* * *
Прошедшее время – в нем все, что могло,
осталось, в нем запах забытый жилья,
за окнами век расцветает магно-
лия, за столом не стареет семья.

Не слышен ни голос, ни скрип половиц,
из крана годами вода не течет,
и тот, кто капустниц идет половить,
всегда не находит в чулане сачок.

Здесь нужен какой-нибудь сыщик Мегрэ,
чтоб все отыскать и вернуть день за днем,
и даже – пусть мама привычно: «Мигрень
опять, – говорит. – Это перед дождем».

* * *
дай сну во сне я помашу –
когда увидеться еще нам?
стихает в сновиденьях шум
всех их героев непрощенных

ни поражений, ни побед:
никто в итоге не спасется,
когда дневной прольется свет,
как в тьму дремавшего колодца

снаружи эхо бродит с тем,
чтоб, доброго желая утра,
себя отталкивать от стен,
реальной вещью жить как будто

шумит с утра водопровод
на кухне – не со зла, не грубо,
о том, что он за годом год
в ночи прокладывает трубы

и мне бы надо хоть куда,
и лучше бы поторопиться:
душа зовет привычно вдаль
хоть тело предпочло б напиться

куда готов меня ведун
вести, зевоту прикрывая? –
сусанин слов дневных и дум,
и берлиоз моих трамваев

зачем носильщику нести
куда-нибудь меня отсюда,
где сладок сон и чуткий стих
мне обещает чудо-юдо

и летчику к чему лететь
за мной – забавней нет занятий?!
ты говоришь: увидеть смерть…
но ты из сна ведь сам, приятель,
меня уводишь

* * *
закат стекал вдоль по стеклу, дрожа,
в один из дней текущей кали-юги:
квартира с точки зрения ужа
есть сеть углов, разбросанных друг в друге

и вертикаль – непредставимый взлет
ее до потолка и выше, к крыше:
незримо уж по комнате ползет
к розетке электрической, неслышен

он выберет отверстие одно
из двух, в него проникнув долгим телом,
пока жильцы состарятся и дно
квартиры занесет мельчайшим мелом