Алтайский край — после Краснодарского главная житница России. (Написала и задумалась — не советизм ли? Больно Сталин любил про наши житницы рассуждать. Не знаю, правда, лучше ли уже постсоветское «хлебный регион»?). В минувшем году был как раз на редкость хороший урожай.

Столица края Барнаул городом числится давно. Еще в конце ХVIII века получил статус «горного города». К тому времени Демидов уже наладил — в окружении воинственных кочевников — плавку меди на Колывано-Воскресенском заводе. Затем навез крепостных из Олонецкого края и других мест, выстроил плотину на Барнаулке, Барнаульский завод и защищавшую его крепость.

Долгая история города стерта и плотно заметена пургой российского ХХ века — не найти следов ни Соборной площади, ни Соборного переулка. Давно нет и нейтральных, казалось бы, названий — Московского проспекта (с часовней Александра Невского, преобразованной в 1920-е годы в водораздаточную колонку), Бийской или Петропавловской улиц. Вместо них город из конца в конец пересекает проспект Ленина. А параллельно и чуть покороче, но с той же большевистской прямотой — проспекты Красноармейский, Комсомольский и Социалистический, у Театра драмы имени Шукшина ломающийся, однако, под углом… Эту ауру поддерживают проспект Калинина — хотя вроде бы М. И. Калинин ничем себя здесь не зарекомендовал, и жена его отбывала заключение, счищая гнид с выстиранных арестантских кальсон, вовсе не в ближних лагерях, а в Устьвымлаге, в Вожаеле — в тогдашней республике Коми.

Улицы Карла Маркса, Крупской, Кирова, Димитрова, а также Советская, Пролетарская, Интернациональная, Союза Республик, ну, еще Молодежная, Промышленная, Деповская… И незримую, подспудную, но тем не менее ежечасную поддержку этой советско-социалистической топографии здесь, как и во всех решительно городах бескрайней России (скажем, в городе Камышлове школа, расположенная в прекрасном здании гимназии, выстроенном при Александре III, стоит до сих пор на улице Урицкого, в просвещении народа никак себя не проявившего) ощущают — ну, не впрямую, конечно, как чью-нибудь денежную, но тем не менее вполне, вполне чувствуют — те многочисленные люди власти, которые и раньше припеваючи жили, и теперь стремятся изо всех сил сохранить, так сказать, наработанное. И в сторону своего подопечного населения поглядывать не намерены.

…Помню, как в августе 2005 года прилетела я в Барнаул на другой день после похорон губернатора Алтайского края. Край еще был полон переживанием трагедии, по дороге из Барнаула в Горно-Алтайск на месте катастрофы стояло по 15-20 машин, люди молча смотрели в глубокий овражек, куда слетел «Мерседес» губернатора, врезавшись затем в толстенную березу. На ней была теперь фотография Михаила Евдокимова и рядом — фото погибших водителя и охранника.

Но в крае вспоминали не только саму трагедию. Директор крупнейшей проектной организации (по их проекту наконец начнем, кажется, в этом году силами ВИНТа строить два маленьких домика — для детей от году до трех в туберкулезном санатории в Чемале; но о Чемальском районе Республики Алтай, самом любимом моем месте в России, — позже) говорил мне:

— Понимаете — сколько было разговоров, что все выборы у нас — продажные, что неважно, кто голосует, важно — кто считает, что от нас ничего не зависит… И вот выборы-то в нашем крае доказали совсем другое! Вы не представляете, какой административный ресурс был задействован! Суриков по всему краю ездил, все знали, что Кремль — за него. А люди захотели избрать Евдокимова — и все, избрали! Все встали и пошли на выборы. Никакой ресурс не помог, никакие манипуляции при подсчетах. Могло бы примером быть для других! А вот поди ж ты — видите, как у нас в России? — с выборами губернаторов, оказывается, уже покончено, теперь назначать будут. Так что последний выбранный погиб.

I.
В 55-й барнаульской школе рисковых и отчаянных пятиклассников и шестиклассников учителя решили посадить в отдельный класс, обособив от старших. Тем более что я предупредила — у старших после завершения будет еще одно задание — по литературе, а младшие пойдут домой.

Стриженые затылки и косички. Все усердно склонились над листами с вопросами. Плотность косичек на площадь класса явно больше, чем в Москве, да и волос более долгий на сибирском воздухе.

…Когда подводили на четвертый день итоги, вышла к нам получать поощрительную премию совсем крошка пятиклассница (одиннадцать лет!) Ольга с сибирской фамилией Волосатых. Двух, по крайней мере, депутатов твердо поправила своим карандашиком: «Мы были счастливы его приезду» — «рады его приезду» и «выдающую роль» на «выдающуюся». В большом списке иноязычных слов разобралась как умела: «гипотеза» — мысль научная, «имидж» — стиль, «имиджмейкер» — человек, совершавший имидж. «Фэнтези» же у нее получилась «фонтазия» и «фонтастика», по смыслу вполне правильно, а ошибки в правописании я обещала не учитывать: хотела объяснить им (заодно и учителям), что правильная речь и правописание — вещи разные.

Зато Ольга безошибочно выбрала правильное написание «дикобраза» и «дуршлага».

Сломалась Ольга на склонении имени «Булат Окуджава» — получился в каком-то падеже «Булат Окуджаевой». И то — кто их ныне, грузин, разберет? «Эгоизм» же она понимает как «наглый человек» — не ошибается, по крайней мере, в том, что дело безусловно плохое. На вопрос «Знаете ли вы эти слова — окоём? Отнюдь?» ответила с телеграфной лаконичностью известного анекдота — про первое слово — «нет», про второе — «да». Просто привет Егору Тимуровичу.

Фонтастика продолжилась в ответе на вопрос «Как связаны слова присяга и присяжный заседатель?». Ответ я получила такой: «он, она, оно сидит». Женщина, даже маленькая, и должна быть загадочной.

…Несколько дней спустя, когда я проверила уже сотни работ, оценила безошибочные Ольгины ответы про ударения — глянул мельком и малая толика. Из последнего слова все, решительно все участники конкурса, разного возраста и образовательного ценза, за редчайшими исключениями, делали какого-то неведомого Толика.

А ее одноклассница Юля Алексеева расщелкала подавляющее большинство этих корявых депутатских речей как орехи: «определиться вот о чем», «об этом было подчеркнуто», «решить о повышении пенсий», «проинформировать в том, что», «более очевидней»… Все-все переписала по-русски. А как — пусть это останется нашим с ней секретом.

Но и в Юле была своя загадка. Один из разделов у меня назывался «Не одно и то же»: «В каком случае вы скажете: я в шоке, а в каком — я шокирован (это меня шокировало)».

Я от пятиклассниц ответа на этот вопрос вообще-то не ждала, потому что сегодня, когда все смешалось в доме Обломовых, и в пять раз их постарше люди, да и с двумя высшими, то и дело именно что шокируют своей причудливой речью. Но Юля написала, что первый случай — это «удивительно-неожиданно», а второй — «восхитительно-неожиданно». Может, тут что-то есть? Какой-то местный, сибирский извод?

Но вообще-то подростков взрослые так запутали, давно пребывая «в шоке» от всего решительно на свете, что мало где в моем долгом путешествии встречался мне внятный, не шокирующий ответ. А когда-то, давно-давно, в 70-е годы прошлого века, употребляли эти выражения только те, кто их понимали.

II.
А красиво пишут порой наши пятнадцатилетние! И драйв, и экстрим определяют, например, как ощущение чего-то захватывающего и незабываемого.

И умеют выпутаться из депутатской фразы, из которой далеко не каждый взрослый выберется с честью (разве что с доблестью и геройством). Ну, как, действительно, исправить уже нами раньше упомянутое — Сталин олицетворил себя с социализмом? Барнаульская десятиклассница (та же, что про драйв и экстрим) предлагает вполне проходной вариант — «Сталин олицетворил собой социализм».

Но, читая работы сегодняшних младоносителей русского языка, расслабляться нельзя. Потому что на следующей странице, где предложено просклонять в единственном и множественном числе давно уже не иностранное слово туфли, расставив при этом ударения, вы прочитаете твердой девичьей рукой написанное — «ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА СЛОВА „ТУФЛИ“ НЕ СУЩЕСТВУЕТ».

…Удивительны все-таки наши отношения с родным языком! Не одна ведь и не две девицы ответили таким образом. А ведь туфли-то они все-таки еще носят, не полностью перешли на сапоги и кроссовки. И в своей речи перед объявлением победителей я взывала к ним:

— Как же это — «не существует»? А если у одной вашей туфли каблук сломался? Или одна туфля дома куда-то завалилась? Как вы про нее скажете?

Правда, смышленая Ольга еще не доросла до того, чтоб забыть за обилием обуви единственное число. Зато множественное у нее звучало трогательно — «туфельки».

Наблюдение без объяснения: пятнадцатилетние-шестнадцатилетние юноши чаще знают правильное единственное число от злосчастных туфель — и, заметьте, с правильным ударением. А барышни предпочитают — туфель. И даже — туфль. Если же все-таки туфля — то уж ударение выставят непременно на последнем слоге. Буду благодарна, если кто-нибудь проведет блиц-опрос среди знакомых разнополых подростков и любезно сообщит о результатах. Хочу понять, от чего тут больше зависимость — от пола, климата или меридиана?

III.
График у нас был такой. В тот же день — уезжать из Алтайского края в Республику Алтай, чтобы наутро проводить конкурс в городской школе, а через несколько часов — в сельской. А езды на машине из Барнаула до Горно-Алтайска — единственного в горной республике города, он же столица — не меньше четырех часов. А оттуда до Чемала — еще два.

Проведя в Чемале конкурс, за ночь проверить работы двух школ. На другой день, подведя итоги и вручив премии победителям, мчаться опрометью обратно в Алтайский край — в Бийск (час от Горно-Алтайска), где дочь председателя ВИНТа Андрея Мосина Алина уже вела в это время огромную оргработу, чтобы в первый день каникул (!) собрать людей из разных классов на конкурс. Сама же она, лучшая ученица в школе, обладательница грамот на всех мыслимых олимпиадах, оставалась в сплошном убытке — на семейном совете было решено, что в конкурсе она участвовать будет, но из претендентов на премии исключается, поскольку конкурс проводит организация под председательством ее отца. Но Алина уверяла нас всех, что нисколько не огорчается — ей все это интересно независимо от премий.

Опять-таки за ночь в Бийске я должна была проверить работы бийские и барнаульские, наутро подвести итоги в бийской школе, затем мчаться в Барнаул, в машине в течение двух с лишком часов проверяя остатние работы. Подвести итоги; затем провести конкурс у студентов (еще неясно было — у каких, в Барнауле этим занимались молодые члены СПС), и в ночь с 3-го на 4-е, никак не позже, выехать на машине из Барнаула в Москву. 4 с половиной тысячи километров. А дома ждали нас уже взятые загодя на 9-е ноября авиабилеты в Республику Саха — в Якутск. С тою же задачей. А по возвращении из Якутии — Красноярский край и Томск…

IV.
В Барнауле истек 1 час 15 минут — младшие сдали работы и весело побежали домой (на другой день в школах России, как уже было сказано, начинались осенние каникулы). Всем было объявлено — через три дня приходите на подведение итогов конкурса.

Старшеклассников же ждало еще одно задание. Теперь я читала им вслух отрывки из прозы русских классиков ХIХ-ХХ веков.

Всего 5 фрагментов. Предупредила, что писатели входят в школьную программу, но произведения, откуда отрывки, — не обязательно. От них требовалось определить только автора.

Честно говоря, наслушавшись за последние годы от всех и каждого, что школьники ничего не читают, а играют в компьютерные игры, я результатов почти не ждала. Задача моя была другая — пусть послушают звучание хотя бы классической русской речи.

«…Когда, подставивши стул, взобрался он на постель, она опустилась под ним почти до самого пола, и перья, вытесненные им из их пределов, разлетелись во все углы комнаты».

«…Он видел, что глубина ее души, всегда прежде открытая пред ним, была закрыта от него. Мало того, по тону ее он видел, что она и не смущалась этим, а прямо как бы говорила ему: да, закрыта, и это так должно быть и будет вперед. Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, возвратившийся домой и находящий дом свой запертым».

Пусть послушают, думала я, о чем и каким языком говорили их соотечественники около полутора веков назад, и сами поразмыслят — слишком ли отличались темы, способ рассуждения и самый язык от сегодняшних наших речей. Жаль только, думала также, нету у школьников материала, чтоб дополнительно сравнить еще и с отечественными речами двадцатипятилетней давности.

« — …И вот еще что прошу заметить. Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном телеграфе, о налоге на бумагу, о способе выделывать крысьи шкуры, то есть о чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев, ну, тут, разумеется, Шлезвиг-Гольштейн и единство Германии явятся на сцену; десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется „клубнички“, как они там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникает вопрос … о значении, о будущности России, да в таких общих чертах, от яиц Леды, бездоказательно, безвыходно. Жуют, жуют они этот несчастный вопрос, словно дети кусок гуммиластика (тогдашняя жвачка — пояснила я моим слушателям): ни соку, ни толку. Ну, и конечно, тут же достанется и гнилому Западу. Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад, — а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали… а то ведь это всё фраза и ложь».

Как они слушали!

Я сказала: это трудная задача. (О трудности, кстати, можно было судить по лицам слушавших учителей. Сложная гамма чувств была на этих лицах.) Не смущайтесь, что не сумели определить всех авторов. Определите трех — это будет очень хорошо. Двух — очень неплохо. Неплохо и одного определить — но точно. Вот если уж никого не определите — ну, что ж, значит, перед вами загорится невидимый дисплей, на котором замигает надпись: «Мало читаешь, мало читаешь!»

…И когда, едучи уже из Барнаула, стала я с огромным любопытством (ведь не знала еще совсем, чего ждать) читать первые ответы и встречать первые замечательные выдумки (к древнерусскому глаголу ясти подбирался однокоренной — растрясти, а к слову явь — не корявь), то заглянула и в конец — как там с именами писателей?

И все оказалось — представьте себе! — много лучше, чем все мы сегодня ожидаем. Но были и нулевые ответы. И в конце одного такого ответа юноша написал крупными печатными буквами: «Мало читаю, мало читаю!» — и рядом круглую грустную мордочку — антипод смайлика.