Журнальный клуб Интелрос » Фома » №10, 2012
Для меня жизнь — Христос,
а смерть — приобретение.
Послание филиппийцам апостола Павла 1:2
Однажды экскурсию по монастырю проводил отец P., совсем молодой еще иеромонах, не старше 30 лет. С ним было очень легко ходить по древней обители, легко его слушать. Какое-то простое, очень человеческое общение получалось. Когда экскурсия закончилась и мы стояли уже у монастырских ворот, одна из паломниц собралась с духом и спросила отца P.: «Батюшка, все-таки, что привело вас в монастырь? Как можно понять, что ты должен оставить все и стать монахом?» Он улыбнулся, помолчал и сказал спокойно: «Это призыв. И ты его ни с чем не спутаешь. Просто… надо его услышать»...
Валерия, Москва
Алеше казалось даже странным и невозможным жить по-прежнему. Сказано: «Раздай все и иди за мной, если хочешь быть совершен». Алеша и сказал себе: «Не могу я отдать вместо “всего”два рубля, а вместо “иди за мной” — ходить лишь к обедне».
Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы»
Это история моей хорошей знакомой. Однажды угораздило ее бросить престижный институт, где она училась на переводчицу, ради поступления в театральное училище. Поступила с первого раза и сразу же стала любимицей и надеждой курса. Ей одной чудом удавалось все четыре года обучения светить на победоносном небосводе. Катю эту за что-то любили. Подозреваю, за «железобетонность» — она никогда не отступала от своих моральных принципов, а таких уважают даже в самой дикой стае. Все добрые эпитеты вроде «честная, порядочная, ответственная, сознательная» неразлучно следовали за ней. Катя репетировала и репетировала, преданно, фанатично, без обеда и выходных. На последнем курсе ее позвали сниматься аж в трех кинофильмах и предложили играть аж в двух известных театрах. Ликуй, Катя!.. Но, отыграв последний дипломный спектакль, она исчезла без следа. Искали всем курсом, сплетничали, острословили, гадали, бегали по общим знакомым — все напрасно.
Совершенно случайно я встретила ее во время довольно скучного паломничества в никому не известный монастырек где-то на краю земли. Только это уже была не Катя… а мать Кассия, то есть монахиня. Удивлению моему предела не было! Ибо Катька никогда, кажется, православием не интересовалась, а тем паче монашеством.
— Да знаешь… — отвечала она на мои недоумения, — Я вот все карабкалась, карабкалась что есть силы на Олимп, а у самой вершины оказалось, что я восседаю на навозной куче. И надо мной не звездное небо, а пустота. Дырка. А вообще это хорошо, что я училась в театральном. Именно там, в этой нашей ежедневной борьбе за то, чтобы стать лучшим, я поняла, как, должно быть, выглядит ад. И сразу захотелось отыскать альтернативу. Ну, я и пошла… нет, не в храм, а на православную ярмарку. Иду я по ней и думаю: поеду-ка в первый монастырь, стенд которого попадется на глаза. Вот попался этот.
Теперь бывшая Катька, новорожденная монахиня Кассия, с азартом прирожденного альпиниста покоряет другую гору — то ли Фавор, то ли Ермон… и, думаю, у нее получится!
Леся, Екатеринбург
Когда я стал монахом, я поверил, что смерти нет...
Порфирий Кавсокаливит
(1906—1991)
Монастырь — это не стены, монастырь — люди. В наши дни молодежь так же дышит романтикой, как и их сверстники на заре христианства. Как и в прежние времена, наши страсти и привычки сказываются и на выборе монастыря... Расскажу историю моей знакомой послушницы. В нашем монастыре она живет уже пять лет. До приезда к нам жила в другой обители не больше, не меньше, а целых четырнадцать лет — целая жизнь для юной девушки! Но что же случилось? Почему она вдруг решила сменить обитель?
А дело было в том, что послушница Юлия первые семь лет жизни в монастыре всегда была при игуменье. Талантливая, старательная на всех послушаниях девушка быстро смекнула, чего ожидает от нее матушка, и во всем этому образу старалась соответствовать. Она не могла одновременно думать и о Божьем, и о человеческом. Получалось, что много размышляя над тем, как угодить игуменье, Юля совсем не думала о том, как угодить Христу. И фактически избегала сестринского общения, общих добрых дел, которые могла бы делать вместе с другими послушницами и монахинями. Никого, кроме игуменьи, для нее словно бы не существовало.
Но однажды случилось так, что Юля, совершенно не желая того, так расстроила игуменью, что была сразу же отстранена от всех послушаний при келье матушки. И вдруг впервые осталась совершенно одна. Добрых отношений с сестрами так и не построила, не общалась ни с кем, не понимала, чем живет обитель, не знала, что и как ей делать, просто отвыкла жить с сестрами бок о бок.
Первой реакцией было уныние. Но, видимо, ее тяга к монашеству не была случайной. Она попыталась бороться с унынием, и, не понимая, как найти подход к людям, обратилась к книгам — пошла в библиотеку. Парадоксально, но она поняла, что раньше о монашестве ничего не читала. Следующие семь лет наша послушница читала и размышляла о прочитанном, пыталась понять: что произошло? Кем надо стать, чтобы стать настоящей монахиней?
Юля поняла, что выбрала обитель из-за особого отношения к ней игуменьи. И что в юности ее скорее привлекало не служение Христу, а красивые монашеские одежды и романтика причастности к высоте монашеского подвига, без всякого понимания его сути.
Тогда, еще раз пересмотрев свою жизнь, Юля, с разрешения духовного отца и игуменьи, переехала в наш монастырь. И с тех пор никогда больше не жалела, что решилась выбрать иночество. Ведь это уже был выбор взрослого, знакомого с монашеской традицией человека, понимающего, что в ней главное.
Анна, Москва
Монастырь — общество борющихся с собою Царствия ради Небесного…
Святитель Феофан Затворник (1815—1894)
Важность в христианстве, а не в монашестве. Монашество в той степени важно, в какой оно приводит к совершенному христианству.
Оптинский старец Никон (Беляев) (1886—1937)
Я частенько езжу потрудиться в разные монастыри. Работа у трудника всегда самая обыкновенная, рутинная, я с трудом мог себе представить, как сами монахи по многу лет ею занимаются. Пока не встретил на послушании отца T. и не услышал его рассказ.
Его первое иноческое послушание было в кухне: чистить картошку и нарезать овощи. И так каждый день. В миру T. был технарем, а тут стал, по его словам, «кухаркой». При этом он сильно уставал, времени после кухни оставалось только на службы, да и то не всегда. И все руки уже изрезал из-за этой картошки! Стал унывать, тяготиться постылой работой.
Однажды пришло известие, что в монастырь едут двое братьев с Валаама, один из них, поговаривали, прозорливый. Наш герой приободрился, стал ждать их. Но гости по дороге заехали в соседнюю обитель и задержались! Игумен вместе с частью иноков уехали туда. А T. остался — от кухни далеко не уедешь. И вот сидит он, чистит картошку, обижается. Вдруг один брат заходит и говорит: «Тут нищий пришел, странник, накорми-ка его». Нищий так нищий. T. наскоро поджарил картошку, приправив овощной подливкой, отнес страннику, а сам вернулся на кухню, закрыл за собой дверь. Через 10 минут в дверь постучали, это был тот нищий. Т. уже собрал ему пакет с едой, стал было отдавать, а тот вдруг мягко отвел его руку и, глядя по-доброму прямо в глаза, сказал: «Спасибо тебе, брат, что принял меня, своего брата. Я ведь еще вчера хотел посетить вашу обитель, но люди меня задержали. Святыни у вас чудотворные, приложиться к ним хочу, и тебе советую». T., оторопев, спросил его имя, а «нищий» устало махнул рукой: «Спросишь у брата моего вечером». И вложил ему в руку книгу Амвросия Оптинского. Инок опустил глаза и открыл книгу на словах: «Сиди в своем скворечнике, он многому тебя научит»…
А вечером вернулась братия, с одним из валаамских монахов, который поведал, что его спутник — отец Р. — уже был здесь, приложился к святыням и вернулся обратно. Перед отъездом этот старец снова посетил монастырь. Украдкой лучисто улыбнулся одними глазами нашему монаху. Они друг друга поняли. Служи там, где ты поставлен, а Господь везде тебя найдет и постучит и в твою дверь. Даже если она и кухонная.
Максим, Кемерово
И всякий, кто оставит доЂ мы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зеЂ мли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную.
Евангелие от Матфея 19:29
