Вопрос о Боге возникает, несомненно, не в связи с метафизикой. Кажется — или, по меньшей мере, могло показаться, — что с того момента, как метафизика завершилась, прекратила свое существование и исчезла, вопрос о Боге снова был закрыт. Словно его решение (позитивное или негативное) было непосредственно связано с ее судьбой. Словно для того чтобы он оставался открытым, чтобы дать ему возможность стать «разумным служением» (Рим. 12:1), было совершенно необходимо ограничиться метафизическим определением философии.