Памяти священномученика Вениамина (Казанского)

13 августа Русская Православная Церковь празднует память священномученика Вениамина (Казанского), митрополита Петроградского.

Священномученик Вениамин родился в 1873 году в Нименском погосте Каргопольского уезда Олонецкой губернии в семье священника и в крещении был наречен Василием. В 1883 году он поступил в Каргопольское духовное училище и, окончив его, продолжил образование в Олонецкой духовной семинарии. После ее окончания, как один из лучших студентов, он был послан учиться на казенный счет в Санкт-Петербургскую духовную академию. В 1895 году Василий был пострижен в монашество с именем Вениамин и рукоположен во иеродиакона, а на следующий год — во иеромонаха.

В 1897 году иеромонах Вениамин закончил Духовную академию со степенью кандидата богословия и был назначен преподавателем Священного Писания в Рижскую духовную семинарию, на следующий год — инспектором Холмской духовной семинарии и вскоре — инспектором Санкт-Петербургской духовной семинарии, в 1902 году — ректором Самарской духовной семинарии, в 1905 году — ректором Санкт-Петербургской духовной семинарии. В 1910 году архимандрит Вениамин был хиротонисан во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии.

В 1917 году на епархиальном съезде, как набравший абсолютное большинство голосов, он был избран управляющим Петроградской епархией. Человек безупречной жизни, спокойный, ровный, епископ Вениамин первым из Петроградских архипастырей изъездил и частью обошел епархию, побывав в ее самых далеких и глухих приходах. Для ее населения он стал своим епископом, и потому сельские отцы-депутаты приехали на выборы уже с готовым решением — голосовать за епископа Вениамина. Народ хотел иметь своим архипастырем смиренного молитвенника, труженика, народника, который держался бы подальше от политики, стоя строго на церковной почве. Но избиравшие своего пастыря народ и духовенство были уверены, что и слово, и дело их смиренного избранника в делах церковных будет всегда твердым и непреклонным. 13 августа 1917 года архиепископ Вениамин был возведен в сан митрополита.

23 февраля 1922 года ВЦИК издал декрет об изъятии церковных ценностей в помощь голодающим. 5 марта митрополит Вениамин подал заявление властям, и на 6 марта он был вызван для переговоров в Смольный. Здесь он заявил, что он не противник передачи ценностей, но желает, чтобы при этом не оскорблялись религиозные чувства верующих людей, чтобы это носило характер не изъятия, а жертвы.

Власти отреагировали так, что казалось — они приняли предложение митрополита, однако в следующий раз, 14 марта, когда пришли представители митрополита, им было сказано, что власть не интересуют добровольные пожертвования, а только изъятие.

19 марта 1922 года Ленин продиктовал письмо членам Политбюро, в котором нашло исчерпывающее отражение его отношение к Церкви; он писал: «Для нас... данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем... обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий... Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий... Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше...»


Митрополит Вениамин в зале суда.

1 июня начальник Особого отдела и член Коллегии ГПУ Менжинский и начальник Секретного отдела СОУ ГПУ Самсонов направили в Губернский отдел Петроградского ГПУ телеграмму: «Митрополита Вениамина арестовать и привлечь к суду, подобрав на него обвинительный материал...» В тот же день к вечеру митрополит Вениамин был арестован и заключен в тюрьму.
10 июня в зале петроградской филармонии начался судебный процесс над митрополитом Вениамином, по которому проходили обвиняемыми восемьдесят семь человек. Первым был допрошен митрополит.
«Скажите, обвиняемый Казанский.., — спросил его обвинитель, — ваше отношение к советской власти?» — «Мое отношение к советской власти было всегда отношением законным. Все распоряжения советской власти, декреты я по силе возможности, по своему пониманию исполнял...» — «Сообщите Трибуналу историю возникновения первого письма в Помгол... Это письмо вы написали по личному побуждению или кто-нибудь предложил написать?» — «Это письмо я написал по личному побуждению...» — «Предварительно вы говорили с кем-либо об этом письме или просто советовались?» — «Сам писал...» — «Скажите, у вас были совместные обсуждения этого письма?» — «Не было, почему оно и является письмом митрополита».

Выступивший в конце судебных прений адвокат митрополита, убедительно в своем выступлении показавший, что суд не доказал обвинения, в конце концов призвал судей: «Граждане судьи... не творите мучеников...».

4 июля подсудимым была предоставлена возможность сказать последнее слово. Первым выступил митрополит Вениамин. В начале своего выступления он напомнил, что главой епархии был избран народом и в основном рабочими, затем он подробно сказал о других обвиняемых, доказывая их невиновность. Председатель суда спросил: «Вы всё говорили о других, Трибуналу желательно знать, что же вы скажете о самом себе?» — «О себе? Что же я могу вам сказать о себе? Разве лишь одно... Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре — жизнь или смерть; но что бы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: слава Тебе, Господи Боже, за все!» — и митрополит перекрестился.
5 июля суд приговорил митрополита Вениамина и некоторых других обвиняемых к расстрелу.



Митрополит Вениамин и епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников) у автомобиля, в котором их доставляли из Дома предварительного заключения в зал суда

О том, насколько сильно действовало на надзирателей поведение митрополита Вениамина в тюрьме, свидетельствует донесение, что митрополит молился по четырнадцать часов в сутки, и надзиратели стали отказываться от несения ими своих обязанностей.

Внутренние переживания митрополита Вениамина вполне отразились в письме священнику, написанном им за несколько дней до расстрела. «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, — писал митрополит. — Жалел своею душою, что времена не те и не приходится переживать, что они переживали.
Времена переменились. Открывается возможность терпеть ради Христа от своих и чужих.


Последний снимок обвиняемых во главе с митрополитом Вениамином перед вынесением приговора. 5 июля 1922 г.

Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек, избыточествуя утешением, не чувствует самых тяжелых страданий. Полный среди страданий радости и внутреннего покоя, он других влечет на страдания, чтобы приложить то состояние, в каком находится счастливый страдалец...

Страдания достигали своего апогея, но увеличивалось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда хорошо... Теперь время суда. Люди ради политических убеждений жертвуют всем... Нам ли христианам, да еще иереям, не проявить надобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века...»

В субботу, 12 августа, около одиннадцати часов ночи приговоренных к расстрелу вывели из камер. Митрополит Вениамин и вместе с ним архимандрит Сергий (Шеин), Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров были расстреляны 13 августа 1922 года на Ржевском полигоне на окраине Петрограда в лесу, примыкающем к Ирининской железной дороге, и погребены в безвестной общей могиле.