ОДНИМ из первых в серии революционных моментов, которые в 1789 году сложились в парадигму революции, стал юридический переворот: самоупразднение третьим сословием Генеральных штатов как сословного представительства перед лицом короны и переучреждение собрания, созванного королем, в единое национальное представительство — субъект новой конституции. Французская революция уже не первое десятилетие служит неисчерпаемым арсеналом исторических параллелей и концептуальных интуиций. Ослабив строгость критериев, можно обнаружить ее протоформы и в недавних российских митингах. Например, в аналогии между революционным третьим сословием и российским «средним классом», протестующим на улицах против незаконных привилегий властвующих, или ассамблеями уличных лагерей, периодически определяющих себе место в городе и разгоняемых иногородним ОМОНом, и учредительной Национальной ассамблеей, отказавшейся разойтись до принятия новой конституции и рассеянной королевскими наемниками