Александр Павлович Люсый – старший научный сотрудник Российского института культурологии,
член Комиссии по социальным и культурным проблемам глобализации
Научного совета «История мировой культуры» при Президиуме РАН

Новые политические редакции мифа и текста с точки зрения геополитических рисков

Что там трещина – Большой Крымский каньон прошел через сердце культуролога. Большинство моих крымских друзей приветствуют изменение статуса Крыма, часть москвичей недовольны формой событий, а киевлян – и содержанием тоже. Объяснение ищу у Джорджо Агамбена, указывающего, что «суверенное государство основывается на “идеологии возможности”», которая заключается в том, чтобы «привести к единству два элемента любой власти <…> принцип возможности и форму его исполнения». Если обратиться к истории, то короткие вспышки крымской суверенности то гаснут втуне, то порождают новые миры новых измерений и качеств. Взять хотя бы судьбоносное крещение в Херсонесе (как итог осады города) древнерусского князя Владимира Святого, за которым последовало и крещение Киевской Руси как таковой. Обычное состояние Крыма – быть прекрасной провинцией того или иного государственного образования, обычно имперского, хотя для древних греков это был не сладостный юг, а крайний север с именно здесь, в «киммериан печальной области», расположенным входом в подземное царство Аид. Я, впрочем, на одной теледискуссии об имперском контексте крымской темы однажды заявил: «Крым – сам по себе империя, если под империей подразумевать более-менее гармоничное сосуществование разных этносов». В самом деле, здесь происходило немало военных конфликтов и социальных катаклизмов, но не могу упомнить ни одного большого меж этнического столкновения – даже на почве этнических зачисток. Не было тут, в частности, в отличие от прогремевших этим окружающих пространств, еврейских погромов.