Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №13, 2009

Семя, вымя, знамя

Ричард Грин. Эдмунд Лейтон. Мой сосед. 1894

 

 

I.

Блондинка — общепризнанный шутовской персонаж. Анекдотический. Блондинка в очках — уже смешно. Блондинка за рулем — еще смешнее. Не подозревающая подвоха белокурая девушка в церковь зашла — и то предлог позубоскалить: «Принимает причастие, спрашивает, когда будут давать деепричастие». Ха-ха. Она же хищница, рублевский санитар, она же и простушка, дурашка — не умом берет: «Сколько бы ты дала за эту шубку?» — «За эту — раз пять, не больше».

Между тем еще лет десять тому назад не было такого абсолютного, глобального осмеяния — блондинки стали героинями фольклора относительно недавно, по ходу гламуризации страны.

Несправедливо.

Ведь есть же и «мужчины-блондины», есть же брутальный аналог популярного женского типа. Невольно тянет описать и классифицировать блондина, в пику публичному глумлению над беззащитными светловолосыми сестрами: «Вот, Лорелея, твой рыбак». Приступим.

Так. «Мужчина-блондин» — чаще всего как раз брюнет.

Блондинка (если иметь в виду внешний ее образ) — девушка с бэкграундом. Татьяна Москвина писала: «Быть блондинкой есть добровольное превращение в цитату из текста, написанного Дитрих, Монро, Орловой, Ладыниной и tutti quanti». Если кинематографическая девушка мечты светловолоса, то экранный герой-любовник по большей части жгуч — начиная с Рудольфо Валентино. И девичье сообщество страны вполне согласно с этим контрастным условием. Однажды, во время интернет-блужданий, я встретила сайт, на котором каждая желающая девица может разместить описание своей свадьбы. Было там немало обычных свадебных репортажей — с «фотками», со всеми милыми брачными обычаями. Но обнаружились (и в большом количестве) свидетельства, так скажем, сомнительные. Отделанные под реальность девичьи грезы. И во всех этих фантазиях жених угадываемо оказывался «высоким брюнетом». Вот типичный текст — от девушки из Ельца: «У нас была свадьба. Красивая и веселая. Был огромный бассейн для нас двоих с ящиком шампанского. Романтика, да и только». Ну, понятно, что бедняжка сочиняет. Попробуйте выпить ящик шампанского в две калитки, плавая в бассейне хоть с суженым, хоть с ряженым, — такая романтика вам будет под утро, что и ОСВОД не спасет. Но это значит, что таково девичье представление о красивом, разделяемое и одобряемое ее окружением. И образ молодого супруга тоже, очевидно, «разделяем и одобряем» — жениха девушка описывает, не смущаясь отсутствием индивидуальных черт: «высокий смуглый брюнет в маленьких плавочках». Это, наверное, драмартист Певцов, всероссийский муж, прошел по краю бассейна и ушел в ночь, в жаркий девичий сон.

Значит ли это, что Певцов (раз уж он регулярно посещает сновидения елецких и прочая красавиц) — классический «блондин»? Нет, вовсе не значит. Хотя чтение ряда его интервью дает мне основания полагать, что некоторая блондинистость в этом совершенном человеческом существе присутствует. Дело в том, что «мужчина-блондин» совпадает с блондинкой совершенно не только по признаку внешней притягательности; это как раз не самое главное. Тут важно желание. Как известно, самые натуральные блондинки — не натуральные.

Блондинка — это роль, социальная роль.

Искусствовед Федосеев в военных своих дневниках написал, что блокада для него кончилась в тот день, когда он заметил, что продавщицы снова обесцвечивают локоны. Потому что продавщицы должны быть блондинками. Не могут не быть. Когда женщина осветляет волосы, она совершает акт антифеминизма — идет навстречу мужчине.

Осветление — поступок, а не судьба. И это добрый поступок. Мужской аналог такого жеста даже трудно подобрать. Ну, допустим, иступленное накачивание мышечной массы. Или, скажем, добрый шаг навстречу сексуальной грезе совершает заключенный, который в лихом романтическом порыве улучшает свой инструментарий путем вживления в несущую конструкцию шариков из подшипника. Глуповатый, но широкий жест. Щедрое желание доставить удовольствие незнакомке.

Ну, тогда мужчина, который искренне хочет нравиться и прилагает к тому усилия, для которого жизнь пола не ограничивается ночной стороной жизни, который способен бороться с женщиной с помощью ее же оружия (совершенного внешнего вида) — это и есть «мужчина-блондин»? К тому же такового рода мужской тип вполне может показаться глуповатым — ведь никак не мудрецом глядится Дэвид Бекхэм, который рекламирует и носит нижнее мужское белье за полторы тысячи долларов и делает эпиляцию в зоне бикини. Да, он еще пользуется мужской губной помадой оттенка «форель во льду». Дэвид Бекхэм у нас метросексуал. Это такое обозначение мужчины — изощренного потребителя, вошедшее в моду лет пять-шесть тому назад, да и канувшее в Лету. Помнится, были крупные рекламные кампании: «Он любит себя. Неутомим в поисках наслаждений, но наслаждения эти могут быть просты — одинокая прогулка или незапланированная покупка»; «он натурал, но по-новому понял старую сексуальную ориентацию». В то же время случился «мужской» товарный взрыв: тотчас пошли на потребителя мужские духи, мужские джинсовые юбки, куртки из меха обесцвеченного койота, шелковые носки с архаичными подвязками — «новая эротическая форма истинного мужчины». Были еще юниорские норковые аляски, приправленные слоганом «Норка — папин мех» (надеюсь, на языке оригинала призыв смотрелся не до такой степени дико).

Ну, в общем, понятно, в чем там было дело — производителю надоело обслуживать двух главных покупателей планеты — полную женщину с полной тележкой и маленькую даму с маленькой собачкой. Бабло текло рекой; была надежда приучить мужчин к «яркой одежде и яркому образу жизни». Ну да ведь яркая одежда — это же пиратское платье, костюм разбойника, а разбойник не делатель, он, подобно женщине, грабит делателя. Мы уж в наших палестинах знаем, какие такие модники любят пестренько одеться. Например, в лавандово-зеленые спортивные костюмы. В Люберцах таких метросексуалов было в свое время полным-полно.

По нынешним временам смешно даже вспоминать эту канувшую в небытие компанию.

Однако же мужчины, «любящие себя и неутомимые в поисках наслаждений», присутствуют вокруг нас в изобилии. Это прекрасно изученный мужской тип, с множеством определений.

Светский лев, хлыщ, денди, фат, франт, ферт, гаер, щеголь, стиляга, плейбой, сынок, ходок, гуляка, куртизан, жуир, альфонс, бульвардье, мажор. Это верный светский спутник блондинки, понимающий ее как никто другой.

Так это они — «мужчины-блондины»?

Нет, не они. Им не нужны женщины для диалога с жизнью. У них «по новому понятая» старая сексуальная ориентация — женщина не «сверху» и не «снизу», а сбоку. А настоящая блондинка, истинная носительница этого великого имени — это воплощенный пол, и Лорелея вправе требовать от своего рыбака того же.

II.

Так по какому признаку искать «мужчину-блондина»?

Главное — глупость? Так ведь — глупость? Ответить определенно — «да», значило бы глупость и сморозить. Блондинка (даже блондинка из анекдотов) — она ведь не глупа. Иначе это было бы не смешно. Она — «не повседневная», как рассеянный профессор. В ней, как в профессоре-чудаке, позади бытового кретинизма таится важное тайное знание. Девушка не удостаивает быть умной — почему? Потому что достигла просветления, минуя путь ученичества. Но ведь и «мужчины-блондины» (интересующий нас тип) тоже не так-то просты. Они тоже не удостаивают — по совокупности жизненных принципов.

Они тоже играют социальную роль, и она так же сращена с ролью гендерной. Это мужчины, осознающие свой пол как предназначение, достоинство и оправдание. Подобно блондинке, бормочущей на все упреки: «Ну я же девочка...», «мужчина-блондин» любит повторять: «На моем месте любой настоящий мужчина поступил бы так же». Вот этот самый Настоящий Мужчина — и есть главный блондин страны. И одновременно — одна из самых спорных мифологических фигур, которые только есть на белом свете.

И если досужий болтун будет вам рассказывать, что у блондинки на уме только биологические часы и напольные весы, то у нашего блондина туда вмещаются три главных понятия: семя, вымя и знамя.

Потому что настоящий мужчина делает мужскую работу — держит семью и болеет за отчизну.

Кем работают «мужчины-блондины»?

Они работают в силовых министерствах, еще они бывают предпринимателями, помощниками депутатов, депутатами, казаками и офицерами. Особенно хороши провинциальные чиновники. Вообще, некрупные провинциальные чиновники — это подчас очень причудливые люди. Все немножко державники, самолюбие чудовищное. Очень обидчивые. Причем чем южнее, тем чиновник обидчивее. В Краснодаре чиновник капризнее, чем в Вологде. Но и в Вологде мало не покажется. Мне очень хотелось бы быть правильно понятой. Не все, далеко не все представители указанных профессий «настоящие мужчины» — но ведь и не каждая блондинка заслуживает этого высокого звания.

Да, еще «мужчины-блондины» встречаются среди кавказцев и правильных пацанов. И как же я люблю «мужчин-блондинов»! Какими прекрасными они бывают и в пиру, и в миру, и в своем автомобиле, когда, державно положив два пальца на руль, мощно жестикулируют другой рукой, рассказывая, как недавно, вот только вчера встретились на дороге с глупой блондинкой. Ей нужно было поворачивать направо, а она включила левый поворотник! Машина выписывает на дороге вензеля, жалобно пищат проезжие транспортные средства, но красноречие все не иссякает.

Вообще, дорога, руль, машина имеют для мужчин-блондинов огромное, метафорическое значение.

Если мужчина относится к своему автомобилю с преувеличенной нежностью, украшает и наряжает его — он почти что наверняка блондин.

Вот есть у меня знакомый — правильный пацан, много лет мечтавший купить «Мерседес». Пока ему не хватало денег на «Мерседес», он ездил на машине «Жигули» девяносто девятой модели. Но девяносто девятка эта была очень красивая и тоже правильная — черного цвета с затемненными стеклами. В багажнике лежал толстенький сабвуфер, и еще у автомобиля был задранный бампер. В салон молодой человек засунул кресло от «Вольво», руль поставил спортивный, рогатый, с отсутствующим фрагментом окружности, а на ручке переключателя скоростей была стеклянная оранжевая бульбочка с пауком. Еще имелись голубые галогеновые фары, а сзади — шуточная табличка «Матрос салагу не обидит». К счастью, ее никто не мог толком прочитать, потому что стекла-то тонированные. Садясь за руль, наш правильный пацан надевал автомобильные перчатки — кожаные митенки в дырочку. Машину он называл ласковым домашним прозвищем — «Ласточка».

И вот ценой неимоверных усилий, взяв преизрядный кредит (жена молодого человека, талантливая хозяйка, перешла в режим предпоследней — при сохранении приличного образа жизни — экономии) правильный пацан купил пятилетний «Мерседес» темно-синего цвета. Я спросила нашего общего знакомого: «Ну и как он теперь будет машину-то свою называть?» Тот подумал и сказал: «Ваше превосходительство!» Практически угадал. Приятель наш называет свой автомобиль с почтительной отстраненностью — ОН. Говорит: «Я Ему новые коврики купил!»

А недавно я видела на дороге машину с золотыми яйцами. Глазам не поверила — скачет по буеракам «Лада-Калина», а сзади, рядом с выхлопной трубой (но ближе к центру), болтается какая-то блестящая висюлька. Без видимой практической надобности. Присмотрелась — довольно натурально изваянные, желтого металла, яйца. И эти люди еще запрещают блондинкам парковаться перпендикулярно тротуару!

Кстати, блондинка и «мужчина-блондин» никогда не поймут друг друга. Они не пара. Видите ли, настоящий мужчина — он очень правильный. Он — зануда. Единственный его грех — это грех самодовольства. Он не способен оценить тонкую двойственность подлинной блондинки. Блондинка — она же жертва и хищник в одном лице. Помесь пойнтера и тетерева. Простодушна и опасна одновременно. Слишком жадна к жизни, но искренне считает, что жизнь ей задолжала. К тому же ухаживает не за своим мужем, а за собой. Настоящему мужчине эти сложности ни к чему. Ему нужна понимающая женщина, женщина-мать. И по возможности никакой игривости. Конечно, имеется тип балагура-блондина. Это чаще всего хвастун, понтярщик, весельчак, но никак не плут. Никак не тип подросшего Вовочки. Настоящий мужчина ведь драматический герой, а вовсе не персонаж плутовского романа.

Делить пиршественный стол с компанией блондинов-затейников — одно удовольствие. Вспоминается кружок чиновных друзей в одном из черноземных областных центров. Хозяин стола, румяный богатырь, рассказывает потешные истории родом из детства: «А как мы весело в пионерлагере медсестру разыграли! Короче, наполнили ведро водой, поставили на дверь, а она идет по коридору такая вся из себя, дверь открывает...» Я, разочаровавшись в рассказе: «И медсестра вся мокрая?» Счастливо, как дитя, смеется: «Не угадала, не угадала! Ее в больницу отвезли!» — «Почему?» — «Ведро ДНОМ упало!»

И смех, и дружественная теплота, и поросенок на столе, и пышные заснеженные поля за окошком. Слышны обрывки более частных, тихих разговоров: «Я ей говорю: как же ты меня, своего мужа, могла обозвать дураком? Ты хотя бы понимаешь, что ты наделала? — Да ладно, обзови ты ее тоже дурой, и успокойся! — Неужели ты не видишь, какая тут огромная разница? Ведь она-то действительно дура! Представляешь, как все было-то? Третьего дня шипит мне: „Не наваливайся, типа, на меня, больно!“ А я ей — пятнадцать лет не больно было, а теперь больно? А она: „Да я, дурень ты этакий, лежу на аппликаторе Кузнецова“. Ну, не дура?» Вносят баранью скороварку — из кухни слышится уютный женский смех.

Хозяин кричит: «А хочешь, я тебя с Соткилавой познакомлю! Мы друзья, я ему двух баранов раз в месяц вожу! Он споет нам, он всем нам споет!» И так радостно становится за столом, так хорошо, так всем приятно, что споет им (было бы желание) далекий и всей стране известный Соткилава, что сотрапезники счастливо хлопают друг друга по спинам, и радуются, и ликуют.

И даже случайному гостю невозможно согнать с лица счастливую улыбку — потому что очень уж хорошая и правильная кипит вокруг жизнь. Чистая. Нормальная.

III.

О мужчинах-блондинах не сочиняют анекдотов. Да и как можно осмеивать качества, являющиеся фундаментальными для всякого общественного устройства. Если нашего «блондина» и можно назвать человеком недалеким, то это значит лишь то, что к нему идти близко. Он — рядом. Он — везде. Парадокс заключается в том, что подлинная блондинка тип если не экзотический, то уж никак не массовый, а «мужчина-блондин» — человек нормы. Блондинка — ужасно непосредственна, «мужчина-блондин» — прекрасно посредственен.

Понять — значит упростить. «Настоящий мужчина» понимает и принимает свое предназначение, до прозрачности упростив его. Он формирует свой образ, отсекая все лишнее. Золотые яйца на машине — это не лишнее, это полезно для поднятия духа, а вот «странным снам предаваться» совершенно не обязательно. Разве что в ранней юности, но тут подступает жизни ЛЮТЫЙ холод. К тридцати годам следует жениться, потом отдать долги, потом терпеливо, в очередь, ждать денег и чинов. Вот тогда друзья и соседи скажут: «N. N. прекрасный человек».

Архив журнала
№13, 2009№11, 2009№10, 2009№9, 2009№8, 2009№7, 2009№6, 2009№4-5, 2009№2-3, 2009№24, 2008№23, 2008№22, 2008№21, 2008№20, 2008№19, 2008№18, 2008№17, 2008№16, 2008№15, 2008№14, 2008№13, 2008№12, 2008№11, 2008№10, 2008№9, 2008№8, 2008№7, 2008№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№17, 2007№16, 2007№15, 2007№14, 2007№13, 2007№12, 2007№11, 2007№10, 2007№9, 2007№8, 2007№6, 2007№5, 2007№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба