чтобы перевернуть мир к лучшему

Великая Отечественная — самое страшное событие в истории нашей страны, и именно этим определяется ее значение не только для тех, кто участвовал в ней, но и для тех, кто родился через сорок, пятьдесят, шестьдесят лет после. Но война важна нам не кровью, не материальными потерями, а тем, что люди на ней предстали такими, какие они есть.
У меня воевала бабушка и два дедушки. Бабушка — приличная ташкентская восточная девушка — семнадцати лет сбежала на войну, приписав себе год, прошла до Кенигсберга, все время оставясь на передовой в роте обеспечения связи. И в то же время ей удалось сохранить себя совершенно чистым человеком: ни разу не закурив, ни разу даже не выпив спирта в мороз.
Именно такие истории и составляют нашу главную драгоценность, именно они и есть наши ориентиры. Потому что когда я думаю об этом, я задумываюсь: а смогла бы я так же? — и с грустью сознаю, что, наверное, нет.
Не мыться, почти не есть, жить в окружении грубых мужиков, в окопах, где убивают каждый день. И так четыре года. Подумайте, ведь мы месяцами отходим от последствий теракта, — а тогда в подобном состоянии жили непрерывно. И бабушка моя вышла замуж перед самой победой, их расписал полковой комиссар, — то есть она смогла войти в жизнь. Несмотря ни на что.
Знаете, пример немного из другой сферы — недавняя катастрофа под Смоленском. Трагедия, но как на нее отозвались люди! Те, кто стекались в Варшаве на площадь для соборной молитвы и тысячами хором читали «Отче наш» и «Символ веры», те, кто оставил взаимные российско-польские обиды и отнесся к произошедшему просто по-человечески... Опять, так же как шесятьдесят пять лет назад потребовалась катастрофа, чтобы пробудить в нас человеческие чувства и любовь к ближним?


Фото Андрея Исмаилова 

Проблема сегодня лишь в том, что прочувствовать войну нам становится все сложнее. Моему поколению еще повезло: мы еще общались с ветеранами, потому что это были наши дедушки, тогда еще молодые, сильные, с развернутыми плечами, и с орденами. И вспоминали они о войне не с пафосным, каменным лицом, цитируя сводки Совинформбюро. Они говорили об этом живо и с юмором.
Сегодня мы еще имеем возможность прикоснуться к этим людям. И это всегда — потрясающий опыт. Один мой знакомый ветеран, например,  каждый год повязывает двадцать ленточек на березы, каждую из которых он посадил в Воронцовском парке в память о погибших однополчанах. Администрация парка его гоняет. Не дает ему клумбы устраивать по тому недизайнерскому проекту, который он сам себе придумал. А дед мечтает построить дирижабль по макету начала 19-го века и  устроить там исторический кружок.  Он ходит по парку с тележкой, в которой пятилитровые бутыли с водой для поливки, спина — прямая как штык, и ленточки в кармане.  Мне хочется ему поцеловать руку, но я стесняюсь, потому что мы вообще давно запретили себе любое внешнее проявление позитивных эмоций и признательности.
Но ветераны уходят, узнать о войне из первых уст становится все сложнее. И вместо личного общения — одни лишь голые ритуалы официальных мероприятий.
Если же мы сейчас посадим наших подростков рядами и начнем пафосно сыпать правильными словами, мы ничего не добьемся. Даже если скажем правду и приведем самые точные и подробные исторические данные, а не отделаемся общими фразами. Потому что война измеряется не выигранными сражениями, а жизнью и судьбами.
Я вижу все это по студентам, с которыми общаюсь. Я вижу это и по своему сыну. Молодое поколение — оно еще не замшелое, не испорченное, и в то же время у него больше потребности к самоуважению. Они интуитивно ищут, пытаются нащупать, на что можно опереться. Я обратила внимание, что мой ребенок, который сейчас в сложном возрасте, с удовольствием смотрит программы по Первому каналу —  цикл о Великой Отечественной войне. Эти программы очень хорошо сделаны, с применением современых технологий, с реконструкцией. И мой сын смотрит именно их, хотя есть масса других вариантов, что посмотреть.
Думаю, что знать и понимать войну жизненно необходимо сегодня всем нам. Ведь очевидно, что главное для нас сегодня — обрести точку опоры, понять, на чем мы стоим. В двадцатом веке, после десятилетий непрерывного стресса, у страны, у нации земля ушла из-под ног. Постоянная смена ценностей, ситуация семнадцатого года, тридцать седьмого, войны... Все это стало  испытанием, включились какие-то механизмы саморазрушения, и в какой-то момент времени мы обнаружили, что начали стесняться самих себя.
Мы стесняемся нашего материального неблагополучия, коррупции, состояния гражданского общества. А еще у нас каждые три года меняется мода: то модно быть духовным, ходить в церковь, то модно быть антиклерикалом, то —  патриотом, то — отторгать любое внешнее проявление патриотизма. Это всё грани одной проблемы. Наше поколение стало циничным и беспомощным, а причина тому — наша растерянность.
Исправить же ситуацию можно лишь вернув себе самоуважение, но оно не может строиться на каких-то сиюминутных вещах, — скажем, на нефтяном изобилии. Самоуважение может опираться лишь на то, что формировалось веками.

Наталья Лосева - первый заместитель руководителя объединенной редакции новостей агентства РИА Новости.


Фото из архива автора