Они сидели рядом, не разговаривая, ни разу не взглянув друг на друга, хоть в общем и так было ясно: муж и жена. Она прижалась к его плечу и сказала:
— Знаешь, о чём я думаю? У нас обязательно будут двое мальчишек и дочка…

Он смотрел в окно электрички, не меняя своего отстранённого и вместе озабоченного выражения лица, но видно, что слышит, чуть улыбаясь внутри себя.
— Ты уже решил, как мы назовём их? — она следила глазами за бегущей строкой над дверями в тамбур… и, помолчав, сказала. — Если б ты знал, как мы будем ждать тебя!..
Он не ответил, но всё в нём, казалось, было готово крикнуть: «Знаю, знаю!»
— …И у наших детей никогда не будет повода сказать, что их не любили...
Не помню, что ещё говорили они и на какой остановке встали и вышли.
Потом на их месте оказалась другая пара. Молодые, в спортивных куртках, с наушниками от плееров. Он беспрестанно жевал, подёргиваясь в такт своей музыке. Она обвила его руку и сказала:
— Знаешь, о чём я думаю?..
Он был весь в стучащем бешеном ритме, но чувствовалось, что слышит её. На её лице неподдельное удивление и растерянность…
— У нас обязательно будут двое мальчишек и дочка, — сказала неожиданно для себя.
Он закинул голову и рассмеялся:
— Знаю! О, как вы будете ждать меня!..
— Станция «Отдых», — раздался усталый голос машиниста.
Молодые подскочили с места и, весело толкаясь, выбежали на платформу…
Дело в том, что это место — второе справа от входа в вагон — отмечено свыше. Мне известно об этом: все, кто бы ни сел на него, не могут говорить ни о чём другом.
Потом была пожилая супружеская чета. Они долго молчали. Он читал газету. Она сидела, сложив большие рыхловатые руки поверх хозяйственной сумки.
— Знаешь, о чём я думаю?..
Я старался не смотреть на них.
— У нас обязательно будут двое мальчишек и дочка… Ты уже решил как мы назовём их?..
Он опустил газету, взволнованно глядя перед собой.
— Если б ты знал… — голос её упал, и остальное она договорила одними губами.
Он слышал её, но не мог повернуться к ней, отзываясь на каждое слово толчками сердца…
Когда они уходили, то не могли удержаться, всё время оглядывались на место, с которого встали, не понимая, что это было: как могло такое вырваться у них? Не почудилось ли?..
Дней десять спустя, возвращаясь домой на полупустой электричке, я увидел девушку, тянувшую за собой по вагону долговязого парня. Я узнал в них ту молодую пару. Они были в тех же спортивных куртках.
— Точно, это тот самый вагон, и цвет такой же, — сказала девушка.
Быстро осмотревшись по сторонам, она уверенно направилась к пустующему передо мной сиденью.
— Да чё ты хочешь-то? Объясни хоть толком, — бубнил парень. — Бегаем по вагонам, как два идиота…
— Вот здесь, — она усадила его к окну и перевела дух. — Неужели ты ничего не помнишь?
Это была ошибка. Мне хотелось крикнуть им: ребята, это не тот вагон! Это совсем не то место! Но я промолчал.
Парень, так ничего не понимая, принялся смотреть в окно. Девушка, вцепившись в его рукав, ждала. Ждала напряжённо, почти болезненно вслушиваясь в себя…
Я встал и направился к выходу. Но прежде чем успел шагнуть в тамбур, поймал всем слухом спины своей:
— Знаешь, о чём я думаю? У нас обязательно будут…

Фото Евгения Каширина