В России медведь — самый страшный хищник, сильнее волка (тигры, львы и т.п. у нас не водятся), так что вполне естественно, что именно он часто выступает в русской культуре в роли главной опасности, угрожающей человеку со стороны дикой природы, в качестве основного врага человека. С другой стороны, медведь выглядит более антропоморфно, чем другие звери, поскольку только он умеет ходить на задних конечностях, ступая на стопы, и действовать передними, как человек. «Способность медведя передвигаться на задних лапах, подобно человеку, породила много легенд о его человеческом происхождении и о превращении людей в медведей и обратно» [5, с. 177]. Даже предполагалось, что медведь — это человек, «обращенный в зверя в наказание за какие-либо проступки. Считали, что если снять с медведя шкуру, то он будет выглядеть как человек. Охотники замечали, что на медведя и на человека собака лает одинаково, не так, как на других. По этим причинам медведю не велено есть человека, а человеку медвежатину» [4, с. 212]. То есть между медведем и человеком существуют особые, более ослабленные семиотические границы. Поэтому его образ, начиная с фольклора, амбивалентен: медведь одновременно — и воплощение всего нечеловеческого, жуткого, страшного, трансцендентного человеку и человеческому, и в то же время олицетворение обратной, нецивилизованной, несоциализированной стороны человеческого сознания.

Можно сказать, что медведь в русской культуре репрезентирует коллективное бессознательное. Две эти идеи в осмыслении образа медведя как максимально похожего на человека живого существа и как основного врага, представителя враждебного человеку мира способствовали тому, что в русской культуре репрезентацией оборотня, получеловека-полуживотного, стал не волк, как в Европе, а именно медведь