После исчезновения моей жены, Анны Альчук, 21 марта этого года я прожил три недели в атмосфере полицейского расследования, привыкания к пустоте, к пропасти, разверзающейся все шире, грозящей поглотить остаток жизни. Шарахался, отворачиваясь, от ее портретов c надписью «Полиция просит о помощи» в окнах кафе, витринах аптек и магазинов – видеть ее лицо на них было невыносимо