Социологию литературы не назовешь процветающей ветвью социологической науки, и фигуры ученых, пользующихся международным признанием, здесь напе­речет. К редким подобным примерам сегодня относится работающий в Стэнфорде итальянский историк и социолог литературы, по специальности англист, Фран­ко Моретти (род. в 1950 г.). Его труды, публиковавшиеся с середины 1970-х гг. в Италии и США, переведены теперь в Германии, Франции, Турции, Японии, ими интересуются в Болгарии и на Украине. Моретти — исследователь, преподаватель, организатор социологических исследований словесности.

Начав в русле неомарксизма (Люсьен Гольдман) с изучения писательской идеологии, прежде всего — «левой», Франко Моретти стремился впоследствии объединить анализ идей с исследованием литературных жанров и стилей, причем как в синхронии (скажем, британская поэзия 1930-х гг.), так и в диахронии (евро­пейский роман на протяжении XIX в.). Тем самым он пытается синтезировать структурно-функциональный и эволюционный подходы, идею «отражения» дей­ствительности в формах литературы и динамику трансформации литературных фактов, что для теоретически фундированной социологии всегда было одной из главных задач и принципиальных трудностей (при этом соображения В. Шклов­ского и Ю. Тынянова о литературной борьбе, литературной эволюции в социоло­гию литературы, насколько можно судить, пока не вошли). Логично, что в исследо­вании механизмов эволюции и трансформации Моретти обращается к изучению взаимоотношений между центрами и перифериями обществ и, еще шире, «миро- системы», по Валлерстайну (в 1970-х гг. проблематику центропериферийных свя­зей в рамках структурно-функциональной теории активно разрабатывал в США Эдвард Шилз, а вслед за ним, в США и Израиле, — Шмуэль Эйзенштадт). В этом плане Моретти помогает опыт его сравнительно-литературоведческой работы: он привлекает в качестве материала литературы Центральной и Восточной Европы, Северной и Южной Америки, Азии.

Наконец, вызывает интерес активное использование Моретти количественных методов обработки больших массивов литературных фактов (смысловых образ­цов). В 1960-е гг. эту сторону социологических исследований словесности ста­рался активизировать во Франции Робер Эскарпи и группировавшиеся вокруг него социологи (Р. Эстиваль, А. Заламански), предложившие посмотреть на ли­тературу как средство массовой коммуникации и применить к ней методы изуче­ния массмедиа. Из более поздних — и уже сугубо эмпирических — трудов данного профиля стоит назвать построенные на количественных обсчетах работы Карла Эрика Розенгрена (Швеция) о структуре и динамике литературных систем, в не­которой степени известные в России (где они были продолжены А. Рейтблатом и мной). Важно, что такой анализ больших массивов данных позволяет Франко Мо­ретти выйти на проблематику литературных норм, выдвигаемых и борющихся, принимаемых и отвергаемых в тот или иной исторический период, выявить и про­следить, опять-таки, динамические аспекты этих процессов (на синхронном срезе поэтической продукции одного — 1913-го — года историко-литературную разра­ботку этой тематики становящихся и уже анонимных, ставших «естественными» литературных норм и конвенций, независимо от ее социологических аспектов, предложил недавно Олег Лекманов).

Хотелось бы надеяться, что обсуждение двух новых книг Франко Моретти при­влечет внимание гуманитарного сообщества и несколько оживит интерес к социо­логическим аспектам литературы и ее бытования. Сегодня, как представляется, для этого есть социально-экономические и социально-политические предпосылки.