Доцент, кафедра проблем междисциплинарного синтеза в области социальных и гуманитарных наук,
факультет свободных искусств и наук, Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ).
Адрес: 190000, Санкт-Петербург, ул. Галерная, 58–60.
E-mail: aapogrebnyak@gmail.com

Образы свободного времени используются сегодня, чтобы создать видимость преодоления отчужденного труда. Благодаря этому эксплуатация работника, занятого непрерывной «самореализацией», становится более эффективной. Свободное время становится фетишем - способом продуктивного задействования жизненных сил субъекта на основе различных сценариев мнимого наслаждения досугом. Но возможна ли дефетишизация свободного времени, и если да, то как ее следует мыслить? В поисках ответа автор продолжает дискуссию об акрасии, поднятую в статье Михаила Маяцкого «Освобождение от труда, безусловное пособие и глупая воля» (Логос. 2015. Том 25. № 3). В ней высказано обоснованное опасение, что возможной реакцией современного «постницшеанского» человека на «дар безусловной свободы» будет иррациональное желание испытать границы даруемого блага, чтобы в итоге, по словам Достоевского, «по своей глупой воле пожить». В ответ на это опасение выдвигается гипотеза, что интенция подобного «акратического бунта» изначально заложена как раз в той фетишистской логике, которой подчинены как сегодняшние представления о свободном времени, так и дискуссии о безусловном пособии. Акратическая реакция - форма фантазматического отыгрывания болезненного подозрения, что расплатой за реализацию освободительных проектов станут новые формы несвободы. Корни этой ситуации - в исторически сложившейся форме экономического устройства, основанного на представлении о чрезвычайной ситуации. Такое понимание «диспозитива экономики», знакомое нам сегодня по работам Джорджо Агамбена, заложено уже у Ксенофонта, а указание на его господствующую позицию в современном экономическом мышлении можно найти в критике постулатов «субъективной школы», развернутой в работах Николая Зибера (1844-1888). Поскольку экономика в рамках такого диспозитива приобретает сакральный характер, акрасию можно сравнить с кощунственным посягательством на ее пределы. Но реальным, а не воображаемым вызовом любой форме священнодействия жрецов капитализма, полагает Агамбен, может быть только операция профанации.