Известно, что святой евангелист Марк, Апостол из числа 70, во время земной жизни Христа был очень молод и попал в круг учеников потому, что к этому кругу принадлежала его мать, и в их доме происходили встречи учеников. Марк — это его латинское имя, еврейское же было Иоанн, — довольно распространенный в то время обычай и тип двойного имени, еврейского и греко-римского. Его Евангелие — самое краткое. Символ Евангелия от Марка — лев, и в Венеции, которая находится под покровительством Апостола, «с книгой лев» (Ахматова) — одно из самых распространенных изображений.

 

Статуя Апостола Марка на Исаакиевском соборе. Санкт-Петербург

Начало повествования в этом Евангелии крайне динамично, место действия сразу — Иордан, в котором крестит Предтеча, провозглашая, что за ним идет Тот, Кто будет крестить не водой, а Духом Святым. И приходит Иисус, Его крещение сопровождается знамением Троицы: Дух сходит в виде голубя, и голос с небес провозглашает Иисуса Сыном Божиим.

Об искушении в пустыне у Марка сказано с предельным лаконизмом: «И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему». Речи же Спасителя начинаются с призвания Апостолов. И вот что Он говорит рыбачащим Симону — в дальнейшем первоверховному апостолу Петру — и Андрею, которого церковная традиция называет Первозванным: «Идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков». Реакция их была мгновенной: просто оставили сети и «тотчас» пошли.

Действительно — как просто! В античной теории текста стремительное его начало называется in medias res, буквально «(сразу) в середину дела», и вот здесь как раз тот случай: Христос начинает in medias res, говоря о том, что Его ученики должны будут ловить (=привлекать) людей. И мы просто-напросто видим, как они устремляются за Ним, буквально захваченные этой стремительностью. Чуть дальше по берегу Иоанн и Иаков вместе со своим отцом Зеведеем забрасывали сети с берега, — и они, будучи призванными Христом, оставили своего отца в лодке с работниками и устремились за Учителем, — наверное, даже из лодки выпрыгнули, а как еще?

Но самое главное-то здесь не просто стремительность действия, а динамичная целеустремленность к спасению человечества. Это спасение — то, ради чего вся история Боговоплощения. И вот еще такая вещь: Христос ведь не говорит ученикам «Я научу вас, как вам спастись», Он говорит, что научит их спасать людей. Их праведность необходима не сама по себе, как пропуск в Рай, а как средство чистой душой и чистым сердцем призывать людей к спасению через веру в Христа. И именно это и следует называть апостолатом, к которому призваны все христиане. А стремление к собственной праведности и упоение ею — фарисейством и гордыней.

И вот — суббота в синагоге Капернаума, и Иисус вызывает удивление своими речами, потому что говорит не как книжник, а как имеющий власть. И страшно кричит бес, овладевший человеком: «Ты пришел погубить нас!». Христос его изгоняет, и тот в страхе бежит. Но не меньше испуганы и люди — тем, Кому и бесы повинуются… Маловерие, недоверие, упорство в следовании привычному, неспособность увидеть свет и полюбить его — все это признаки души, омраченной грехом, который ведь в сущности тоже дурная привычка…

Христос и четверо учеников приходят в дом Петра, где Господь исцеляет его тещу. А на закате в дом хлынули толпы больных, «весь город собрался к дверям». И Он исцелял больных и изгонял бесов, запрещая им свидетельствовать о Нем. А с утра пораньше удалился, чтобы помолиться в тишине и уединении. Нашедшие Его ученики попытались было вернуть Его в город, но Он сказал: «Пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедывать, ибо Я для того пришел». Местом Его проповеди стала вся Галилея, и везде Он исцелял и изгонял бесов.

Очень полезно нам было бы в наших попытках самопознания брать пример с одного прокаженного, который, преклонив колена перед Христом, сказал Ему: «Если хочешь, можешь меня очистить». В этих словах — не только вера во всемогущество Сына Божия, но и понимание того, что все — в Его воле. И как перекливаются с этим слова Самого Христа, молитвенно обращенные к Отцу; «Не моя пусть будет воля, но Твоя». А часто ли люди, пусть и ведОмые настоящими нуждами, в своих молитвах и пожеланиях проявляют склонность к пониманию того, что у Бога на их счет Свои планы, и планы эти — несомненно благие, но могут не согласовываться с волей человека и с его представлениями о том, что ему нужно.

Собственно, в религии человек и говорит Богу: да будет воля Твоя.

А в магических ритуалах звучит: да будет моя воля.

Существенная разница.

Понимал это прокаженный, хотя ему было и плохо, и страшно. И Христос, «умилосердившись», коснулся его и сказал: «Хочу, очистись». Но на радостях добродетель прокаженного оставила его, так и хочется сказать, сошла вместе с проказой. Потому что Христос строго сказал ему: «смотри, никому ничего не говори, но пойди, покажись священнику и принеси за очищение твое, что повелел Моисей, во свидетельство им». По закону Моисееву только священники могли свидетельствовать, что человек болен или не болен проказой, и за это полагалось платить в храм. Человек же сразу начал оживленно рассказывать, как ему повезло, и тем самым не только нарушил закон, но и помешал Христу, создав ажиотаж. И Спаситель остался вне города, а люди приходили к Нему. И только через несколько дней Он вернулся в Капернаум, но жажда увидеть Его, услышать и получить исцеление была так велика, что четверо, которые несли параличного («расслабленного»), не могли войти с ним в дверь дома и, поднявшись на крышу, разобрали ее и опустили носилки прямо в комнату. Какая выразительная деталь! И Христос, несомненно оценивший рвение этих людей (нужно еще учесть, что не всякий больной согласился бы на такую рискованную процедуру), сказал страдальцу: «Чадо! прощаются тебе грехи твои».

И с этого момента начинается в Евангелии от Марка конфликт Спасителя с представителями «традиционного» благочестия: присутствовавшие книжники мысленно обвиняют Его в богохульстве. Очень типичное поведение и очень обычная для таких случаев подмена: чуть что не по нам — сразу обвинения в богохульстве. Если подумать, то при этом обвинители приравнивают себя к Богу и вещают от Его лица; мы с таким явлением неоднократно сталкиваемся на протяжении всей истории. А к тому времени эта рискованная, скажем прямо, операция отождествления была проведена настолько успешно, что оно затмило и входящее в религиозную норму Ветхого Завета ожидание Мессии, да так, что ждали-ждали, а дождавшись — обознались.

Эти помышления книжников не остались незамеченными Христом (недаром говорится: «Господь видит сердце», и это полезно усвоить твердо-натвердо), и Он сказал: «Для чего так помышляете? Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — говорит расслабленному: — встань, возьми постель твою и иди в дом твой». И тот вышел, а все прославляли Бога. Таким образом Христос не просто исцелил человека, которому и современная медицина вряд ли бы помогла, но и свидетельствовал о Себе как о Сыне Божием, и тем самым косвенно свидетельствовал и об Отце.

Мне кажется, не следует видеть здесь (и во всех других случаях, когда Спаситель прощает грехи исцеляемым) утверждение, что если покаешься, то мигом выздоровеешь. Чистая совесть и спокойствие души несомненно позволяют бороться с болезнью. Корень болезней — несомненно в первородном грехе, в испорченности человеческой природы. Но прямого соответствия болезни и греха нет, точнее, оно не всегда есть. И не зря в Евангелии от Иоанна, когда Христа спрашивают, по чьим грехам ребенок родился слепым, Он такую связь отрицает.

Тут дело совсем в другом: в том, КТО прощает грех. Христос пришел в мир, чтобы восстановить падшего человека. Он — именно Он! — в силах это сделать совершенным образом, так что тот, кому Он отпускает грех, становится чист, как до грехопадения. А в этом случае какие уж болезни! Но не зря же Спаситель говорит исцеленным, чтоб впредь не грешили, — грешат, и падшее состояние к ним возвращается, а с ним и риск заболеть.

…Сюжет с исцелением расслабленного и усомнившимися книжниками мы с меньшими подробностями встречали в Евангелии от Матфея (начало Мф 9). Так, может быть, для простоты и ради краткости пропускать в Четвероевангелии повторные повествования о тех или иных событиях? Их ведь немало, и что-то повторяется аж все четыре раза (например, проповедь Крестителя и Крещение Иисуса, насыщение 5 000, вход в Иерусалим и многие события Великой Пятницы). Но как минимум два основания диктуют отказ от такой «экономии» места и времени: во-первых, можно считать, что этим событиям принадлежит особая роль в истории спасения, потому что недаром ведь они основательно закрепились в памяти Евангелистов, а Церковь своим авторитетом эти повторы санкционировала при составлении корпуса Четвероевангелия; во-вторых, каждое из Евангельских повествований — это единый текст, и препарировать его, идя путем таких сокращений, вряд ли желательно, — не говоря уже о том, что вовсе не душеполезно.

После этого Христос направился к морю, и народ двинулся следом, а Он учил. А на обратном пути, на окраине, проходя заставу, Спаситель увидел Левия Алфеева, сборщика пошлин, и сказал ему: «Следуй за Мною». Сборщиков пошлин мы больше знаем как мытарей, а у этого мытаря было и другое имя: Матфей, в будущем — Апостол и Евангелист. Будучи мытарем, он просто-напросто не мог не грешить, — хотя бы тем, что неуклонно взимал пошлину с бедняков, повергая их в нищету, — а тут вот встал и пошел по зову Иисуса.

…А так ли уж мы уверены, что этот зов — «Следуй за Мной» — не был когда-нибудь обращен и к нам?..

Даже если бы Христос был просто «наби», пророком и учителем благочестия, Его приход в дом мытаря и совместная трапеза с его гостями, тоже мытарями и другими лицами сомнительных достоинств, которые невзирая на это следовали за Ним, были бы вопиющим нарушением «правил благочестия», коль скоро под этими правилами понимать жесткое разделение. А они именно так и понимались, да и до сих пор подчас понимаются. Но вот книжники и фарисеи тоже сочли для себя возможным зайти и угоститься, однако при этом строго осуждали и хозяина дома, и Христа, и Его учеников, делая им выговор за совместную трапезу Учителя невесть с кем. Услышавший это Иисус сказал: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». Вот именно эти слова Христа… как-то остаются без внимания. Да, все, что Он говорил, замечательно и истинно… но мы-то не такие, мы-то ведь хорошие… Кто ж спорит, очень заманчиво считаться хорошим (то есть если не быть, так казаться), — ну там, парочка грешочков… в понедельник ел салат на постном масле… но зато исправно ненавижу все, что надо. Бедные люди, бедные.

И кстати о постном масле: ученики Крестителя и юные фарисеи исправно постились, а Апостолы — нет. Когда об этом несоответствии спросили Христа, Он сказал: «Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни. Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Никто не вливает вина молодого в меха ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые».

Сначала коснемся части этого высказывания Господа, а потом обратимся к целому. Из слов Христа следует, что пост связан с чувством печали (в данном случае речь идет об утрате того, кто очень дорог), а те, кто радуется, не постятся. Для нас здесь важно указание на высший смысл поста как времени сосредоточенности на горестных мыслях; тем самым подчеркивается, что пост — это не диета. Тогда как же понимать выражение «постимся постом приятным»? — А так и понимать, в прямом смысле слова: мы принимаем этот пост как должное, не ворчим, не подсчитываем дни, — и он идет нам на пользу, а тем самым и в утешение.

Теперь о целом. Подчас можно встретить звучные проклятья в адрес диалектики как порождения злокозненного протестантизма. Более разумные указывают на истоки диалектики в творениях великих Каппадокийцев. Но ведь можно усмотреть эти истоки и в речах Спасителя, Который постоянно призывает к пониманию реального положения вещей в мире, которое отличается от первых двух арифметических действий. Когда Он говорит о нерушимости закона, Он говорит истину. Когда Он говорит о новизне Своего учения — это тоже истинно. В рамках диалектики. Главное — не спешить все вокруг крушить и ломать и не раздавать наотмашь осуждения, а для начала подумать. И тогда можно будет понять, как сочетать новое со старым, не отменяя старого и не повредив новому.

Правда, диалектика Евангелия включает в себя одно немаловажное условие: ее вводит Бог, потому что только от Него могут исходить такого рода установления. И следующий эпизод показывает это с полной ясностью.

В субботу Христос с учениками идет через поле (ах, какую прекрасную картину написал на этот сюжет один малоизвестный немецкий художник!). Ученики срывают колосья и едят зерно. Это снова вызывает негодование фарисеев: нарушается закон субботы. Но Христос напоминает им, что и Давид нарушал субботу подобным образом, и более того: «Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и алкал сам и бывшие с ним? как вошел он в дом Божий при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников, и дал и бывшим с ним?». Вот как-то снова и снова получается, что фарисеи, вроде бы блюдущие традиции, хуже знают Писание, нежели Иисус, Который к словам «суббота для человека, а не человек для субботы», присоединяет еще и следующие: «Посему Сын Человеческий есть господин и субботы». Исходным образом установление субботы — от Бога, но за века, прошедши с того момента, когда с Синая прозвучало «седьмой день — суббота Господу твоему» смысл этой заповеди слегка видоизменился: фарисеи предпочитали понимать субботу не как отдых от изнурительных трудов и время благодарственной молитвы, а как сугубое отягощение тех неудобоносимых бремен, которые они накладывали на верующих. Поэтому эти слова в устах Воплощенного Сына Божия звучат как возврат субботе ее исконного смысла. Тем самым происходит восстановление и Десяти заповедей во всей их силе. Новый Завет осуществляется Христом в обновленном Им мире.