто.

Все вместе это составляет первую характерную черту жизни технического интеллигента, а именно — скотские условия труда.

Вторая характерная черта — очень сложная работа. Конечно, у тех, кто ее делает. В таких условиях, с такой аппаратурой, из таких комплектующих наши инженеры в течение десятков лет создавали, например, некоторые виды вооружения или образцы медицинского оборудования, которые, как теперь всем видно, нередко бывали лучше американского и европейского. Созданная аппаратура, “изделия” больше соответствуют поставленной задаче, чем одежда, ширпотреб, еда и прочий отечественный товар. То есть труд инженеров более честный, чем труд в других сферах городской жизни. В технической науке, в фундаментальных науках, в технике, особенно в “оборонке”, трудней заморочить голову заказчику, втереть очки, обмануть “лохов”, чем в политике, в истории, в журналистике, в юриспруденции и так далее.

Третья особенность работы человека на предприятии состоит в отстраненности от результатов своего труда. После успешных испытаний и даже принятия техники в эксплуатацию или на вооружение ее непосредственные разработчики поощряются очень мало или вовсе не поощряются. Пришедшие высокие премии и ордена делят между собой руководители предприятия. Правительственная награда ведущему инженеру, участвовавшему или не участвовавшему в отмеченной наградами разработке, может быть вручена только случайно, по не относящимся к разработке соображениям: давно работает, пообещали, в тот раз хотели дать и не дали и так далее. Мне пришлось как-то вести торжество по случаю шестидесятилетия одного начальника отдела, который тридцать восемь лет проработал в отрасли, был главным конструктором двух разработок, но не входил в начальственную тусовку. В своем слове я пошутил, что юбиляр обласкан руководством — является многократным лауреатом квартальной премии. После этого руководителям, наверное, стало неудобно. Главный инженер пригласил меня к себе и спросил: “Что, у него действительно ничего нет?”. После этого моему подзащитному присвоили звание “Почетный радист”, тоже не бог весть что. Как говорят, любая работа заканчивается награждением непричастных и наказанием невиновных. Режиссер, даже водитель съемочной группы, указан в титрах кинофильма, создатель новой техники не указан нигде.

Думаю, что этих трех особенностей достаточно для того, чтобы объяснить, почему на московских и питерских фирмах остались почти одни старики, которые привычно таскаются на работу. Боюсь, что уровень наших разработок теперь опустится. Ведь вновь пришедшим инженерам не у кого учиться. Шестидесятилетний мало чему может научить двадцатилетнего, воспитание новых поколений инженеров должно быть непрерывным процессом. А чтобы начать заново, нужны большие средства, сильная воля и жестокость, как раньше, когда это создавалось в первый раз. Сейчас легче купить за границей. Бытовую технику там и покупают.

Быть инженером или ученым не престижно. Денег у них никогда не было, а романтический ореол сильно поблек.

 

Откуда они берутся

 

Инженеров выпускали технические вузы, институты. За пять-шесть лет молодой человек осваивал основы ремесла. Этому в большой степени способствовала студенческая научная работа. Преподаватели работали в научно-исследовательском подразделении вуза в качестве научных сотрудников и привлекали к работе студентов. Студенты набирались ума-разума, да еще и деньги небольшие получали.

К выпуску из школьников получались вполне приличные молодые люди, идущие, в основном, работать по специальности.

Конечно, были ребята, которые в институте совсем не набрались знаний, но их было меньшинство.

Сейчас инженеров готовят технические университеты, которых развелось великое множество. Учат студентов старички-преподаватели, которые сильно отстали, многое забыли, а некоторые никогда ничего и не знали.

Научная работа, основанная на заказах предприятий, которую выполняли квалифицированные преподаватели и способные студенты, почти исчезла. Остались темы, в основном, фиктивные, существующие для реализации финансовых схем.

Студенты не учатся совсем. Платят взятки и получают зачеты и “тройки”. Был случай, когда ко мне на экзамен из группы пришли три человека, остальные где-то договорились. Привычка “не учиться” въелась настолько, что студенты-взяткодатели не могут ответить таблицу умножения. Это не преувеличение, я проверял на практике. Конечно, двадцатилетний парень знает таблицу умножения. Но он уверен, что ни на один вопрос преподавателя ответить не сможет, поэтому сразу ищет, кому дать. Перед тем как спросить, сколько будет 4x4, я студента некоторое время готовил, обещал, что задам вопрос, на который он сможет ответить. За правильный ответ “равно 16” ставил “тройку” по специальной дисциплине, только бы не ходил взятки давать. Правда, у меня были студенты, для которых эксперимент с таблицей умножения явился встряской. Они отказывались от “тройки” и брались за учебу. Но время упущено, они могли только догонять.

Подготовленный таким образом студент не имеет желания добиться успеха в выбранной специальности и не верит в возможность такого успеха. Этим неверием он заражает своего более способного товарища, который взяток не дает. Как теперь говорят, у выпускника “нет драйва”.

М.Ю. Р-н, директор предприятия (100 км от Москвы): “Я вел курс в техническом университете, раз в неделю ездил в Москву на лекцию. Нашел пятерых приличных парней, пригласил к себе на работу. Тема самая актуальная. Перспективы роста — немереные. Сразу — общежитие, через два года успешной работы — квартира. Доехали до меня трое. Все им показали, в лучшем ресторане пообедали. На этом дело и кончилось, ни один даже не позвонил потом”.

Профессор А.И. К-в, Москва. На вопрос, как он принимает экзамены у студентов, которые вообще ничего не знают, ответил: “Ставлю “тройки” всем подряд. Сначала поговорю, что-нибудь расскажу, потом поставлю “тройку”. Учить их бесполезно, а от “двойки” только неприятности для него, для меня и для деканата”. “А зачем же тогда ты ему рассказываешь?”. “Так ведь нельзя сразу “тройку” ставить, ведь это — экзамен, надо сначала поговорить”.

 

Как они работают

 

Те немногие выпускники технических университетов, которые идут работать по специальности, попадают в обстановку, которую, кроме указанных выше трех признаков, характеризует еще и четвертый — с молодым специалистом на предприятии носятся, как с писаной торбой. Обеспечивают быстрый и незаслуженный рост по службе, платят надбавки к зарплате “за молодость”, хвалят за усердие. Только бы не ушли!

Понятно, что в таких условиях амбиции растут быстрее, чем квалификация.

Молодые инженеры недостаточно впитывают опыт предыдущего поколения. Да и как впитать, ведь сорокалетних специалистов мало, а шестидесятилетние инженеры — плохие учителя для молодых специалистов. Одно дело, когда шестидесятилетний профессор шикарно раскрывает с кафедры перед сотней студентов тайны профессии. Это обучение. Но когда шестидесятилетний дядечка сидит рядом с тобой, также отмечает приход-уход на работу, получает маленькую зарплату и отпрашивается в поликлинику, то не верится, что он может тебя чему-то научить.

Научить молодого специалиста, желающего учиться, может полный сил квалифицированный сорокалетний инженер или научный сотрудник, впитавший в себя профессию. Он уже многое знает, часто имеет ученую степень и, главное, прошел несколько разработок, строек, заказов. У него связи с коллегами на других предприятиях, устоявшиеся отношения с начальниками и подчиненными, умение отличить важное от неважного, уважение к шестидесятилетним, которых он знал двадцать лет назад и т.д., все что называется “опыт работы”

Меня, радиоинженера, как-то попросили разработать индикатор уровня цемента в цементном элеваторе. Если элеватор переполняется, то теряется цемент и засыпается цементом все вокруг. Если стоит полупустой, тоже плохо, недоиспользуется элеватор и цемента может не хватить. Штатные индикаторы, которые устанавливались на элеваторе при вводе его в эксплуатацию, ломались очень быстро, но сотрудники предприятия не тужили — при элеваторах был специалист, который без индикатора знал, сколько в емкостях цемента. Теперь специалист ушел на пенсию, а за ним никого не было. Вот руководители предприятия ко всем и обращались за помощью.

Эта история — пример, показывающий, что происходит в отечественной промышленности оттого, что техническая интеллигенция не переняла того, что положено, у предыдущего поколения инженеров.

Ждали технологических катастроф в 2003 году, потому что в том году износ оборудования должен был достигнуть критического значения. Слава богу, пронесло. Но сейчас квалификация инженеров, похоже, достигает критически низкого уровня во многих отраслях. Может не пронести. Уже сейчас сильно рвется в разных местах, и виноват, оказывается, не “гидроудар”. Конечно, речь идет не об уникальных специалистах, они существуют, и не все уехали в Америку. Но один Левша не спасет страну. Нужно, чтобы квалифицированных инженеров хватило на все участки, хотя бы на самые важные.

Причина памятной катастрофы пассажирского самолета под городом Междуреченском Кемеровской области была в том, что за штурвалом сидел ребенок, дали чьему-то сыну порулить. Вот и сейчас есть опасность, что сосунки, в силу обстоятельств занявшие командные инженерные высоты, но не имеющие необходимых знаний и опыта, будут также рулить нашей промышленностью.

В.К. 3-й, главный конструктор (50 км от Москвы): “За мной нет никого, хорошо бы меня кто-нибудь норовил спихнуть, занять мое место. Какое там!.. Придет парень, годок поработает, “репу” почешет: "Нет, мудрено..." и — в менеджеры. А я б его за пяток лет сделал бы начальником отдела, а потом и главным конструктором”.

Вот и был бы главный конструктор, не прошедший полной подготовки, до тех пор, пока его изделие где-нибудь бы не взорвалось или не рухнуло.

 

При чем тут литературные журналы?

 

За высокими заборами предприятий мирной и оборонной промышленности, в институтах, конструкторских бюро, университетах находились основные потребители культурной продукции страны.

Книги распространялись, в основном, там. В партком “приходили” подписки на книги, конечно, в ограниченном количестве. Распределялись по стажу работы или по жребию. Ограниченный круг руководителей имел возможность выбирать. Кроме того, на предприятии обязательно был предприимчивый инженер, который подрабатывал торговлей книгами, по-старому спекулянт. Он боялся, но торговал. То есть доставал книги и приносил их на предприятие. Речь идет не о запрещенных или полузапрещенных книгах. Простую книгу найти было трудно. Когда-то, когда появились первые массовые издания классиков, приложения к “Огоньку”, люди, чтобы подписаться, становились в очередь с ночи, дежурили, согревались — жгли костры, писались, отмечались.

Новинки читали в журналах. Устраивали складчину. На лабораторию выписывали “Новый мир”, “Иностранную литературу” и “Знамя”, например, или “Юность”. А потом читали по очереди. Интересные произведения обсуждали даже в транспорте. Например, в электричке Москва — Раменское незнакомые люди спорили про “Алмазный мой венец” В.Катаева, разгадывали псевдонимы героев. В этих электричках ездили авиационные инженеры.

В перерывах, на перекурах, при чаепитиях, которых на предприятиях было много, сотрудники обсуждали прочитанное, спорили, ссорились. Короче говоря, пропагандировали литературу, отечественную и зарубежную.

Ходили в театры. Доставали билеты “с нагрузкой”. На предприятии, помимо книжного, обязательно был и театральный спекулянт. В “Современник”, в вахтанговский — с нагрузкой, на Таганку — не было ни разу, нагрузка — билеты в Театр им. Н.В.Гоголя или в Театр им. А.С.Пушкина. В ленинградский БДТ можно было попасть, если показать московский студенческий билет.

В театры и сейчас ходят, но популярностью пользуются странные сюрреалистические постановки и не менее странные переделки классиков. Но зрители в столичных театрах уже не инженеры, а молодые люди из офисов. Это — племя молодое и незнакомое автору настоящих заметок. Думаю, что нынешний репертуар — перерыв, антракт. Когда он закончится, снова откроют А.Островского, В.Розова, А.Володина. Так уже было.

В последние годы положение с книгами изменилось кардинальным образом. В общем, люди перестали читать. Круг чтения, который первоначально определяли родители, во многих семьях отсутствует, потому что выросли и стали родителями мальчики и девочки, которые сами книг не читали. Хорошую книгу от плохой современный читатель, как правило, не в силах отличить, а тем более не в состоянии сказать, почему ему книга нравится.

При этом любые книги есть в продаже, пожалуйста.

Тут же отмечу, что последние год-два появилась положительная тенденция, вроде бы опять начинают читать. Посмотрите в Интернете. Молодые люди поражены, они прочитали “Милый друг” Мопассана, “Сто лет одиночества” Маркеса, “Смерть Ивана Ильича” Толстого, высказывают восторги и думают, что открыли неизвестную ранее планету.

Основных читателей — инженеров московских и санкт-петербургских предприятий — стало меньше, и они стали беднее. Хотите массовых тиражей литературных журналов — растите состоятельных инженеров в Москве и в Питере.

Главное, что за литературными и театральными новинками следил тот самый сорокалетний инженер. А, глядя на него, молодежь читала, ходила в театр, становилась по-настоящему интеллигентной.

Мне кажется, что если каким-то чудом вдохнуть жизнь в упавшие предприятия, восстановить инженерный и научный корпус страны, то нынешнее книжное изобилие подметут подчистую, еще не хватит книг, а литературные журналы опять будут печатать стотысячными и миллионными тиражами.