Андрей Анисимов, церковный архитектор, заслуженный архитектор России, член-корреспондент Академии архитектурного наследия, руководитель архитектурно-строительной мастерской:

Недавно я в очередной раз был во Пскове, снова видел эти храмы… И когда вернулся, было четкое ощущение: «Я никогда не смогу построить ничего подобного…» Раньше я возвращался из Пскова с восторгом, а в этот раз — вот с такими размышлениями. Псков — пожалуй, мой идеал церковной архитектуры. Внешняя простота, аскетизм — но при этом максимум всего того, что требуется от храма для богослужения. Ведь посмотрите, например, на балканскую архитектуру (она похожа на псковскую): в любом сербском, черногорском, румынском или греческом поселке есть маленький храм: четыре белых стены, двухскатная кровля, звонница на один колокол, алтарь — и всё. Но любая из этих церквей — потрясающе красива. Почему? Пропорции выверены веками, и люди хранят традицию. А главное, эти двое-трое христиан, которые своими руками построили этот храм, не хотели показать себя. Они хотели построить дом для молитвы. И построили — в меру своих материальных и физических возможностей — маленький шедевр. И таких шедевров тысячи по всем Балканам. Это честнее, чем строить памятник себе. Архитектору не надо выпендриваться. Лично я построил некоторое количество очень разных храмов, но при этом не выработал собственного стиля, не сказал в архитектуре нового слова… И это, наверное, правильно. Чем меньше меня, тем больше традиции. Но если храм будет выполнен хорошо и будет у людей вызывать чувство восторга, а не мысли о том, «сколько губернатор потратил на это из городского бюджета», значит, наша работа удалась. И бывает, идешь по храму, глаз цепляется за какой-то угол — и думаешь: «Какую же красоту сумели создать наши предки!» И тут же понимаешь: эту красоту нужно передать другим…

Помню, мы строили очередной храм, я настоял, чтобы дорогу к нему сделали не по прямой, а по кривой линии. Все удивились: «Да зачем это нужно?» Но я убежден, что нужно. Чтобы человек, когда идет к этому храму, делал бы петлю и храм перед ним как будто бы разворачивался. Чтобы у человека был долгий путь к храму. Пусть он за это время перестроится, забудет о тех страшных архитектурных формах, которые он видит всюду в обычной жизни. Такая дорога к храму может помочь человеку прийти в молитвенное состояние. Ведь для чего еще нужна церковная архитектура, как не для того, чтобы располагать человека к молитве?


Храм Рождества Богородицы в Надовражино. Истринский район Московской области. Архитекторы: А. Анисимов, Т. Ефимова

Конечно, молиться можно в любом храме. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф 18:20). Сейчас вот, например, активно обсуждают строительство так называемых «типовых храмов» — их в Москве планируется построить около двухсот. И наша мастерская тоже участвует в подобном строительстве. Но мы попытались найти свой путь. Ведь когда говорят: «типовой храм», имеется в виду храм максимально дешево и быстро возводимый. И, как правило, подразумевается модульное строительство — то есть храм собирается из отдельных блоков, как «конструктор». Понятно, что таких храмов можно собрать много, делается это быстро, и все они будут одинаковыми. Но ведь те самые балканские базилики — тоже в определенном смысле «типовые»: очень простые, быстро возводимые и одинаковые. Но ведь это сказочная красота! И вот мы в нашей мастерской занимаемся разработкой проектов именно таких церквей, то есть очень аскетичных, очень лаконичных — но ориентированных на древние аналоги. В результате получаются как раз малобюджетные храмы. И строить их достаточно просто. Мы не ставим задачи за три копейки соорудить кафедральный собор. Ведь сразу становится видна подделка и дешевка. Дешево — это хорошо. Дешёвка — это плохо. Поэтому мы стараемся сделать храм, по которому сразу видно: да, он простой и дешевый, но в то же время — красивый. И достигается это только одним — ориентацией на древние традиции. Одну такую церковь на двести человек мы построили в Москве за четыре с половиной миллиона рублей — для храма это очень дешево. И строилась она примерно полтора месяца.





Кто-то скажет: «Такой лапидарный храм — не имеет отношения к церковному искусству». Тогда возникает вопрос: а зачем вообще оно нужно? Я убежден, что церковное искусство — начиная от архитектуры и заканчивая последней пуговицей на облачении священника — является составной частью Литургии. И рассматривать строительство храма просто так, в отрыве от бого­служения — невозможно. Поэтому, кстати, мне кажется очень странным, когда Церковь упрекают: «Где ваша современная архитектура? Где новаторство?» Но почему церковная архитектура — пусть даже сегодня — должна быть новаторской? Храм как здание должен соответствовать тому, что происходит внутри него, а канон, по которому совершают богослужение, в основе своей оставался неизменным много веков. То же самое касается и православного обряда. Сохранять и беречь их — задача в том числе и церковных архитекторов. И поэтому ни я, ни мои коллеги по архитектурной мастерской, когда строим или реставрируем храмы, не расцениваем себя как каких-то независимых художников и жутко талантливых мастеров. Ведь, скажем, священника как такового нельзя рассматривать как отдельную от бого­служения единицу. Он — именно служитель. И мы — такие же служители. При этом я знаю, что у каждого из наших художников есть свой талант. Без этого они не смогли бы работать. Но это — Божий дар. И он должен быть использован не для прославления в камне себя замечательного. Он должен быть вкладом каждого в Литургию как общее дело.




Строящийся храм во имя Веры, Надежды, Любови и матери их Софии

Честно говоря, иногда приходит мысль: «В церковном искусстве, которым я занимаюсь, все самое великое уже сделано. Как же так…» Но начинаешь об этом размышлять, и внутренняя работа над собой дает понять, что задача церковного художника — стремиться к этому великому приблизиться. Стараться себя поднять до этого уровня и ему соответствовать. И это задача достойная, потому что чрезвычайно сложная. По объективным причинам: мы не живем так, как жили монахи, которые строили псковские храмы. Мы люди мирские и по-мирскому грешные. А строителей этих храмов вдохновлял сам уклад жизни. А мы с нашими страстями, привязанностями к вещам и комфорту вряд ли повторим псковское чудо. Но для меня как для художника достаточно уже того, что я наследник этой великой архитектуры, я ее храню, стремлюсь к ней и пытаюсь понять и воспроизвести. А значит, надеюсь, и мой труд — в каком-то смысле
ее часть.


С художником Валентином Борисенко за работой над мозаичным образом для храма


Фото Владимира ЕШТОКИНА