Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Курьер ЮНЕСКО » №1, 2018

Ада Е. Йонат: «Занятие наукой – это как восхождение на Эверест»

 

cou_01_18_yonath_01_bis.jpg

Профессор Ада Е. Йонат проводит опыт по кристаллизации.

Ученый-кристаллограф Ада Е. Йонат, в 2008-м году награжденная премией Л'Ореаль - ЮНЕСКО «Для женщин в науке», в 2009-м стала лауреатом Нобелевской премии по химии(link is external) за открытия в области структуры и функционирования рибосом -- синтезаторов клеточного белка. Ее исследования полностью перевернули наше представление о том, как работают антибиотики. В этом неформальном интервью Ада Йонат рассказывает о своей жизни и о двух миссиях, которые приносят ей наибольшую радость. Это возможность делиться с молодыми людьми научными исследованиями и поощрение фармацевтических компаний к разработке более эффективных антибиотиков.

Интервью провела Кэти Нолан

Когда  и как у вас проявился интерес к науке?

Сколько себя помню, я всегда была очень любопытна, хотела знать, как устроен мир.  Один из моих самых первых научных опытов даже  закончился несчастным случаем. Я его поставила, когда мне было пять лет: захотела измерить высоту потолка в нашем доме. Тогда мы жили в Иерусалиме, в четырехкомнатной квартире на три семьи, были очень бедны. Я вышла на балкон, сложила друг на друга мебель, стол, стулья, но до потолка достать так и не смогла. Тогда я решила влезть на эту груду, упала во двор и сломала себе руку. Как видите, это меня не слишком обескуражило, и мое научное любопытство осталось неизменным.

Вы говорите, что ваши родители всегда поощряли ваше желание учиться, но первые годы были трудными...

Учеба никогда не представляла для меня проблем, ни в школе, ни дома. Трудности возникали скорее из-за нашей бедности. У меня есть один секрет: это моя прекрасная память... по крайней мере была, в те времена. Я была очень хорошей ученицей, однако школа требовала времени! Мой отец держал продуктовую лавочку, но он умер, когда мне было всего одиннадцать лет. Моя сестра тогда была еще маленькой. Денег на жизнь совсем не хватало, и мне приходилось самой зарабатывать на хлеб. Я подметала полы, мыла посуду, давала частные уроки, нянчила детей... В нашей школе была химическая лаборатория, я отвечала за ее  уборку и пользовалась этой возможностью, чтобы ставить там свои собственные опыты! Вставала я в полшестого утра и уже в шесть давала свои первые частные уроки математики и химии. Дни у меня были длинные, ночи совсем короткие, но это меня не смущало.

По-вашему, эти испытания сделали вас более выносливой?

Может быть. Меня долго считали ненормальной, потому что я бралась за исследования, которые, по мнению других людей, были безнадежными, но я не позволяла им повлиять на себя. Прогресс, пусть даже и небольшой для меня более важен, нежели попытки убедить коллег, которые уверенны в том, что у нас «нет шансов». Для меня жизнь ученого была настоящей привилегией так как я могла задавать интересующие меня вопросы. Например «Как образуются белки в клетках?» Представляете, за это мне платили зарплату. Это же замечательно!

А что вы говорите сегодня тем молодым людям, которые отворачиваются от научной работы?

Как только у меня находится время, я навещаю учеников старших классов в Израиле, Испании, Австралии, Индии, Японии, повсюду... Я рассказываю им об эмоциях, которые испытала в тот день, когда впервые увидела структуру рибосомы! Я говорю им, что занятия наукой приносят радость и удовольствие. Вы задаетесь вопросом, который вас увлекает, и ищете на него ответ… Это и есть самый эффективный способ работы! А если вам удается убедить финансовые структуры, что этот вопрос важен, то вам платят за поиски ответа. Я часто сравниваю работу исследователя с восхождением на Эверест. Подняться на вершину  ̶  достижение, но и само восхождение  ̶  тоже необыкновенное приключение.

Когда я поняла, как функционирует рибосома, я прыгала от радости. Это больше, чем получить Нобелевскую премию! Я была довольна, когда те, кто называл меня сумасшедшей, ненормальной или мечтательницей, переходили на мою сторону! Я ведь просто человек, и мне приятно ощутить признание своих заслуг.

Изменилась ли ваша жизнь после присуждения Нобелевской премии?

Теперь я могу что-то делать для молодого поколения. Перед получением Нобелевской премии опрос на улицах Тель-Авива показал, что очень немногие  хотели бы заниматься наукой. А на следующий день после церемонии награждения был новый опрос, и число желающих увеличилось на 40%! Если хотя бы 10% этих молодых людей действительно решат заняться наукой, я сочла бы себя полезной.

 

Обложка книги британской писательницы Элли Ирвинг «Эффект Матильды». Эффектом Матильды называют систематическое отрицание вклада женщин в науку.

 

Тот факт, что вы женщина, осложнил вашу карьеру?

Я никогда не была мужчиной, поэтому сравнивать не могу. Но все же могу сказать, что на протяжении моей научной карьеры я никогда не чувствовала дискриминации из-за того, что я женщина.

До сих пор всего четыре женщины стали лауреатами Нобелевской премии по химии. Как вы думаете, почему так?

Однако женщин-лауреатов в физиологии и медицине гораздо больше… На самом деле, я не считаю, что члены Нобелевского комитета отдают предпочтение мужчинам. Например Марию Кюри они увенчали премией дважды.

Если в науке меньше женщин, то это потому, что общество, в том числе открытое и либеральное, не поощряет их двигаться в этом направлении. Слишком часто звучат высказывания: «Будешь слишком много учиться, замуж не выйдешь». Или: «Выберешь ответственную работу, не будет семейной жизни». В некоторых обществах такие формулировки звучат открыто, в других  ̶  менее откровенно. Этот принцип относиться к политике, искусству и любой другой сфере деятельности, требующей больших трат энергии. Конечно же наука относится к их числу так как успех в этой области может означать, что женщины умнее мужчин.

Вначале на научных специализациях в университетах количество мужчин и женщин практически одинаковое. Но потом... Некоторые женщины может быть и имеют изначально больший потенциал нежели мужчины, однако довольно часто предпочитают работать в чужих лабораториях, потому что хотят испытывать поменьше напряжения на работе. Следовательно, у них меньше стимулов, или же они предпочитают посвящать больше времени семье.

Как изменить менталитет женщин на этот счет?

Дело не только в женщинах. Меняться должно общество в целом. В этом нам поможет образование. Это сложно, и произойдет не сразу. Я понимаю, что мои выступления в школах может и не сподвигнут молодых людей тотчас начать научную карьеру, но они заставят их задуматься, посмотреть на вещи с другой точки зрения и передать это следующим поколениям.

Женщина-ученый может иметь полноценную жизнь и в личной жизни, и в лаборатории. Моя внучка присвоила мне титул «Бабушка года». А это значит, что можно быть одновременно и хорошей бабушкой, и хорошим ученым! Вполне возможно, что это останется в памяти пятнадцатилетней девочки. И через пять лет она, быть может, сама решит заняться наукой.

Этот путь требует жертв?

Конечно, жертвы нужны: наука требовательна как к женщинам, так и к мужчинам.   Это вопрос приоритетов. Лично я ничего не планировала, а всякий раз принимала вещи постепенно, по мере их появления. Я выбрала профессию, которую любила, и у меня была семья, которую я любила. Важно любить.

Хочу привести пример британской женщины-кристаллографа Кетлин Лонсдейл (1903-1971 гг.), которая на десять лет прекратила работу, чтобы воспитывать троих детей. Все это время она работала из дома. В 1930-х годах, конечно, не было компьютеров и Интернета, и все же ей удалось сделать математические вычисления, которые оказались важными для кристаллографии. Он также опубликовала три книги, которыми мы пользуемся и по сей день.

Какими качествами наделен хороший ученый?

Их три: в первую очередь любопытство. Во вторую очередь любопытство. И еще раз любопытство! Надо любить решать проблемы и не бояться их. Необходимо также иметь достаточно критического мышления, чтобы понять насколько важно, точно и оригинально то, чем вы занимаетесь.

Надо ли быть конкурентоспособным в вашей области? И умеете ли вы конкурировать?

В науке необязательно конкурировать. Вот вам яркий пример. Мы начали изучать структуру рибосом в 1980 году. Нам потребовалось шесть месяцев, чтобы обнаружить наличие кристаллов, которые их составляют. Затем понадобилось еще четыре года, чтобы открыть их первые возможности. Еще через два года мы обнаружили, что кристаллы не устойчивы к рентгеновскому излучению (это был метод, обычно используемый для измерения дифракции). Это заставило нас развить наш основной вклад в науку о жизни, крио-био-кристаллографию. В течении всего этого периода мы публиковали все наши исследования.

В 1986 году я встретила ученого, который раньше смеялся надо мной. Он сказал: «Нам удалось воспроизвести ваш опыт». Наши исследования длились уже 16 лет... Я едва не бросилась ему на шею от радости! Однако он смотрел на это по-другому: «Зачем вы публиковали свои исследования? Разве вы не боялись, что их у вас украдут?»   Я ответила, что главным для меня было получить результат, и что я всегда делилась всей своей информацией. Как видите: умение соревноваться не входит в мои сильные стороны.

Считаете ли вы, что мужчины более конкурентоспособны?

Я не знаю. Думаю, все они разные. Насколько мне известно, когда я говорю о решении проблем, я не хочу быть лучше других, но прилагаю все усилия для их решения и продвижения к целям исследований. Этот совет я даю и детям: не сравнивайте себя с другими. Спросите себя, что вам больше нравится: изучать экономику, играть на флейте... Делайте то, что вам нравиться, и делайте это как можно лучше.

 

Трехмерное изображение большой рибосомной субъединицы бактерии Deinococcus radiodurans – предмета исследований команды ученых, работающей в институте им. Вейцмана в Тель-Авиве, Израиль, под руководством Ады Е. Йонат. Рибосомная РНК показана серым цветом.

 

Беспокоит ли вас угроза, вызываемая растущей устойчивостью к антибиотикам?

Я очень обеспокоена этим явлением. Если бы мы не принимали антибиотики, не возникло бы сопротивления лекарствам, но самая простая инфекция могла бы оказаться фатальной. Нам нужно разработать новое поколение антибиотиков. Это то, над чем мы сейчас работаем. Изучая структуру рибосом некоторых патогенных бактерий, мы идентифицировали новый тип звеньев фиксации антибиотиков, который может ингибировать биосинтез белка в клетках.

До сих пор ни одно из этих звеньев не используется ни в одном известном нам антибиотике. Поэтому мы думаем, что сопротивление будет расти очень медленно. Поскольку они также характерны для патогенных бактерий, они должны мало влиять, либо вообще не влиять на микробиом, т.е.  на   «хорошие бактерии», живущие в человеческом теле. Химия этих новых звеньев также может использоваться для разработки полностью разлагаемых антибиотиков, что позволит избежать экологической нагрузки на окружающую среду, вызванной нерастворимыми ядрами доступных в настоящее время антибиотиков. Итак, применяя наш многодисциплинарный подход, мы надеемся оптимизировать антибиотики будущего поколения, чтобы значительно снизить сопротивление, обеспечивая при этом максимальную селективность, оптимальную эффективность, минимальную токсичность и адекватную разлагаемость.

Я очень надеюсь, что, несмотря на то, что антибиотики считаются не очень прибыльными, фармацевтическая промышленность осознает опасность сопротивления организма к антибиотикам и разработает новые возможности, чтобы повлиять на это.

Над чем вы сейчас работаете?

Я работаю над двумя проектами. Пытаюсь разработать новые антибиотики и раскрыть секрет источника жизни.

 

Это интервью приурочено к Международному дню женщин и девушек, работающих в науке, который празднуется 11 февраля.
 

 

Ада Йонат

Ада Йонат (Израиль) родилась в Иерусалиме в 1939 году. Получила докторскую степень в Научном институте науки Вейцмана, где в настоящее время руководит Helen and Milton A. Kimmelman Center for Biomolecular Structure and Assembly (Еллен и Милтон А. Киммелман центр по биомолекулярной структуре и сборке). Среди многочисленных наград, помимо Нобелевской премии 2009 года по химии (совместно в Венкатраманом Рамакришнаном и Томасом А. Штейцем), также получила Израильскую премию по химии (2002 г.), Премию Вольфа (2007 г.) и Премию Альберта Эйнштейна  (2008 г.).

Архив журнала
№4, 2020№1, 2021№2, 2021№3, 2021ю№4, 2021№2, 2020№1, 2020№3, 2019№4, 2019№2, 2019№1, 2019№4, 2018№2, 2018№3, 2018№1, 2018№3, 2017№2, 2017№4, 2011
Поддержите нас
Журналы клуба