Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №21, 2008
Заместитель министра финансов Сергей Сторчак выпущен из тюрьмы. Сразу же по освобождении, прямо у ворот лефортовского изолятора, Сторчак, обращаясь к журналистам, поблагодарил своего начальника — министра Алексея Кудрина: «Его личное вмешательство мне очень помогло». На то, что освобождение кого бы то ни было из тюрьмы не входит в компетенцию министра финансов, давно уже никто не обращает внимания, не станем обращать внимания и мы, хотя, чего уж там, срочное (и сам Сторчак, которого обвиняют в хищении сорока трех миллионов долларов, и его адвокаты говорили о том, что освобождение и та быстрота, с которой оно случилось, было для них неожиданностью, тем более что совсем недавно Басманный суд продлил Сторчаку срок ареста до
15 ноября) освобождение замминистра отсылает наблюдателей к самому неправовому периоду новейшей истории нашей страны, когда люди лишались свободы и обретали ее заново по сугубо практическим причинам, не имеющим отношения к виновности или невиновности; нетрудно представить себе завтра или послезавтра такой диалог на заседании, например, правительства:
— Где вы были, когда начинался кризис? — спросят Сторчака.
— Я сидел, — ответит он.
— Нашел время отсиживаться, — повторит премьер знаменитую сталинскую шутку, и вечером это покажут в программе «Время». Россия, XXI век, чего вы хотели.
В некоторых СМИ, кстати, Сторчака называют бывшим замминистра. Это не так, Сторчак — действующий заместитель Алексея Кудрина. Когда выйдет этот номер «Русской жизни», Сторчак, вероятно, уже выйдет на работу — его кабинет в Минфине так и оставался незанятым все одиннадцать месяцев, пока Сторчак сидел в тюрьме. В министерстве Алексея Кудрина Сторчак считается главным специалистом по внешнему долгу, и, очевидно, его знания и умения пригодятся правительству в эти тревожные кризисные дни.
Алексей Кудрин весь год говорил о несправедливости ареста Сторчака. Но только теперь, когда будущее (как вопрос выживаемости, так и вопрос владения — перераспределение собственности, хоть и на уровне некрупных банков, но уже началось) любой российской компании зависит от финансовой поддержки со стороны государства, то есть персонально от Кудрина — только теперь Сторчак вышел на свободу. Иными словами, не будет преувеличением сказать, что главный силовик сегодня — это Алексей Кудрин.
Когда-то о степени влияния того или иного деятеля судили по тому, как близко от вождя он стоит на трибуне Мавзолея. Теперь — по тому, чьих заместителей-заложников выпускают из тюрем.
А вот, например, другому заместителю, лишившемуся свободы в рамках межведомственного конфликта, пока не повезло — бывший замдиректора Госнаркоконтроля Александр Бульбов так и не вышел на свободу, хотя его арест признал незаконным Верховный суд. Бульбов тоже сидит с прошлой осени, его обвиняют в незаконном прослушивании телефонных переговоров и в получении взяток, но мало кто сомневается (бывший начальник Бульбова Виктор Черкесов, уже полгода как покинувший свою должность, в своей знаменитой прошлогодней статье о «чекистском крюке» недвусмысленно на это намекал), что арест Бульбова был элементом большой войны между несколькими силовыми структурами, закончившейся как раз поражением тех сил, частью которых был Бульбов. Виктор Черкесов, переведенный на символическую должность начальника Рособоронпоставки, уже ни с кем не воюет; мне рассказывали даже, что в частных беседах Черкесов признается, что перестал помогать деньгами СМИ, еще весной регулярно публиковавшим компромат на генерала Бортникова, который теперь возглавил ФСБ, то есть победил. На этом фоне причины продолжающегося пребывания под стражей генерала Бульбова выглядят просто непонятно — Генпрокуратура не против освобождения, Верховный суд не против, а Бульбов все сидит (чтобы его выпустили, нужно специальное решение Мосгорсуда, а будет ли оно — неизвестно). Когда войны заканчиваются, пленных нужно выпускать. Но Бульбов сидит. Вот был бы он полезен для решения финансового кризиса — тогда, наверное, выпустили бы.
Не рубрика «Драмы», а тюремный вестник какой-то, но что поделаешь — жизнь такая. Юрист ЮКОСа Светлана Бахмина, про которую мы много раз уже говорили, написала на имя президента Медведева прошение о помиловании. Это прошение до сих пор было единственным, чего недоставало Бахминой для того, чтобы рассчитывать на освобождение. На фоне остальных аргументов в пользу того, что держать Бахмину за решеткой не имеет смысла (половину срока отсидела, финансовых претензий у государства к ней нет, первая судимость, двое малолетних детей, беременность, положительные характеристики от администрации колонии, мощная публичная кампания в поддержку), прошение выглядит той пушинкой, которая, упав на весы, обеспечит изменение положения чаш. Теперь, если Бахмину не выпустят, это будет уже необъяснимым злодейством.
Впрочем, по объему необъяснимых вещей дело ЮКОСа — всегда вне конкуренции. Как раз в те же дни, когда стало известно о прошении Бахминой, большая группа общественных, политических и культурных деятелей (Людмила Алексеева, Юрий Самодуров, Виктор Шендерович, Светлана Ганнушкина, Алексей Яблоков, Юрий Рыжов и много кто еще) выступили, что называется, со встречным планом — зачем выпускать одну Бахмину, зачем мелочиться? «Мы требуем немедленного пересмотра позорного „дела ЮКОСа“ и освобождения всех осужденных и подсудимых по этому делу!» Соответствующий сбор подписей (точно так же как ранее — в защиту Бахминой) начат в интернете.
А теперь давайте сравним. Одно дело — выпустить беременную женщину, которая сидит за выполнение чужих распоряжений и которую дома ждут дети, и совсем другое — выпустить всех во главе с Ходорковским (и даже осужденного за убийства Алексея Пичугина, написано же — «всех»). Власть и по поводу Бахминой-то колеблется и неизвестно, что решит. Колебания весов действительно зависят от пушинок — а тут не пушинка, тут, хоть и маленькая, но гирька. На противоположную чашу.
Такое ощущение, что не только в Кремле, но и в правозащитном кругу есть люди, заинтересованные в том, чтобы Бахмина сидела. В самом деле — если она окажется на свободе, то отпадет необходимость требовать освобождения Бахминой. А есть люди, у которых такая работа — требовать ее освобождения, и, судя по так некстати начавшейся кампании в защиту «всех юкосовцев», некоторые из этих людей очень боятся потерять работу.
Надеюсь, президент на их провокацию не поддастся, и Бахмину все-таки выпустят.
Мурат Зязиков больше не президент Ингушетии. Эта новость выглядела бы сенсационной и логичной четыре года назад, после Беслана, когда предшественник (и оппонент) Зязикова Руслан Аушев спасал из захваченной террористами школы детей, а Зязиков, которого тоже звали в Беслан, говорил, что не позволит втягивать его в эту историю. Или полтора года назад, когда по Ингушетии прокатилась волна убийств местных русских. Или хотя бы этой весной, когда новости об убийствах ингушских милиционеров стали ежедневными. Или два месяца назад, когда «самопроизвольным выстрелом в голову» был убит ингушский оппозиционер Магомед Евлоев. Сейчас, кажется, уже все равно. Современная Ингушетия остается пороховым погребом России, и, какой бы долгожданной ни была отставка самого неудачливого регионального лидера, радоваться ей невозможно, как невозможно уже рассчитывать на мир в Ингушетии.
Казалось бы — какие сенсации могут быть связаны с военной реформой? Оказывается, бывают такие сенсации. Министр обороны Анатолий Сердюков объявил о переходе от сложившейся с советских времен системы управления войсками «округ — армия — дивизия — полк» к системе «округ — оперативное командование — бригада». Более того — переформатирование армии начнется с расформирования тех дивизий, названия которых сами по себе давно стали синонимами слова «дивизия», своего рода брендами — Таманской мотострелковой и Тульской воздушно-десантной. Следующей будет тоже дивизия-бренд — Кантемировская.
Почему начали именно с них — понятно. Генералитет, большей частью оппозиционный министру Сердюкову, очень чувствителен к символике. Генерал может воровать, как распоследний жулик, пьянствовать, изменять жене, строить дачу силами солдат (я в курсе, что про дачи — это больше миф, чем распространенное явление, но мифы на пустом месте не рождаются) — но к славе боевых знамен генерал относится очень трепетно. И Сердюков распускает дивизии, начиная с самых славных, именно чтобы обидеть генералов. Наш военный обозреватель Александр Храмчихин не раз говорил, что среди главных ошибок президента Ельцина было то, что он не решился создавать новую армию с нуля, ограничившись косметическим переоборудованием Советской армии. Нынешние действия Сердюкова больше, чем все предыдущие военные реформы, походят на воплощение мечты Храмчихина, и в этом смысле такие реформы стоит приветствовать.
Вообще, мне кажется, именно то, что, реформируя Россию, постсоветские реформаторы так мало внимания уделяли символической стороне, в итоге и стало причиной непобедимости совка. Корпорации, похожие на министерства, губернаторы, похожие на обкомовских боссов, спецслужбы по образцу КГБ и партии по образцу КПСС — этим мы обязаны в том числе и тому, что в свое время областные администрации занимали здания обкомов, эфэсбэшникам не запрещали называть друг друга чекистами и вешать в кабинетах портреты Дзержинского, а топ-менеджерами становились бывшие крепкие хозяйственники. Трудно сказать, станет ли результатом сердюковской реформы новая армия, но если реальная десоветизация начнется именно с вооруженных сил — это будет очень интересный парадокс.
Поскольку нашему журналу уже больше года, о некоторых, повторяющихся событиях писать очень трудно — иногда логичнее просто скопировать в свежий номер заметку годичной давности, потому что ничего не изменилось и вряд ли что-то изменится. Среди таких событий — русский марш, ежегодная (пятый год подряд!) демонстрация националистов, так удачно приуроченная ко Дню народного единства, что этот недопраздник, по-хорошему, стоило бы переименовать, честно назвав его Днем русского марша.
Интрига, связанная с русским маршем — всегда одна и та же. Легальные, подкармливаемые госструктурами, но никому не интересные националисты, получили от мэрии Москвы разрешение на марш. Те, которых власть не любит, — не получили. В итоге «Народный союз» Сергея Бабурина соберется на «собачьей площадке» набережной Тараса Шевченко, из которой московская мэрия уже давно безуспешно пытается сделать популярное митинговое место, а ДПНИ (настоящее ДПНИ, не путать с фейковым, которое, впрочем, тоже существует и придет к Бабурину) — в метро, под землей, чтобы, поднявшись наверх, по крайней мере, попытаться пройти маршем к Кремлю.
Журнал выйдет на следующий день после этих маршей, и заинтересованный читатель уже знает, что «правильный» марш, собрав две-три сотни участников, прошел без эксцессов, а «неправильный» частью был сорван, частью бит милицией. Фашизм не пройдет, всем будет хорошо.
Единственная проблема: люди, готовые на вопрос о взглядах отвечать «националист», в очередной раз смогут убедиться, что права на выражение своих взглядов они лишены, а то, что предлагается взамен (бессмысленный и фальшивый Бабурин) — бесит, и не более. В такой же ситуации в нашей стране сегодня пребывают и либералы, и коммунисты — да все, чего уж там. В нынешней России комфортно могут чувствовать себя только те, у кого нет вообще никаких взглядов. Впрочем, кризис не пощадит и их.
Кстати, вот еще интересная история на тему роста националистических проявлений в стране, победившей фашизм. В начале октября стало известно о том, что в Иркутске нацисты убили школьницу-антифашистку Ольгу Рукосылу — убили за то, что в ее ботинки были вдеты красные шнурки, свидетельствовавшие (это фирменный знак такой) о ее принадлежности к движению антифашистов, или «антифа».
Об убийстве девушки вначале сообщило какое-то загадочное интернет-издание, потом новость появилась в ЖЖ, потом попала в полноценные СМИ, потом в Москве и в Берлине прошли митинги в память об убитой школьнице. А потом две иркутские газеты — «Восточно-сибирская правда» и «Номер один» — провели собственные расследования, в ходе которых выяснилось, что никакой Ольги Рукосылы никогда не существовало и что никаких похожих происшествий этой осенью в Иркутске не было — ни по данным милиции, ни по данным больниц, ни по данным моргов. Иными словами, новость об убийстве девушки-антифашистки оказалось уткой, ложью.
Радикальные националисты, а уж тем более — пресловутые скинхеды — это, конечно, ужасная гадость. Настолько ужасная, что «антифашисты» по умолчанию воспринимаются как заведомо добрая сила, заслуживающая всяческих симпатий, одобрений и, как выяснилось на примере с Рукосылой, тотального доверия — никому из федеральных СМИ, сообщавших об убийстве, даже не пришло в голову перепроверить антифашистские пресс-релизы. В действительности же те, кого официально принято называть антифашистами — такая же гадость, как и фашисты, и стоит понадеяться, что случай с Рукосылой чему-нибудь научит тех, кто до сих пор этого не понимал.
Теперь о невыдуманных убийствах. В прошлом номере я писал о московской школьнице Анне Бешновой — девушку изнасиловали и убили недалеко от ее дома на западе Москвы, свидетели видели человека нерусской внешности в униформе дворника, это обстоятельство привлекло к делу Бешновой внимание националистических движений и сочувствующей им прессы, и уже через три недели после преступления подозреваемого поймали, и даже обнародовано его имя — это действительно приезжий из Средней Азии, работник компании «Фитинг» (местный ДЭЗ) узбек Фарход Турсунов. Отец, между прочим, троих детей.
Турсунов, которого арестовали где-то в Выхине, куда он бежал после убийства, во всем сознался, добавив следствию к уже имеющимся фактам некоторые подробности — в частности, он сказал, что убивать Бешнову не собирался, изнасиловал и хотел отпустить домой. Но девушка сказала ему, что пожалуется то ли маме, то ли милиции, и после этого он ее задушил воротом ее свитера.
Это очень странные показания. До них о том, что Бешнова была задушена, никто не говорил. Никто не говорил и о том, что после изнасилования девушка была в сознании и могла разговаривать с насильником. Говорили, что он избил ее до потери сознания, только потом изнасиловал (свидетели не слышали никаких криков), а смерть наступила в результате сильного удара по голове. Показания арестованного узбека противоречат всем этим данным.
Откуда противоречие? Не знаю, но почему-то очень легко могу представить, как какой-нибудь милицейский полковник приходит к старшему среди узбеков и таджиков, работающих в этом ДЭЗе (у них же есть кто-нибудь старший?) и говорит — так, мол, и так, мне кровь из носу нужен подозреваемый, дай мне кого-нибудь срочно. А у того старшего — список проштрафившихся, или должников, или еще кого-нибудь — в общем, шорт-лист смертников. Первым в этом списке — Турсунов, и аксакал вызывает этого Турсунова, вручает ему форменную куртку со следами крови Бешновой и передает его властям. Преступление раскрыто, общественность успокоена, погонам полковника ничто не угрожает, у узбеков с этого двора какое-то время нет проблем с милицией — в общем, довольны все кроме Турсунова, которого никому не жалко.
Может такое быть? Не может? А почему?
