Заходят как-то русский, японец и француз в ирландский бар. Никто из них чужого языка не знает, каждый говорит лишь на своём. Садятся за стойку. Русский хочет пива. «Пива!» — говорит русский. Бармен смотрит на него удивлённо и не понимает, чего от него хотят. «Пии-воо. Пиво», — повторяет русский. «Видно, хочет чего-то, — думает ирландец. — Ну, не зря ж пришел. А чего хочет? Налью-ка я ему наш фирменный виски», — думает бармен и наливает русскому виски. Это не то, чего хотел русский, но, думает он, и виски сойдёт. Японец смотрит на всё это и думает: «Похоже на оцуруй сётю. Надо бы попробовать, как его в Ирландии готовят. Но как? Надо попросить то же, что и русский». «Пиво», — говорит японец бармену и получает свой виски. Теперь даже французу стало очевидно, что если хочешь виски, скажи «Пиво». Так слово «Пиво» обрело свои значение и смысл. Француз не хотел виски, он хотел вина. «Вино», — заказывает француз, и бармен наливает ему пинту душистого эля. Теперь русский знает, что ему попросить вместо «Пиво».