ИСТОРИЯ настолько тесно ассоциируется с прошлым, что нередко выступает его синонимом. Это понятно и объяснимо в той мере, в какой история воспринимается как наука, в которой «распоряжаются» профессиональные ученые. Однако это далеко не вся история. Ведь сами ученые не живут в прошлом. Изучая его, они отвечают на вопросы, возникающие в их настоящем. И эти вопросы задают им не только коллеги по цеху, но также и общества, в которых они живут. Наш номер посвящен современной теории истории. И эту теорию интересует преимущественно настоящее. Настоящее, которое объясняет нынешнюю привязанность к прошлому и неуверенность в будущем. Настоящее, которое настолько асинхронно и не равно самому себе, что может расслаиваться на целое множество не современных друг другу темпоральных порядков. Настоящее, которое почти не имеет длительности, но зато чревато катастрофичностью, разрывающей человеческую жизнь на времена «до» и «после».