Пермь — прелюбопытный кейс. Экс-губернатор Пермско­го края Олег Чиркунов — неординарный человек. Ему хо­рошо подыграл Сергей Гордеев, член Совета Федерации от Пермского края. Человек, влюбленный в архитектуру, меж­ду прочим. Влияние Гордеева исходно было очень сущест­венным. Третий персонаж — Марат Гельман. У него своя забавная заморочка: как через провокацию в культурном сообществе произвести какие-то изменения. Сразу можно сказать, что главное изменение ему удалось. Если до появ­ления «гельмановщины» 70 с лишним процентов пермской молодежи при опросах говорили, что уедут отсюда при пер­вой возможности, то в конце прошлого года это говорили уже меньше 27 %. Вот, кстати, один из принципов рамочной оценки. Все остальное — детали, не имеет значения. Моти­вация: стало интересно.

Формально все учреждения были и есть: опера, балет, сильная культурная мифопоэтическая прослойка — будто бы циви­лизация оттуда пошла. Этот круг людей — реальная кон­структивная группа, но она была своего рода монополи­стом. Появление Марата Гельмана привело к формированию альтернативного центра, работающего в совершенно другой логике. Современное искусство, современная жизнь: мы ничего не отрицаем, мы вбираем это в себя, но все это надо переформатировать. И Чиркунов выбрал эту линию в ка­честве своей стратагемы. Поэтому он и факультет урбани­стики хотел завести у себя в университете. Но — ...не из кого. Людей у нас для этой задачи всего ничего.

Пермь вообще-то — очень тяжелый город. Издавна промыш­ленный. Никакого городского центра, никакой связно­сти городской среды. И свободного места как бы даже нет. Перед губернатором стояла одна стратегическая дилем­ма, один вопрос: выходить на другой берег реки или не вы­ходить? Это важно. Как-то строиться надо. Здесь есть pro и contra. Решение было принято: не переходим, развиваем то, что есть. Является ли оно наилучшим? Не уверен.

Был объявлен конкурс на генеральный план Перми, который, казалось поначалу, был обречен на провал. Какой-то фран­цуз обаял администрацию и положил на город картинку Бакста. Дриаду, кажется, танцующую. Это был француз­ский прожект. Была очевидность полного вздора этого дела, и конкурс провели заново.

Выиграла его вполне профессиональная, средняя, холодная голландская группа. Я давно знаю ее лидера. Это хороший профессионализм, но, что называется, «бесполетный». Голландия — маленькая страна, там уже все давно сдела­но, поэтому ухватить специфику большого и чужого города трудновато.

Началась работа над генпланом с сохранением города на одном берегу Камы. Один из кварталов города — как некий симво­лический акт — предстояло перевоплотить в иное качество. В конкурсе на его проектирование — закрытом — приняла участие, во-первых, местная группа Пермьгражданпроекта. Второй была сильная московская команда «Остоженка» (Александр Скокан), много работающая по стране. Третья группа не знаю, как появилась. У нее название французс­кое, локализация лондонская, главный архитектор — рус­ский. Как хочешь, так и понимай. И четвертая — дочка той голландской группы, которая делала генеральный план.

Конкурс был очень хорошо подготовлен. Необходимое обсле­дование было проведено: что, как, что надо сохранить, по­чему, что мы не можем трогать и т. д. С очень тщательны­ми исходными условиями. Это, кстати, бывает не так часто. Квартал рядом с центром города. «На выходе» ожидалось изменение качества, появление другого культурного сте­реотипа. Не «тычки», а целостный микрорайон, достаточно крупный, рассчитанный на средний кошелек покупателя.

В чем разница подходов? Это само по себе любопытно. Не­ожиданно «Остоженка» меня очень разочаровала, потому что выбрала чрезвычайно механическое решение. Мест­ные продемонстрировали полную несостоятельность. Как был нормальный советский микрорайон 70-х годов про­шлого века — так и остался. Ничего другого они просто делать не умеют.

Голландская и, условно говоря, англо-французская фирмы двига­лись в одном направлении, но различие между ними большое. Внутренний бульвар сделали обе группы, однако голландцы наивно сохранили возможность проехать по нему «сквозным транзитом». С аргументацией, что здесь можно положить ле­жачих полицейских, знак поставить «Только для своих». Ну вот он, голландский наив. «Антанта» сделала этот бульвар не­проездным, очень грамотно организовав пространство так, что все заезды есть, и удобные, но это именно пешеходный буль­вар местного значения. Вопрос жилья повышенного класса, бизнес-плюс. Это малоэтажность, некая обособленность, не толпа, что у секционных домов, и т. д. Но голландцы, которые и победили, это все расставили на этаком газонном блюдечке, на которое можно смотреть из окон окрестных, более деше­вых домов... порождая классовую неприязнь.

Англо-французы создали из этих домиков компактный плот­ный блок с очень хорошими планировками. И не то чтобы огороженный, но так и просятся сюда калиточки с магнит­ными картами. Конечно, никто друг другу в глаза не глядит. И достаточно отодвинуто — так, чтобы не возникало жест­кого противостояния. Я делал заключение как эксперт, мо­тивируя поддержку концепции «Антанты».

Ясно, что выбор был за губернатором. Это же его, не города, территория, его проект, его попытка сделать другую Пермь. Его выбор пал на голландцев. Имеет право. Он конкурс сде­лал. В принципе это коммерческий проект, грамотно сде­ланный, грамотно просчитанный. По формальным показа­телям все проекты выдержали правила игры: чуть больше, чуть меньше. Тут работало ценностно-средовое понима­ние — в какой стране ты живешь и как компенсировать те или иные пристрастия, которые здесь должны быть у людей разных сословий.

Это первый таким образом разыгранный в России конкурс, кото­рый я знаю. В котором было всего четыре участника, но мож­но было увидеть концептуально разные решения. Теперь город должен доказать свое «я». Что из этого выйдет — посмотрим.