Спрятали Волгу
В первое воскресенье июля, в День рыбака, два километра набережной в центре Астрахани обнесли железным забором трехметровой высоты. Это местный филиал «Газпрома» преподнес горожанам подарок: к 450-летию Астрахани, которое грядет в будущем году, берега оденут в гранит, поставят лавки, фонари, фонтаны и гигантскую Царь-рыбу из бронзы, высадят деревья; работы обойдутся в 2 млрд рублей. Только народу от таких подарков тяжко —строители перекрыли проходы к самым рыбным местам. А без рыбы зачем фонтаны и лавки, на пустое брюхо ими любоваться?
— Теперь на речной вокзал хожу ловить. Так и его скоро забором обнесут, от людей Волгу спрячут. А тут ведь подлещики, таранька... — возмущается Валентин Андреевич, мужчина лет пятидесяти пяти, уволенный по сокращению штатов с судоремонтного завода. — С килограмм за вечер наловлю, вот тебе и животный белок. А овощи и фрукты свои, с огорода.
В отличие от других крупных волжских городов по Астрахани не проехал каток индустриализации — так, по­строили в свое время с десяток заводиков, которые теперь по большей части благополучно умерли. Словно завершив многовековой круг, Астрахань сегодня вернулась к изначальному состоянию — жизни за счет Волги. Население, освобожденное от ярма социалистического (да и, как вскоре выяснилось, капиталистического) соревнования, занялось тихой, мирной деятельностью: рыбалкой, огородничеством, извозом и обслуживанием. Рыбалка в этой экономике натурального обмена по-прежнему ключевой сегмент. Но совокупный вылов за последние десять—пятнадцать лет, по приблизительным подсчетам, упал в 2—3 раза.
Тетя Света с главного городского рынка Селенские Исады торгует рыбой уже 25 лет. И год от года работы у нее становится меньше. «Раньше-то как было: пришел теплоход из Москвы, и вот тебе недельный заработок. Все сюда ехали за рыбой и икрой, полно было немцев, французов, финнов, москвичей. Семьдесят рублей чистыми в 1985 году каждый теплоход мне приносил. А сейчас хорошо если двести рублей».
Астрахань подкосил запрет на вылов осетровых. Царь-рыба тут — как золотой песок на Клондайке, все хотят ее поймать и вмиг обогатиться. Пускай везет одному из ста тысяч, мечта не умирает. По городу ходят байки
о счастливчиках, добывших белугу.
«Я сам знаю такого. Три года назад он поймал белугу на триста пятьдесят кагэ, сто килограммов икры в ней было, парень однокомнатную квартиру справил», — блестя глазами, рассказывает главный инженер завода «Русская икра» Николай Иванович. На его заводе о «золотой лихорадке» напоминает только чучело белуги: «Русская икра», некогда лидер отрасли, сырьевой гигант, пришла в упадок.
«Никакой жизни не стало», — бьет кулаком по столу крепкий хозяйственник Вячеслав Иванович Миронов, президент Ассоциации предприятий по добыче и воспроизводству осетровых, в прошлом гендиректор «Русской икры» (он и сейчас не бросает завод, работая здесь советником). Словно в подтверждение его слов в кабинете гаснет свет. «Веерное отключение электричества в городе началось. Ну ничего, мы сейчас дизель запустим, чтобы наши холодильники не разморозились».
В холодильниках 70 тонн сома. Кто-то позавидовал бы такому улову. Но у Миронова же завод, а не лавочка.
«С 1927 года ловил наш завод осетра. Пик пришелся на 1990 год: двадцать тысяч тонн осетровых и две тысячи тонн черной икры. На двести миллионов долларов! А что сейчас? Дали мне квоту на 2007 год — одну тысячу тонн частиковых (подлещик, судак, щука, вобла). А на осетровых уже четыре года не дают! Рабочих на трехдневную неделю перевожу! Миллион долларов в год — вот и весь доход! Тридцать кораблей на причале гниют — ловить не дают!» Миронов расходится не на шутку. Но на вопрос, кто виноват, дает короткий ответ: «Мафия». Кто состоит в «мафии», кто ею заправляет? Молчит.
Зато виноватых охотно называют на Селенских Исадах: местная власть, криминал и правоохранительные органы. Правда, кроме «мафии» здесь недобрым словом поминают Чубайса и олигархов. «Второй год энергетики на две недели раньше срока воду с верховий спускают. От холодной воды рыба обратно в Каспий уходит, а дальше к казахам и азербайджанцам. А еще нефть у нас и газ стали добывать. Вот и набурили дырок олигархи — в наших карманах», — жалуется продавщица тетя Света.
А Миронов хвалит прежние, ельцинских времен власти. «Вот Пал Палыч Бородин был человек, не то что сейчас люди! В 1998 году приехал к нам, подписал бумагу на гарантированную доставку в управделами президента двухсот тонн осетра и двух тысяч тонн частиковых в год. Никто против этой бумаги пойти не мог!» — с горечью вспоминает рыболов.

Час сома
Вылов осетровых запретили из благих побуждений. Поголовье осетра стремительно сокращается, не помогает даже разведение мальков, впоследствии выпускаемых в реку. По данным Миронова, в Астраханской области рыбзаводы ежегодно выращивают 60—70 млн мальков. Куда те потом деваются, статистике неизвестно.
Известно местным жителям. Ловить осетровых частникам официально запрещено, однако население вовсю браконьерит, доскребая остатки своего «золота». Миронов говорит о пяти тысячах тонн незаконно добытого осетра в год. За килограмм этой рыбы на черном рынке дают сейчас 160—180 рублей, за килограмм икры — 5—10 тысяч. В путину, в апреле, полгорода отправляются на промысел в дельту Волги, а половина этой половины потом на месяц уходят в запой.
В другое время тут особенно не пьют: не на что. Копят силы для следующей путины да упражняются в ловле на удочку. Все набережные Астрахани, исключая те два километра за забором, забиты удильщиками. Кто-то блеснит щуку и судака, кто-то таскает подлещиков, наживив на крючок кукурузину «Бондюэль», самые предприимчивые ловят сомов. «В соме много жира, на свинину похож. Мясо-то сейчас не каждый купит, а сом вот он, под ногами. Да и туристы берут его, копченого, неплохо. Землечерпалки сейчас все сгнили, дно никто не углубляет, не тревожит, ила много, вот в иле сом, как свинья, и размножается», — разъясняет региональную экономику и гидрографию рыболов-ветеран, 85-летний Сергей Дмитриевич.
И правда, река захламлена. Тут и там вдоль астраханских берегов встречаются кладбища кораблей. Маленькие суда предприимчивые астраханцы пилят на металлолом, большие истачиваются ржавчиной или сгорают — зимой бесприютные гастарбайтеры из Казахстана имеют обыкновение разводить в трюмах костры. Если так пойдет дальше, лет через двадцать Волга освободится от всех примет индустриальной цивилизации. Пожалуй, единственным напоминанием о ней останутся пластиковые бутылки, которые местные жители используют в качестве поплавков для сетей — вечером, когда сети снимают, поверхность воды пестрит пустой тарой.
Осетра почти нет, но зарабатывать-то все равно надо. В старом, ветхом центре города каждый второй домик приспособлен под рыборазделочный цех: тут пластуют, засаливают и провяливают рыбу. Справляются с работой человек пять, еще один отгоняет или травит мух. За лето надо успеть насушить добычи на весь год, а потому в дело идут любые помещения; например, пришлые казахи вялят рыбу даже в заброшенном доме культуры завода им. К. Маркса.
На острове Заячий владелец такого цеха Мехмет жаловался нам на жизнь, демонстрируя отменное знание потребительского рынка. «Вот у вас в Москве жрут эту гадость из сушеных кальмаров. А нашу воблу не едят! А куда мне сбывать триста тысяч штук сушеной рыбы? Тут-то кому она нужна, все сами сушат. Раньше в Сочи возили воблу, так там теперь тоже на москвичей все хотят быть похожими, не едят наш продукт». В свете пропаганды нанотехнологий Мехмет стал задумываться о научном подходе к переработке рыбы. «Говорят, какие-то гормоны можно из рыбы получать или биодизель. Нет у вас в Москве такого ученого нам в помощь?»

Свет с Востока
На Москву астраханцы надеются, но москвичей вместе с тем побаиваются. «Москвичи скупили в дельте Волги все пансионаты, понастроили там турбаз и ловят теперь рыбу, как белые люди. Отгородились от нас колючей проволокой или заборами, ружьями пугают. А там ведь как раз осетры, судак. Один москвич-бизнесмен привозил на время столичный ОМОН — охранять свои владения от нас. А что они там за заборами делают — может, током рыбу бьют или радиоактивные отходы сливают в Волгу, — проверить некому», — возмущается продавщица тетя Света.
Московский ОМОН — вообще од­на из главных тем разговора. Как и на гражданских москвичей, на него надеются и одновременно боятся. Его привозят на путину, в апреле—мае, потому что подозревают астраханский ОМОН в сговоре с местными браконьерами. Москвичи оцепляют зоны нереста в дельте Волги — фактически вводят чрезвычайное положение. Внутрь зоны ОМОН запрещает провозить водку, наружу — свыше десяти штук рыбы (осетр — безусловное табу). Дело на первый взгляд правильное. Но от необъявленного ЧП страдают прежде всего простые рыболовы. «После ухода воды в ериках кишмя кишит сазан. К августу, когда водоемы пересохнут, он все равно погибнет, а нам его не дают ловить больше девяти штук, да еще и дубинками грозят. Где тут справедливость?» — сетует Сергей Дмитриевич. Однако при должном старании эта квота — не препятствие сытому существованию и даже заработку. Один сазан может потянуть килограммов на пять и больше, ходки за ним можно делать каждый день и к концу сезона навялить до тонны продукта. А это 80 тыс. рублей — столько получают за год работы на местных, чудом сохранившихся, немногочисленных заводах.
А вот к кому однозначно положительное отношение — так это к иранцам. Персы открывают тут свои предприятия, а главное — не пьют спиртного. Да еще и не обманывают. Консульство Ирана — самое современное и богато украшенное здание в Астрахани. «Хорошие люди, почти со­ветские, слово держат. И очень чисто­плотные, почти все каждый день моются. Их у нас уже тысяч двадцать, завидные женихи для местных девушек»,— говорит сотрудник администрации Селенских Исад татарин Рамис.
О неумении местных бизнесменов держать слово рассказал таксист Валерий. По его словам, подпольные торговцы икрой и осетриной находятся в сговоре с милицией, и это в конечном счете подрывает доверие к рыбному бизнесу. «В прошлом году я был свидетелем по уголовному делу — подвез одного москвича, который на рынке из-под полы купил двадцать килограммов черной икры за сто тысяч рублей. Посадил его в машину с товаром — через десять минут нас тормозят менты, икру у москвича отбирают, составляют протокол. В итоге дали ему год условно и присудили пятьдесят тысяч рублей штрафа. Ну кто из приезжих после таких подстав тут бизнес вести будет?»

Бог и газ
Рыболовецкий упадок Астрахани привел к тому, что местные жители заинтересовались сектами. Одна из самых многочисленных «параллельных» церквей в городе — Свидетелей Иеговы. На дышащем на ладан мосту через Волгу мы встретили двух старушек, с просветленными лицами бредших из молельного дома. «Петр-сапожник там у нас за главного. Что за чудо-человек! Не сквернословит, кормит голодных, американскую одежду среди бедных распределяет! А главное— он нас не ругает, а все время хвалит. Сейчас же человека везде ругают, отовсюду гонят. Принесла я в православную церковь стульчик складной, ноги у меня больные, не могу службу стоять. Так поп меня выгнал и приказал больше не приходить. А к Петру люди потому и тянутся, что он добрый, человек пятьсот уже у Свидетелей Иеговы, молельный дом давно уже всех не вмещает», — как молитву, чеканит Алевтина Давыдовна. На прощание она дарит нам брошюры Свидетелей Иеговы, а сама поторапливается поливать огород.
Кроме этой секты в городе есть приверженцы Анастасии, рериховцы (в основном калмыцкая интеллигенция), методисты, пятидесятники и еще дюжина альтернатив официальным православию, мусульманству и буддизму. Конечно, основная причина их ­попу­ляр­ности — не столько отсутствие в городе общественной жизни, сколько благотворительная деятельность. Тем же старикам, которые уже не способны ловить рыбу в товарных количествах или выращивать тонны арбузов и помидоров на продажу, как прокормиться?
Когда закончится рыба (а почти все местные жители уверены, что она за­кончится скорее рано, чем поздно), астраханцы все равно не покинут эту местность: они смогут прожить огородами, а чуть позже, лет через десять, еще и «Газпромом» да «Лукойлом». На нефтяников и газовиков вся надежда. «Нас тут миллион человек в области, считая мигрантов-казахов, — как в Кувейте. «Газпром» и «Лукойл» обещают скоро начать добычу углеводородов на шельфе Каспия и завалить нас нефтедолларами, по три тысячи долларов в год на каждого придется! И ничего для этого народу делать не надо, просто так давать деньги будут! Воистину Бог велик, что сотворил нашу золотую землю!» — пророчит продавщица тетя Света. Она согласна еще лет десять потерпеть ненавидимых ею олигархов. Все равно ведь от рыбы светлого будущего не дождешься.