Журнальный клуб Интелрос » Фома » №8, 2011
 Фильмы ужасов начинают свое развитие одновременно с развитием самого кинематографа, при этом жанр «хоррор» (в переводе с английского — «ужас», «страх», «кошмар») изначально опирался на богатую литературную традицию минувших веков. Особое влияние на кинематограф того времени оказал «готический» роман с присущей ему атмосферой и романтическое направление литературы XIX века (Гофман, Эдгар По). Первые фильмы были связаны с желанием заглянуть в таинственный мир нечистой силы («Замок дьявола» (1896) Жоржа Мельеса), со сказкой («В царстве фей» (1903), того же режиссера). Одной из дат рождения кинематографа ужаса называют 22 августа 1913 года — дату премьерного показа в Берлине фильма Стеллана Рийе по сценарию Ганса Эверса «Пражский студент». Фильм повествует о бедном студенте, который, мечтая разбогатеть, продает сатане свое отражение в зеркале. Отражение магически оживает и начинает существовать отдельно от юноши, повсюду сея зло. Пики популярности жанра приходятся на послевоенные годы. Так, с окончанием Первой мировой войны и поражением Германии миру явился немецкий киноэкспрессионизм, с его мистикой и «угловатостью». Его темой стали сюжеты о тирании власти, о монстрах, созданных в лабораторных условиях с целью захватить и подчинить себе мир («Кабинет доктора Калигари» Роберта Вине, «Гомункулус» Отто Риперта, «Кабинет восковых фигур» Пауля Лени, «Метрополис» Фрица Ланга). К тому времени Гитлер еще не появился на политической арене, но кинематограф по-своему предсказал будущее. — Рост интереса к ужасному отражает состояние мира, который пребывает в постоянной войне, и «подвешенное» состояние человека, который ищет опоры и не может найти, — считает кандидат искусствоведения, киновед Нина Дымшиц. Второй всплеск логично связан с окончанием Второй мировой и с боязнью за будущее перед лицом нестабильности и угрозы атомного конфликта. Все чаще кинематограф прибегает к специальным техническим приемам, заставляющим дольше держать зрителя в напряжении («suspence» — излюбленный прием Альфреда Хичкока и его последователей). Подсознательные страхи и мании, положенные в основу многих фильмов, лишний раз выявляли тяжесть «послевоенной травмы». В таких картинах камера следила за человеком, и зритель понимал, что за героем что-то двигалось: ужас рождался именно от незнания. Начиная с 1950-х, жанр претерпел изменения: наряду с демонической тематикой, появились новые «направления»: фильмы о пришельцах, вампирах и зомби. («Нечто из иного мира» Кристиана Ниби, «Ночь живых мертвецов» Джорджа Ромеро и др.). В последние десятилетия фильмы с «мифологической канвой» потеснил новый сюжет — техногенная или природная катастрофа («Столкновение с бездной», «2012»). На первый план вышла тема хрупкости человеческой жизни и всей циввилизации. Достигнув пика, любой жанр рождает пародию. В последние годы применительно к жанру «хоррор» эта тенденция усилилась. — И если задачей первых фильмов ужасов была возможность пусть не «очиститься», но изжить ужас реальной войны путем персонификации зла, то задачи нынешних фильмов, как правило, размыты или отсутствуют вовсе. Точнее, сводятся к тому, чтобы напугать любой ценой, с опорой на психофизиологию человека. Современные фильмы ужасов — типичный продукт массовой культуры, развлечение, абсолютно продюсерский кинематограф, рассчитанный на определенную аудиторию с определенной целью, — говорит доктор искусствоведения, профессор, зав. кафедрой истории театра и кино РГГУ Галина Макарова. Есть, конечно, и авторский кинематограф, но это, пожалуй, отдельный разговор. Дело в том, что масскульт традиционно служит более удобным индикатором жизни всего общества. — Авторский фильм в гораздо большей степени отражает сознание его создателя. А масскульт опирается, в первую очередь, на коллективное бессознательное. Жажда ужаса, желание страха и есть существенная часть этого коллективного бессознательного. Известна некая терапевтическая функция искусства, которое это бессознательное хочет вытащить из подкорки, вывести на уровень сознания. То есть направить человеческую агрессивность на вторичную реальность, на экран, постараться не пустить ее в жизнь, — полагает Нина Дымшиц. |
