Я отдаю себе отчет в том, что этот текст никогда не опубликуют ни в каком приличном издании. Он не пролезет в игольное ушко цензуры. Я пишу не без опасения и как бы даже в надежде, что прочтут только свои. Эти мысли идут из самой глубины моего, если можно так сказать, сердца. Нет, слово «сердце» – не то, и «глубина» – не то. Про глубину мы говорим, когда идем ко дну. А эти мысли появляются оттуда, где нет дна. Из бездны – как низко туда не падай, дна не достигнешь. Выворачиваются в свободном падении. Совсем как мы. Мы – это те, кого заклеймили в падении. , , . Мы не сами себя так называем. Нас так называют те, кто думает, что называет вещи своими именами – но, во-первых, мы не вещи, а во-вторых, у вещей нет своих имен (у вещей вообще нет ничего своего – вещи сами либо чьи-то, либо ничьи). Называют нас так и те, кто нас любит – в порыве страсти или ревности. И те, кого мы любим, а они нас нет. Те, кому мы отказали. Те, кому мы не отказали. Кому мы отказали, а они не приняли наш отказ и применили силу. И остальные тоже – все эти омерзительные тетушки воспитательницы, представители общественности, друзья друзей, училки, менты. А мы выворачиваемся, оправдываемся, хотим дать понять, что мы «не такие». Но даже попытки оправдания – как и вообще любые наши действия, включая самые целомудренные – выдают нас с головой. Такие, такие.