Журнальный клуб Интелрос » Отечественные записки » №5, 2012
Пафосный сюжет под названием «Моногорода» возник в России года три назад. В понятие «моногорода» включили кучу поселков городского типа вроде этой Мишелевки, где действительно мается энное множество людей, где либо кончились рудные ресурсы, либо невыгодно стало их разрабатывать, у которых нет просто никаких оснований для дальнейшего существования...
Это мировая проблема. Ничего нового здесь нет. «Холодные» американцы не заморачивались никогда по этому поводу: что должно умереть, то умирает. Вот и все. Они подвижны, они двигаются. И умерших городов там предостаточно. Но там, во-первых, не вопят, потому что не исходят из того, что им кто-то что-то должен. Или вопят, но это никого особо не волнует. Или какой-нибудь «третий сектор» помогает отдельным семьям найти выход из трудной ситуации.
У нас социальное государство, как бы это ни называть, это правда. Поэтому мы так не можем: мы за всех в ответе. Это такая общая преамбула. Дальше можно придумывать разные схемы, и их придумывали. В одном случае нужно разобраться с владельцами. Владелец завода, дающего тепло поселку, может годами быть неизвестно где. Это административно-юридические казусы, разрешить которые может только высшая власть, как было в Пикалево. В другом случае есть смысл, все проанализировав, вложить какие-то средства, заменить одно на другое, переобучить людей. Теоретически это возможно, но в большинстве случаев наши люди не хотят переучиваться, и переезжать не только не могут, но и не хотят. И бывает еще третье: повезло. Либо вы находитесь в зоне доступности большого города с большим рынком труда. Тогда нет проблем: люди живут в своем маленьком городке, а работают в Новосибирске или в Красноярске. Либо рядом с вами пролегает туристический маршрут, и хватило ума как-то это дело развить.
Два года назад мы проводили трехдневный мозговой штурм в известном городке Байкальске. Были областные власти, районные власти, власти городка, были два замминистра Министерства промышленности, глава института Академии наук, представители биз-несов разных, крупных, средних и малых. И независимые эксперты, всего человек 60. Было объявлено, что город погибает.
Однако за три дня мы выявили, что никакой проблемы нет, потому что при закрытии (а тогда на этом ЦБК Дерипаски висел амбарный замок) сотни две с половиной наиболее крепких специалистов быстро нашли работу на соседнем Селенгинском картонном комбинате и еще где-то по профессии. Еще 400 человек благополучно воспользовались замечательным микроклиматом этой долинки, «падь» они ее называют по-сибирски, стали выращивать клубнику и гнать ее в Иркутск на продажу, и очень неплохо живут. И никто из них на завод больше не вернется никогда. Значительная часть обустроила гостинички и харчевни на лыжных склонах, которые комбинат в свое время оборудовал подъемниками. Получился курорт. Подоспел достаточно крупный региональный бизнес, готовый вложиться в строительство туристического развлекательного комплекса на Байкале...
Поэтому начальство завода, которое хотело жить по-прежнему, выводило реально бунтовать около 400 человек, наименее приспособленных к чему-либо другому.
Бизнесмены соглашались вкладываться туда при двух условиях. Первое — закрыть завод и развивать Бай-кальск как научно-курортный центр. Потому что Байкал — уникальное место в мире. И второе условие: 12 км дороги проложить до олимпийского по качеству лыжного склона. Потом приехал Путин и сказал вернуть комбинат «взад». Решение перечеркнуло шанс для иной траектории развития.
Еще довольно давно я выяснял масштабы грибного и ягодного бизнеса на краю земли — в самом северном районе Кировской области. Там точно земля закругляется, дальше дороги нет, тайга и тундра. Никакого производства, никаких колхозов, ничего. Ни один дурак вкладываться туда в строительство дорог, чтобы лес вывозить, не найдется, потому что не окупится. Однако же на третий день (в бане, разумеется) от властей трех районов мне удалось узнать, как живут люди, когда жить вроде бы не на что. Оказалось, что умеренно пьющая семья за сезон, за 2—2,5 месяца, получала примерно 20 обычных в тех краях среднемесячных окладов. Более того, они сумели отбить атаку совсем уж наглых заготовителей-посредников. Там мужички все-таки охотники, при ружье, они вышли на встречу с посредниками — и была установлена сбалансированная цена. «За бортом» остались только совсем уж ленивые.
И вот, когда эта самая Мишелевка страдает, когда автор описывает, какие они там бедные и несчастные, телефонами не пользуются, хоть и покупают их из пижонства (все-таки телефон купить могут!) — только на пенсиях старичков это не склеивается.
Порывшись в Интернете, я обнаружил довольно забавный отчет о собрании, которое проводила местная полиция. Из этого документа выяснилась простая вещь: в основной своей массе местные, пользуясь слабостью нашего законодательства, позволяющего им для собственных нужд заготавливать лес в довольно больших объемах, торгуют порубочными билетами. А потом жалуются на то, что «сбрит лес» вдоль дороги, «некрасиво стало». И местный мент в ответ на выкрики: «Дайте имена!» — начинает называть эти имена. Иными словами, источник существования пока есть. И пока этот источник не иссяк, они будут жить точно так же.
Я сейчас проанализировал сочинение одиннадцатиклассников одного района — много вещей и оттуда вылезает. Только надо уметь их увидеть и прочесть. И здесь, если люди живы и остаются на месте, значит, есть чем питаться. Значит, не надо никому голову морочить.
Я помню еще одну замечательную историю. Есть на Волге в Симбирской губернии, то есть в более обжитой части отечества, маленький поселок Криуши. Был там судоремонтный завод. Когда началась приватизация, начальство оказалось недееспособным, заказы у них перехватили, удержаться они не смогли, завод «схлоп-нулся». И поскольку это моногород, все должны там были умереть от голода. Приезжаю я туда. Встречаюсь с туземцами в клубе. Дамы одеты очень неплохо. Машин у домов стоит не так чтобы тьма, но много, и много новых. Что-то не так. А потом выясняю: мужички-то все (ну почти все) на флотах под разными флагами по всему миру болтаются. Отходники. «Отплывники». На этом все и строится. Но это же нигде не учтено, никто этого не исследует. Получается, что пока ты каждое поселеньице не пропашешь... правды не узнаешь.
Или вот возьмите Татарстан, Лаишевский район недалеко от Казани — оттуда масса народу в домработницах служит в Казани. Тоже вот источник. Поэтому к любой информации очеркового типа надо относиться с глубочайшей осторожностью, ее надо 125 раз по разным сторонам перепроверить. И всегда обнаружится простой закон: если люди, тем не менее, на этом месте живут, не померли и все не сбежали, значит, есть источники существования. А если есть — то и слава Богу.