Поведу речь не о личности, а о трудах Карла Шмитта и начну с краткого биографического воспоминания. Бу­дучи студентом юридического факультета, в 6-м и 7-м семестрах я читал «Учение о конституции» Карла Шмитта. Там я натолкнулся на такую формулировку: государство есть поли­тическое единство народа². А также еще на одну: составная часть конституции, посвященная правовому государству, представля­ет собой ее неполитический элемент³. Обе формулировки пока­зались мне тогда загадочными. Я усвоил от Георга Еллинека, что государство, рассматриваемое с точки зрения социальной нау­ки, есть целесообразный союз, а с юридической — территориаль­ное объединение. Мне также было известно кое-что об органи­ческих теориях государства, в частности об Отто фон Гирке, изо­бражавшем государство организмом и общественным союзом, являющимся реальным лицом, а не просто фикцией⁴. Однако на основании этих идей нельзя было разгадать того, что имеет­ся в виду в тезисе «государство есть политическое единство на­рода». В них не хватало связи с политическим. Это стало частич­но ясно мне лишь позднее — в ходе чтения и обсуждения работы Карла Шмитта «Понятие политического». Чем дальше, тем силь­нее я убеждался, что в этом сочинении, то есть в сформулиро­ванном в нем понятии политического, содержится ключ к пони­манию всего творчества Карла Шмитта в области государствен­ного права. Я хотел бы изложить это подробнее.

I

Первым здесь встает вопрос о содержании и центральном выска­зывании сочинения о понятии политического.

1. Это центральное высказывание следует извлечь из-под того вороха недоразумений, которые возникли как в результате дис­куссии вокруг этого сочинения, так и по ходу истории его влия­ния. Подробное описание и опровержение недоразумений (от­части объяснимых духовно-политической ситуацией, внутри ко­торой это сочинение было написано и оказывало свое влияние, а отчасти — сознательным стремлением уразуметь неправильно) потребовали бы отдельного доклада. Здесь я не могу подробно на них останавливаться, а лишь кратко отмечу два распростра­ненных и типичных недоразумения.

Первое состоит в том, что разрабатываемая в «Понятии поли­тического» теория друга и врага используется якобы для того, что­бы квалифицировать внутриполитические дискуссии внутри го­сударства как отношения друга и врага, а по возможности и вести их соответствующим образом, вместо того чтобы квалифициро­вать их как хотя и полемическое, но все же сугубо мирное стремле­ние создавать политический и социальный порядки и искать рав­новесие и компромисс. Второе недоразумение заключается в пред­ставлении, будто в сочинении речь идет о нормативной теории политики или политического действия, в которой различение «друга» и «врага» и вооруженная борьба как его крайнее следствие делаются целью и содержанием политики. Именно это последнее недоразумение встречалось в истории влияния чаще всего, при­чем сам автор не возражал против него особо, однако это толко­вание можно однозначно опровергнуть, опираясь на сам текст⁵.

1. Перевод выполнен по изданию: © Böckenförde E.‑W. Recht, Staat, Freiheit. Studi­en zur Rechtsphilosophie, Staatstheorie und Verfassungsgeschichte. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1991.

2. Schmitt C. Verfassungslehre. Berlin: Duncker & Humblot, 1928. S. 3, 125.

3. Ibid. S. 200.

4. Von Gierke O. Das Wesen der menschlichen Verbände. Rektoratsrede, 1902 (Neudruck, 1954). S. 8 ff.
5. Schmitt C. Der Begriff des Politischen. Text von 1932 mit einem Vorwort und drei Cor­ollarien. Berlin: Duncker & Humblot, 1963. S. 34–35: «Война отнюдь не явля­ется целью или тем более содержанием политики, но в качестве реальной возможности это всегда наличная предпосылка, своеобразно определяю­щая человеческие поступки и мысли и тем самым приводящая к специфи­чески политическому поведению». Этот пассаж дословно содержится и в сокращенном и частично измененном издании 1933 года (S. 17).