Неважно как считать нас — Евразией или Азиопой, и куда ни кинь — мы всё одна сплошная чья-то окраина и обочина. И это самоощущение межумочного пространства и положения породило в нашей ментальности богатейшее смыслами и нюансами понятие окраины. Этому и посвящена данная статья. Строго говоря, «периферия» — латинский (общеевропейский) аналог нашей окраины, точнее «окраина» — калька с периферии. Иностранное звучание, однако, не облагораживает и не снимает негативных коннотаций. Периферия пахнет затхлостью: мышами и мышиным помётом, раскаленными смолистыми шпалами, негашеной известью общественных удобств во дворе, зарослями лопухов, крапивы, золотых шаров и пыльной геранью в подслеповатых покосившихся окнах, раздолбанными шпингалетами облупившихся оконных рам общежитийных человейников, ячневым гарниром к гуляшу из вымени, использованными презервативами, устилающими утоптанные парки культуры и отдыха имени Никого, казармами гарнизонов, застав и точек, проржавевшим кровельным железом, сараями, обклеенными изнутри в мелкий цветочек и журнал «Огонек», свеженаколотыми дровами и угольными кучами на зиму — у каждого своя вонь и аромат периферии, сложный букет привычности и отчаяния, страхов, сплетен, интриг и прорастающих сквозь всё это Ромео и Джульетт.