К чему скрывать: мы боимся бедности, преступников,
болезни, катастроф, конца света и вечной гибели. При этом масштабы
наших страхов отнюдь не соответствуют масштабу того, чего мы боимся. И
часто мы забываем, что
совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин
4:18). А если проще, то забываем, что Господь с нами; от души поем в храме
С нами Бог! или
Господь просвещение мое и Спаситель мой — кого убоюся?, а в жизни (или, как принято нынче говорить, «по жизни») боимся всего вышеназванного.
Честно говоря, бояться есть чего. Вечной гибели бояться даже
полагается — и каяться и молиться о милости Божией; но это «не тот»
страх, это страх во спасение. С концом света уже сложнее — без страха
здесь, конечно, не обойтись, но он смягчается размышлениями о славном
Втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа, а не лихорадочными
поисками сомнительных источников, якобы сообщающих о сроках и знаках.
Катастрофы — что с ними поделаешь, они не в нашей власти, в том числе —
увы! — и техногенные, и тем более вызываемые террористами, но с их
возможностью полезнее просто примириться, чтобы не умирать десятки раз
страшной смертью в воображении. И ничего хорошего нет в болезнях
(говорить, что они-де духовно полезны, человек может только если речь
идет о его болезнях, а указывать корчащемуся от боли ближнему на
духовные преимущества этого состояния — как-то не очень по-доброму
получается). Бедность тоже бывает относительная; так, миллиардеру
горько и обидно переквалифицироваться в простые миллионеры. Вот и
пословица сложена:
у всякого свое горе, у кого щи жидки, у кого жемчуг мелок.
Пожалуй, хуже всего, иррациональнее всего вполне разумный страх
перед преступниками. Дело не в том, что любого из нас могут оскорбить,
лишить имущества, искалечить и мучительнейшим образом убить... Да, это
действительно страшно. Но еще страшнее то, что сфера преступности
окутана смрадом нечестия, и мы не только боимся за себя и за близких,
но и ужасаемся той глубочайшей бездне безнравственности, с которой
рискуем соприкоснуться, о которой знаем, что она существует и
распространяется в мире. И одно это нечестие, даже если оно не чревато
криминальной угрозой для нас лично, повергает в ужас.
И возникает вопрос: как жить в Содоме? И вопрос этот становится
страшным еще и потому, что Господь может казнить Содом. А мы здесь
живем.
На мой взгляд, обстоятельный, поучительный и утешительный ответ
на этот вопрос содержится во Втором соборном послании святого апостола
Петра. Хорошо бы усесться попрочнее и внимательно прочесть его от
начала до конца. Но для этого нужно особо настроить и душу, и сердце, и
разум. А если понемножку...
Святой Апостол говорит и о предающихся пороку, и об отпадающих от веры, и о лжепророках, и о
Дне Господнем, когда погибнет этот мир, и о том, что мы, верующие во Христа, Сына Божия,
ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет
3:12). И нам нужно думать о том, чтобы явиться перед Богом
неоскверненными и непорочными в мире (
3:14). А долготерпение Господа следует, по словам апостола Павла, почитать спасением (ср. Рим
2:4): Господь не желает, чтобы люди гибли, а ждет, когда они придут к покаянию.
Поэтому наше дело в развратном мире — не вопиять иначе как в
молитве (а разве редко приходится слышать и произносимое походя
призывание кары на головы нечестивцев, и — что еще того хуже —
порицания непосредственно в адрес Создателя: «Господи, как Ты это
терпишь!»), а блюсти себя. И помнить, что праведник выполняет в мире
очень важное дело: спасает народ от гибели. Но не пропагандой и
агитацией, не громкими обличениями, а просто фактом своего
существования.
Обратившись к прискорбной истории Содома, точнее, к предыстории его гибели (см. Быт
18:20-33),
увидим, что Господь склонен был оказать ему милость по предстательству
Авраама. Эпизод «торга Авраама» — один из самых драматичных в Ветхом
Завете: Авраам просит, чтобы не были погублены праведники с
нечестивыми. И Господь соглашается пощадить город, если в нем найдется
50 праведников (число предлагает Авраам). Затем Авраам просит пощады
для Содома, даже если праведников будет всего 45... 30... 20... 10. И
Господь всякий раз соглашается. Но ведь и десяти не нашлось!
Вернувшись к заголовку, скажем, что жить в Содоме можно — но
так, чтобы оставаться праведником. А для этого необходимо некоторое
спокойствие духа, достичь которого очень непросто. Вот и апостол Петр,
говоря о единственном милостивом исключении при гибели Содома,
указывает, что Господь праведного Лота, утомленного обращением между
людьми неистово развратными, избавил (
ибо сей праведник, живя между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные) (2 Пет
2:7-8),
потому что знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения.
Какое неожиданное и хорошее слово — «утомленный»! Не возмущенным, не
озлобленным, даже не взволнованным был Лот в Содоме, а утомленным, —
конечно, от постоянного напряжения, вызванного необходимостью именно не
возмущаться, не озлобляться, не волноваться, короче — не ввергаться в
пучину страстей.
А ведь если подумать, Богу с нами тоже непросто...
Фото Владимира Ештокина