Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №9, 2011
Олимова Саодат Кузиевна — философ, социолог, руководитель научно-исследовательского центра “ШАРК” (Таджикистан).
Олимов Музаффар Абдуваккосович — историк, социолог, доктор исторических наук.
В “ДН” публиковалось их исследование “Мигранты в зоне кризиса” (2010, № 7).
Как изменился бывший “советский народ” за последние двадцать лет, что он строит в каждой отдельно взятой части бывшего СССР, как представляет себя и свое будущее? Эти вопросы занимали нас, когда мы приступали к исследованию, с результатами которого вам предстоит познакомиться. В работе использованы данные официальной статистики, результаты ранее проведенных исследований и публикации в открытой печати. Кроме того, мы провели два опроса общественного мнения, экспертный опрос и две фокус-групповые дискуссии. В этой статье мы разбираем проблемы образования, обучения, приобретения профессиональных знаний и навыков и их применения на рынке труда.
“Благо длительного пользования”
Экономический термин “человеческий капитал” вошел в нашу жизнь сравнительно недавно. Впервые он появился в работах Теодора Шульца, экономиста, получившего Нобелевскую премию в 1979 году. Изучая положение слаборазвитых стран, он заявлял, что улучшение благосостояния бедных зависит не от недр, которыми располагает страна, не от технической оснащенности или усилий их правительств, а скорее от знаний, которыми обладают люди, населяющие эту страну. Иначе, от способности общества накапливать, производить и трансформировать знания отдельных личностей и коллективов в общественное благосостояние1 .
1 Градировский С. Человеческое развитие — вызов России. В сб. Человеческий капитал России и стран Центральной Азии: состояние и прогнозы. — М.: 2009. С. 17.
Шульц дал такое определение нового понятия: “Все человеческие способности являются или врожденными, или приобретенными. Каждый человек рождается с индивидуальным комплексом генов, определяющим его врожденные способности. Приобретенные человеком способности или ценные качества, которые могут быть усилены соответствующими вложениями, мы называем человеческим капиталом”.
Сочетание слов “человеческий” и “капитал”, вероятно, прозвучит дико для многих читателей. Может возникнуть впечатление, что человек уподобляется некоему неодушевленному продукту или счету в банке. И здесь точное, наш взгляд, разъяснение приводит Ростислав Капелюшников: “Аналогию между человеческим и "обычным" капиталом нельзя считать полной. Во-первых, в современном обществе человек — в отличие от станка или пакета акций — не может быть предметом купли-продажи (такое возможно лишь в рабовладельческой экономике). Как следствие, на рынке устанавливаются только цены за "аренду" человеческого капитала (в виде ставок заработной платы), тогда как цены на его активы отсутствуют… Во-вторых, человеческий капитал способен повышать эффективность деятельности как в рыночном, так и внерыночном секторе, и доход от него может принимать как денежную, так и неденежную форму. В результате потребительские аспекты вложений в человека оказываются не менее важны, чем производственные. Тем не менее в главном человеческий капитал подобен физическому: он представляет собой благо длительного пользования; требует расходов по ремонту и содержанию; может устаревать еще до того, как произойдет его физический износ”1.
1 Капелюшников Р.И. Теория человеческого капитала. — http://creativeconomy.ru/library/prd28.php.
Надо сказать, что различные авторы трактуют понятие “человеческий капитал” по-разному. Наше определение в данной статье: это знания, навыки, способности, мотивации, которые могут быть использованы человеком в процессе труда и которые вносят вклад в социально-экономическое развитие страны. При этом важной составляющей является образование, в которое входят также и тренинги, производственная и другие формы обучения.
Таджикистану, как и другим бывшим союзным республикам, достался в наследство от СССР весьма высокий уровень человеческого капитала. И когда в стране начались преобразования, именно на это богатство прежде всего и рассчитывали идеологи реформ. Они были убеждены: уж с такими-то людьми мы быстро построим независимое национальное государство с демократической формой правления и рыночной экономикой — вторую Швейцарию.
Что же произошло в действительности?
Ко всем общим бедам, от которых после распада Советского Союза пострадали новые независимые государства, в Таджикистане добавилась кровопролитная гражданская война 1992—97 годов. Этот конфликт и его последствия глубоко травмировали население республики, оказавшейся в тотальном экономическом кризисе. Затем на страну обрушились потрясения, связанные с переходом к рыночной экономике: резкое сокращение производства, обнищание населения, формирование бедности и попытки выйти из нее… Таков был фон, на котором шли политические, экономические, социальные, культурные, религиозные преобразования. Весь этот клубок сложных и болезненных процессов глубоко повлиял на человеческий капитал. Оказалась затронута и его основа — демографический состав населения.
Странности экономического поведения
За годы независимости численность населения Таджикистана заметно выросла — с чуть более пяти миллионов человек в 1989 году до семи с половиной миллионов в 2010-м. Произошло это за счет естественного прироста населения, который хотя и снизился за последние двадцать лет, но, тем не менее, остается достаточно высоким. Снижение прироста произошло прежде всего из-за падения рождаемости. Правда, при этом уменьшилась и смертность.
В последнее десятилетие перед распадом СССР рождаемость была высокой, а потому население современного Таджикистана молодо — его средний возраст составляет 24—25 лет. Соответственно выросло число работников. Доля людей трудоспособного возраста в общей численности населения увеличилась с 47 процентов в 1991 году до почти 60 процентов в 2008-м. Тем не менее экономическая активность населения Таджикистана падает. В 2008 году количество экономически активных работников составляло лишь третью часть общей численности трудовых ресурсов. Причина — в том, что женщины заняты в приусадебных хозяйствах, а мужчины — в трудовой миграции за пределами родины. Однако государственная статистика слабо регистрирует занятость подобного рода. Потому-то столь велика разница между официально объявленным уровнем безработицы и данными многочисленных обследований. Так, по данным Государственного комитета статистики, уровень безработицы в 2008 году составил всего лишь 2,2 процента, но в действительности он колебался в пределах от 15 до 33 процентов в зависимости от сезона года1.
Прежде чем продолжить разговор о странности “экономического поведения” основой массы населения постсоветского Таджикистана, следует пояснить, что подразумевается под этим громоздким термином. Экономическое поведение — это “образ, способ, характер экономических действий граждан, работников, руководителей, производственных коллективов в тех или иных складывающихся условиях экономической деятельности, жизни”2. И надо сказать, что условия эти складывались в последние годы далеко не благоприятно. Распад Советского Союза разорвал межотраслевые связи, многие предприятия закрылись, люди потеряли работу. Если в 1991 году в промышленном производстве был занят 21 процент всех трудоспособных, то в 2003-м всего 8 процентов. Большинство новых безработных нашли работу в сельском хозяйстве, розничной торговле, сфере услуг, домашнем производстве или перестали искать работу вообще.
1 Стратегия снижения бедности в РТ на 2007—2009 годы. Душанбе, 2007.
2 Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. — 2-е изд., испр. М.: ИНФРА-М, 1999. С. 479.
Деиндустриализация сопровождалась обширным и мгновенным обесцениванием человеческого капитала, накопленного в предыдущую эпоху. Оказалось, что знания, мастерство, опыт, производственные традиции попросту не востребованы. Промышленное производство, требующее квалифицированного труда, сократилось более чем на 50 процентов. В то же время почти утроился объем торговли, бурно развиваются строительство и сфера услуг — иными словами, области, в которых человеку не требуется столь высокая квалификация, как в промышленности. Все это привело к изменениям качества работников на рынке труда. Упал спрос на квалифицированную рабочую силу, зато работники с малой квалификацией — в цене. Правда, в последние пять лет что-то сдвинулось. В ходе нашего опроса руководителей фирм около трети старших менеджеров жаловались, что их сотрудникам не хватает знаний и опыта, а места, требующие высокой квалификации, пустуют. Серьезная ситуация с дефицитом специалистов сложилась в промышленности, строительстве, ЖКХ, здравоохранении и связи…
Меняется и состав населения. Снижается количество горожан, растет число сельских жителей — то есть, происходит так называемая дезурбанизация. Если в 1989 году в городах проживала треть населения Таджикистана, то в 2010-м — чуть больше четверти, 26,4 процента. Следует отметить, что процесс дезурбанизации начался еще в советское время. Доля городского населения неуклонно снижалась с 1975 года, когда она составляла чуть более 37 процентов. Соответственно повышалась занятость в сельском хозяйстве, и особенно в приусадебном производстве продовольствия для собственного потребления. Одновременно резко выросла временная трудовая эмиграция, которая захватила огромные массы людей, не нашедших работы на родине. Разрастание натурального хозяйства и трудовая эмиграция поглощают все больше людей, переставших выходить на внутренний рынок труда. Огромное количество семей опустилось за черту бедности и едва сводили концы с концами. И одновременно, как и повсюду на постсоветском пространстве, возник тонкий слой людей богатых и сверхбогатых. Произошло социальное расслоение, сформировалось заметное социально-экономическое неравенство.
Все это не могло не сказаться на человеческом капитале. За годы гражданской войны значительно ухудшилась система образования. Страна заплатила за реформы чрезмерно высокую социальную цену. Значительная часть наиболее образованных людей покинула родину. И все же, несмотря на тяжелые потрясения, сопровождавшие переходный период, Таджикистан сохранил довольно высокий уровень грамотности населения и охвата его образованием.
Тем не менее, как ни печально, человеческий капитал в стране медленно и последовательно ухудшается. Молодые люди менее образованны, чем их родители, качество образования заметно упало, растет неравенство в доступе к образованию. Если в советское время образованием были охвачены все дети, то в настоящее время ситуация изменилась. В стране появились неграмотные, и произошло это довольно быстро. Так, переписи, проведенные в 1989 и 2000 годах, еще отмечали поголовную грамотность. Прошло совсем немного времени. В 2007 году среди людей старше пятнадцати лет нашлись те, кто сообщили, что никогда не посещали школу и не владеют грамотой. Они составили 0,7 процента населения Таджикистана1. Сократилась и доля людей с высшим и средним профессиональным образованием.
1 Обследование уровня жизни в Таджикистане. — Душанбе: Госкомстат РТ-ЮНИСЕФ, 2009.
Современный работник, как правило, окончил лишь 9—11 классов. Среднее образование имеет около половины экономически активного населения, и только треть всех людей, участвующих в трудовой деятельности, получили профессиональное и высшее образование. Уровень экономической активности людей с профессиональным или высшим образованием значительно выше, чем у тех, кто имеет только среднее образование.
Что способствовало ухудшению человеческого капитала? Изучая различные факторы, мы выделили три основных: ухудшение системы образования, влияние структурной перестройки экономики и воздействие масштабной трудовой миграции.
Лучше быть мальчиком, чем девочкой
Почему молодые люди бросают школу, не доучившись? Ответить на этот вопрос поможет рассказ одного из наших респондентов, юноши по имени Сино. Приводим его интервью в нашем пересказе.
Сино живет в Душанбе, ему семнадцать лет. Отец умер, когда Сино было два года. Юноша живет с матерью, с четырнадцатилетним братом (учится в 8-м классе) и девятилетней сестрой (учится в 3-м классе). Сино — главный кормилец в семье. Им также помогает дядя — брат матери.
Три года назад Сино оставил школу. У него не было возможности платить за учебу. Он решил работать, чтобы помогать матери. Сначала занимался мелкой уличной торговлей, а потом дядя взял его в авторемонтную мастерскую, где он под дядиным руководством чинит автомобили. Рабочий день Сино длится с 8:00 до 19:00 часов вечера. Его ежемесячный заработок составляет 60 сомони (20 долларов). Из них 50 сомони (17 долларов) он отдает маме. Оставшиеся деньги откладывает.
Сино считает свою работу доходной, но хочет продолжить учебу — мечтает поступить в техникум, но для этого нужны деньги, которых у него пока нет. Он считает, что образование является самым важным источником как духовного, так и материального богатства и для мальчиков, и для девочек: “Нельзя считать богатым необразованного богача, потому что в любой момент у него могут отнять все его имущество. Знания отнять у человека невозможно”. Сино решил, что брат и сестра должны учиться. Он говорит: “Им пока необходимо учиться, стать грамотными, а работать успеют. Одновременно учиться и работать — это непосильная нагрузка и ни к чему хорошему не приведет”.
Читателя наверняка удивило упоминание о том, что у юноши “не было возможности платить за учебу”. Конституция Республики Таджикистан гарантирует всеобщее и бесплатное образование. Однако в действительности платить приходится, и платить, по меркам бедных семей, немало. В школах Душанбе, как и в школах других регионов, начиная с первого и кончая выпускным классом с каждого ученика взимается неофициальная плата. Мзда зависит от престижа школы и составляет от 15 до 35 сомони (5—9 долларов) в месяц. Деньги идут на прибавку к зарплате учителей. Кроме того, с родителей собирают деньги на ремонт школы, покупку оборудования, на проведение школьных мероприятий и другие расходы. Происходит это на добровольно-принудительных началах, в нарушение конституционных норм. При этом дети в городах находятся в относительно благополучном положении. Наши опросы показали, что сельские жители в два раза чаще, чем городские, бросают обучение из-за высокой оплаты школьного образования и почти в три раза чаще — из-за необходимости начать работу…
Но вот ребенок заканчивает школу, однако поборы, если он решил продолжать учебу, на этом не заканчиваются. Дополнительные платежи вошли в практику как школьного, так и профессионально-технического и высшего образования. Их масштаб настолько велик, что в Национальной стратегии развития образования Республики Таджикистан на 2009—2018 годы ставится вопрос о легализации платы за обучение. Предполагается, что эта вынужденная мера поможет наладить учет и контроль за тем, как используются “побочные” деньги.
Однако независимо от того, станет ли плата законной или останется нелегальной, она по-прежнему будет лежать тяжким грузом на семьях с низкими доходами. Неравенство богатых и бедных в доступе к образованию останется. Чтобы снять эту проблему, в 2007 году было принято постановление правительства “О выплате денежных пособий малообеспеченным семьям, имеющим детей, обучающихся в общеобразовательных школах РТ”. К сожалению, денег у государства недостаточно, и пособие получают два раза в год только 15 процентов наиболее нуждающихся семей. Проблема все еще ждет своего решения.
Справедливости ради следует сказать, что нынешние школьные поборы, какова бы ни была их моральная сторона, — мера вынужденная. Вызвана она, с одной стороны, плохим материально-техническим оснащением учебных заведений. Вот один только показатель: в сельских местностях школьные классы нередко закрываются на зимний период из-за отсутствия отопления. Где уж тут мечтать обо всем прочем, без чего немыслима современная школа!
С другой стороны, самих учителей можно без преувеличения включить в число бедных. Их зарплаты чрезвычайно низки. По этой причине в одном только 2008 году с работы уволилось около 11 тысяч учителей. Уходят прежде всего наиболее квалифицированные. В 2008—2009 годах в Таджикистане работало около 100 тысяч учителей. Из них только 61 процент имел законченное высшее образование.
Но не только безденежье гонит учителя из школы. Чаще всего пустуют учительские вакансии в горных, отдаленных и труднодоступных селениях. Ухудшение общественного транспорта, разрушение сети местных дорог, повышение платы за проезд сделало труднодоступными многие селения в горах и предгорьях. И это сразу же привело к оттоку учителей из местных школ.
Итог всего перечисленного — очень низкое качество образования в целом по стране. Правда, полученные нами в ходе опросов данные показали, что с 2002 года школьная инфраструктура стала улучшаться. Наибольшие улучшения произошли в столице и регионах с высоким уровнем жизни. Однако на селе и в бедных районах положение ухудшилось.
Более всего экономическое и социальное неравенство затронуло сельских женщин с низкими доходами. У них — самые ограниченные возможности получить образование. Вот как описывает ситуацию активистка исламской партии Таджикистана Зарафамо Рахмонова: “Сегодня мы поднимаем вопрос о политической грамотности женщин, однако на деле мы должны признать, что речь идет уже об элементарной неграмотности. В ряде труднодоступных кишлаков женщины не умеют ни писать, ни читать. Они даже не знакомы с грамотой. Учиться не могут, потому что нет возможности, не хватает денег. Детей нечем кормить, их не во что одеть. Мужья на заработках, и часто они тоже не могут помочь своим семьям из-за кризиса”1.
1 Цит. по: Саркорова А. Почему в Таджикистане девочки бросают школу? http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110303_tajik_girls_education.shtml.
Анора Саркорова, в статье которой приведено это высказывание, отмечает, что семьи с низкими доходами предпочитают вкладывать деньги в образование мальчиков, но не девочек… Образование может помочь мальчикам найти работу в Таджикистане и за рубежом, с тем чтобы они поддерживали пожилых членов семьи в будущем. Родители не видят пользы в образовании девочек, так как традиционно дочери выходят замуж в молодом возрасте, обеспечивают жизнедеятельность домохозяйства мужа и не выходят на рынок труда. Эта практика особенно распространена в сельских районах. В начальной школе неравенства между мальчиками и девочками нет. Но уже в 7-м классе на 10 мальчиков приходится 8 девочек. Мальчики имеют больше вероятности получить общее среднее образование, чем девочки, которые чаще бросают школу после 4-го класса. Образованию девочек часто препятствует их загруженность домашней работой и уходом за младшими братьями и сестрами. Исследования детского труда в Таджикистане показывают, что девочки, особенно в возрасте 13—15 лет, тратят на домашний труд значительно больше времени, чем мальчики.
В итоге это приводит к общему низкому уровню образования у подрастающего поколения, так как малообразованные женщины не поощряют своих детей учиться и получать профессиональные знания. Низкая степень образованности матерей влияет не только на посещаемость, но и на успеваемость учащихся — успехи ребенка в школе гораздо больше зависят от матерей, чем от отцов.
Ухудшению образования детей способствует и трудовая миграция мужчин. В мигрантских домохозяйствах дети учатся хуже и пропускают школьные занятия чаще, чем в семьях без мигрантов. Они начинают работать раньше и работают больше, чем сверстники, особенно старшие сыновья, которые пытаются заменить отцов. Когда отцы по какой-то причине не присылают переводов, многие дети мигрантов перестают ходить в школу. Домохозяйство, пытаясь справиться с финансовыми трудностями, использует стратегии выживания, экономит на школьных расходах и увеличивает трудовую нагрузку на всех членов семьи, в том числе и на детей.
Мы беседовали с двенадцатилетней девочкой Мадиной, которая бросила школу два года назад, когда отец уехал на заработки в Россию и пропал. В семье кроме Мадины — сестра пятнадцати лет (она не учится и торгует на улице вареной кукурузой) и брат. Ему десять лет и он учится в четвертом классе. Мать Мадины занимается уличной мелкой торговлей рядом со школой, продает жвачку, шоколад и газированные напитки. Раз в месяц Мадина вместе с сестрой покупает оптом семечки. Дома жарит их и продает стаканчиками. Ее рабочее место на тротуаре около школы рядом с мамой.
Утром Мадина встает в 6 часов, убирает дом, завтракает и в 9 часов идет работать. Обедает с мамой, покупая пирожки на улице. В 15:00 часов она идет домой. Ее рабочий день длится от 5 до 8 часов. Когда она училась, одноклассники дразнили девочку тем, что ее мама — уличная торговка. Сейчас бывшие соученики и знакомые дети продолжают над ней насмехаться.
В свободное время Мадина помогает матери убирать дом, играет с братом. На вопрос, хотела бы она не работать, а продолжить учебу, она ответила: “Надо работать, чтобы помочь маме”. Ее мать не имеет патента на уличную торговлю, так как он слишком дорог для нее. Поэтому милиционеры не разрешают им торговать на улице. “Когда нас гонят с улицы, мы с мамой убегаем с товаром и прячемся в школе. Когда милиционеры уходят, мы опять садимся на тротуаре торговать”, — рассказывает Мадина. Она мечтает, чтобы папа приехал из России, чтобы родители были здоровы, был мир, чтобы все дружно жили и не было бы злых милиционеров. Она еще не решила, кем стать. Вот ее мама отлично училась в школе, а теперь не имеет работы. Мадина думает, что лучше быть мальчиком, чем девочкой. Мужчины больше зарабатывают.
Поможет ли образование найти работу?
Ситуация с высшим образованием в общих чертах повторяет школьную с тем лишь добавлением, что барьеры здесь выше и для малоимущей молодежи, и для женщин. Стоимость обучения высока, и потому пути к высшему образованию для бедных слоев населения оказываются, как правило, недоступными. Есть, правда, регионы, где плата за образование пониже, — в них и охват молодежи высшим образованием пошире, но это не меняет общую картину.
Парадоксальная закономерность: студенты из богатых семей значительно чаще учатся бесплатно или получают государственную стипендию, чем студенты из неимущих семей. Почти половина вузовских студентов учится в “бюджетных” группах, то есть не платит за обучение. Разгадка парадокса проста. Для того чтобы получить государственное финансирование, молодому человеку необходимо поступить в вуз. Однако поступление зачастую связано с коррупционными платежами, на которые у бедного абитуриента нет средств. А нет денег на поступление — не можешь учиться бесплатно. Порочный круг.
Аналогичная ситуация — в средних специальных учебных заведениях. Однако в настоящее время потребность в профессионально-техническом образовании значительно снизилась, а привлекательность высшего возросла. Главное, что определяет выбор учебного заведения и будущей профессии, — возможность найти работу после окончания обучения. Профессионально-технические колледжи и ПТУ такой уверенности не дают. Тем не менее часть молодых людей продолжает надеяться на то, что диплом поможет им трудоустроиться если не на родине, то за рубежом. Так, чуть свыше 60 процентов опрошенных мужчин и около 45 процентов женщин сообщили, что выбрали профессию из-за перспективы получить работу за границей. Такой подход распространен главным образом среди сельских жителей, которые мигрируют чаще, чем горожане.
Мы попытались выяснить, насколько образование повышает благосостояние семьи. Оказалось, что среднее специальное образование способно значительно увеличить ежемесячный доход, но оно не приводит к обеспеченности, зажиточности и тем более к богатству. Университетское образование главы семьи способствует повышению семейных доходов от крайне низкого до среднего уровня, а также может сделать их чрезвычайно высокими. Таким образом, высшее образование — это средство выхода из нищеты. Но чтобы добиться настоящего благополучия, необходимы дополнительные условия — социальный капитал, в который входят связи, происхождение и прочее в этом же роде. Затраты на получение высшего образования женщинами, выходцами из бедных семей, сельчан не окупаются.
Негативный опыт миграции
В различных странах был проведен целый ряд исследований, в которых рассматривалось влияние миграции на человеческий капитал. Большинство из них показало, что гастарбайтеры в ходе работы за рубежом получают дополнительные знания и навыки. Кроме того, считается, что миграция оказывает положительное воздействие на человеческий капитал. Уменьшается крайняя бедность, за счет денежных переводов увеличиваются доходы оставшихся на родине семей, которые могут теперь выделять больше средств на образование детей. Это подтверждает опыт таких “миграционных” стран, как Турция, Иордания, Пакистан, Мексика…
Однако опыт Таджикистана свидетельствует, как ни печально, об обратном. Собранные нами данные показали, что как среди мигрантов, так и в их семьях уровень образования постепенно снижается. Пример тому — таджикская трудовая миграция в России, которая за последние восемнадцать лет стала заметно менее образованной.
В чем причина? Связано ли снижение уровня образования мигрантов с общим ухудшением человеческого капитала в Таджикистане? Или же виной тому негативные последствия трудовой эмиграции?
Начнем с того, что опыт таджикской трудовой миграции заметно отличается от опыта других “миграционных” стран, где на заработки за рубеж отправлялись представители средних и низкостатусных слоев населения. Дома их не удовлетворяли низкие зарплаты или положение в обществе. В Таджикистане же трудовая миграция развивалась в рамках процесса структурной трансформации рынка труда. Она вовлекла в свою орбиту высококвалифицированных работников и специалистов, занятых прежде в советском народном хозяйстве и оставшихся без работы с его распадом. Поэтому в первое десятилетие за рубеж отправилось непропорционально большое количество мигрантов из высокостатусных групп населения и высококвалифицированных профессионалов. Большинство из них устраивалось простыми рабочими, поскольку в ходе структурной перестройки рынка труда в России, как и в других постсоветских странах, выросла потребность в тяжелом малоквалифицированном труде. Наш информант Бозор (52 года) родом из города Курган-тюбе рассказывает:
“В Россию на заработки я поехал оттого, что потерял работу. Остановился завод, где я работал инженером. Восстановить производство было невозможно. Плюс ко всему росли дети, им многое нужно. Пришлось в 1998 году ехать в трудовую миграцию. Другого выбора не было — день ото дня жить становилось все труднее. Работал сначала на рынке — тележки таскал. Потом осмотрелся и нанялся на стройку. К сожалению, в первый год я заболел — простудился на стройке. Не работал почти четыре месяца — воспаление легких с осложнениями. Ничего не высылал жене. Старшим детям пришлось бросить школу и пойти работать. Потом все наладилось, но старший сын в школу не вернулся. Сейчас вместе со мной работает штукатуром на стройке в Одинцове. Образования он так и не получил. Средний сын закончил пединститут, проработал два года в школе, женился и поехал вместе с нами работать в Россию. На учительскую зарплату не проживешь и тем более не прокормишь жену и детей”.
Из-за нерегулируемого правового статуса многие таджикские мигранты жили и продолжают жить в условиях, когда образование не нужно и неуместно. Этот коллективный опыт препятствует улучшению образовательного уровня молодых мигрантов. Работники из Таджикистана не особенно заинтересованы в приобретении профессионального или технического образования, поскольку большинство из них работает в секторах, потребляющих малоквалифицированную рабочую силу. Это строительство, инфраструктура торговли, коммунальное и сельское хозяйство. Здесь нет достаточных стимулов для приобретения профессиональных или технических навыков, превосходящих уровень базовой грамотности. В то же время имеющаяся у мигрантов квалификация не востребована на рынке труда России. Правда, те, у кого за плечами институт или университет, отправляют деньги домой чаще и больше, чем мигранты с более низким уровнем образования, но так как им редко удается работать по специальности, то их прежние знания, как правило, обесцениваются.
И все же многие трудовые мигранты во время работы за рубежом приобретают умения и навыки, которые повышают их производительность и человеческий капитал. Около двух третей таджикских гастарбайтеров выучили русский язык и те или иные профессиональные навыки, что редко бывает подтверждено документально. Сертификаты получают лишь единицы.
Казалось бы, эти специалисты, обретшие опыт и знания, должны быть востребованы дома, в своей стране. Однако на самом деле это происходит лишь в малой степени. Ежегодно 9 процентов мигрантов возвращаются навсегда в Таджикистан. Но лишь 40 процентам этих людей квалификация, полученная за рубежом, помогла устроиться на работу. Остальным новые знания не помогли или даже ухудшили шансы на трудоустройство. Здесь, на родине, их компетенцию и опыт чаще всего отказываются признавать из-за отсутствия подтверждающей их бумажки. И это весьма острая проблема.
В целом же воздействие вернувшихся мигрантов на технологическое развитие страны незначительно. Причин тому несколько. Из-за технологического отставания Таджикистана репатрианты не могут применить новые знания и навыки на крупных государственных предприятиях или предприятиях, требующих значительных инвестиций. А потому они предпочитают работать в малом бизнесе. Их инновационное влияние сказывается только в отраслях, в которых сосредоточены главным образом малые предприятия. Это сфера бытовых услуг, строительство, производство, переработка и хранение сельскохозяйственной продукции, где редко используются продвинутые технологии. Только здесь репатрианты помогают внедрять новые техники, инструменты, методы…
Необходимость радикальных изменений
Низкий уровень человеческого капитала в Таджикистане явился следствием объективных закономерностей переходного периода. В Таджикистане с 2000 года наблюдается высокий экономический рост — почти по 10 процентов ежегодно в докризисный период. За восемь последних лет число бедных сократилось с 87 до 47 процентов населения. Дальнейшему развитию препятствует неудовлетворительный уровень человеческого капитала. Страна остро ощущает дефицит высококвалифицированных профессионалов в различных отраслях экономики, в государственном
управлении, образовании, медицине, науке. Именно это, как полагают многие эксперты, препятствует эффективному проведению в стране реформ.
Эта проблема постоянно находится в центре общественных дискуссий. С 2005 года по настоящее время принято десять государственных программ, пять национальных планов и ряд проектов в области образования, реализация которых предусмотрена в ближайшие пять-десять лет. Идет реформа финансирования школ и пересмотр учебных программ. Большое внимание в последние годы уделялось строительству и ремонту школьных зданий.
Восстанавливать и совершенствовать систему образования правительство Таджикистана начало в период постконфликтной реконструкции, то есть после окончания гражданской войны и примирения с оппозицией. С 2000 по 2009 год были приняты ключевые законодательно-правовые документы, ставшие основой государственной политики в области образования. Направлены они на обеспечение равного доступа к образованию, снижение дискриминации по полу, повышение качества образования, снижение бедности посредством повышения уровня образованности населения. Инвестиции в человеческий капитал стали стратегической задачей правительства Таджикистана. Однако общий объем расходов на образование по-прежнему сравнительно невелик. В 2008 году он составлял лишь 4,1 процента от ВВП (для сравнения: в 1991 году — 9,7 процента). Недостаток инвестиций в образование особенно ощутим на фоне быстрого прироста детей и молодежи. А неравенство в доступе к образованию, как мы уже говорили выше, все еще остается острой проблемой.
Сошлемся на мнение независимого эксперта Наргиз Халимовой: “Правительство Республики Таджикистан продолжает проводить социальную политику, выстроенную как система прямой помощи населению, — патернализм, который предполагает отношение к человеку как к пассиву, на который государство должно тратить деньги. В конечном счете неважно, насколько эти траты эффективны, нужны людям, действительно ли выделенные средства помогают людям или нет — общество должно это принимать и быть благодарным государству. Такая социальная политика, проводимая экономически слабым государством в отношении своего населения, вызывает у последнего только раздражение и неуважение к власти.
Государство должно осознать необходимость радикальных изменений в социальной политике, которая бы основывалась на отношении к человеку как к активу, в который государство вкладывает деньги. Пока в стране нет ясного представления, как перевести этот капитал из пассива в актив”1.
1 Халимова Н. Человеческий капитал Республики Таджикистан. В сб. Человеческий капитал России и стран Центральной Азии: состояние и прогнозы. — М.: 2009. С. 152—153.
Нельзя сказать, что власти вовсе не замечают значения проблемы. Напротив, в последние годы растет понимание важности человеческого капитала для развития страны. Однако необходимо сделать следующий шаг и признать этот фактор первоочередным.
Природные ископаемые, источники энергии, производственные мощности, банковские капиталы, сверхсовременные технологии — все эти ресурсы мертвы, пока их не оживит рука человека. Не что иное, как человеческий капитал, определяет ныне основную долю национального богатства. Ядро этого капитала — люди. Только образованный, инициативный, обеспеченный всем необходимым для счастливой жизни и творчества народ способен заставить инертные ресурсы работать и двинуть страну вперед.
