Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №1, 2008
Моей Москвы нет уже давно. Нет тех мест, где я гулял с няней (пушкинскому герою повезло больше — в Петербурге пока еще сохранился Летний сад). Во дворе нашего дома на Смоленской набережной построили уродливую новорусскую громадину, а в ближайшей к дому части садика Павлика Морозова на Пресне — Белый дом. На Малых Грузинах прежде было только два новых дома — консерваторское общежитие, из окон которого круглосуточно изливались звуки самых разных голосов и музыкальных инструментов, да известный теперь дом кооператива «Художник-график», где жила моя приятельница, однажды показавшая мне припаркованный, кажется голубой, редкий в то время в Москве «Мерседес» Владимира Высоцкого. В подвалах дома устраивались хорошие выставки и маленькие концерты Алексея Любимова и чудесного клавесиниста Волконского. Картины с тех выставок ценятся теперь весьма дорого.
Несколько позднее, пробираясь зимней ночью, — автобусы уже не ходили, а денег на такси не было, — в направлении от Малой Грузинской к Белорусскому вокзалу, я был изрядно напуган невесть откуда взявшейся огромной и плохо освещенной колонной, покрытой странными, и, как мне тогда показалось, страшными письменами (в обычных обстоятельствах каллиграфическое грузинское письмо доставляет мне истинное наслаждение, я даже знаю несколько букв грузинского алфавита и умею считать по-грузински, что совершенно необходимо при игре в некоторые грузинские карточные игры). Так впервые меня напугала русско-грузинская дружба в ее официальном исполнении. Установленный на Тишинке в год двухсотлетия Георгиевского трактата обелиск «Дружба навеки» работы Зураба Церетели был, если не ошибаюсь, его первым московским памятником. Интернет утверждает, что парный монумент «Вечная дружба» в виде двух сплетенных колец в Тбилиси уже снесен. Любая идея ветшает без должного ухода. Поначалу ослепительно красивая, советская идея «дружбы народов», созданная для замены царской, якобы, «тюрьмы народов», не избежала этой участи.
***
На войне служба гидрографов была такой же опасной, как и другие
военно-морские специальности. Отец мой первый раз был ранен на Ладоге
в июле 1941 года, второй раз — в августе 42-го, и в третий раз — в мае
44-го. 30 октября 1942 года при выполнении боевого задания командования
по прокладке электросилового кабеля через Ладожское озеро в блокадный
Ленинград на тральщике ТЩ-81 погиб под немецкими бомбами сослуживец
отца, начальник Осиновецкого гидрографического участка
капитан-лейтенант Петр Тимофеевич Ивановский. Тогда же осколком бомбы
был ранен еще один гидрограф, старший лейтенант Андрон Хочаресович
Намгаладзе.
Отец отличался особенно красивым аккуратным «штурманским» почерком и немалыми способностями к рисованию. Поэтому при подготовке отчетов командование и сослуживцы обычно прибегали к его помощи — просили оформить карту или нарисовать обстановку: створные и манипуляторные знаки, другие ориентиры. В архиве я нашел несколько рапортов Намгаладзе, «проиллюстрированных» моим отцом. Написаны рапорты с таким очевидным и трогательным грузинским акцентом, что невозможно их здесь не процитировать с сохранением подлинной орфографии, как документы невыдуманной дружбы народов в суровое военное время:
«Особенно отличился краснофлотец Бурцев Иван Иванович который несмотря черезничайный трудности постановки фонаря на топе трянгуляционного пункта Мыс Орли рискуя быт сбытим с вершины знака фонарем проявил находчивость и хладнокрове удержал фонар щеком и прекрасно справился с поставленной задачей, поставил на топе фонар и смантировал его досрочно, тов. Бурцев показал, как патриот родины добьется выполынений спец. заданий что способствуеть разгрому врагов нашей родины».(28.07.42)
«Выполнений заданий огромный помощ оказал ком. роты Ярославец. Отрицательный сторона: не было взята запас бензина, что заставила нас простоять в пос. Волоярви 7 — 8 часов и искать бензина».(31.07 — 01.08.42)
На обороте листа рисунки триангуляционных знаков, — деревянных пирамидок, установленных на мысах, — выполнены рукой отца.
У нашей семьи было много друзей в Грузии. После начала горбачевской перестройки им достались все трудности, выпавшие на долю народов, живших на территории республики: абхазов, грузин, сванов, осетин, мегрел, русских, армян, евреев, курдов, аджарцев, греков, русских, кистинцев, азербайджанцев. Мамина университетская приятельница грузинка Русико вышла замуж по любви и против воли отца за осетина Сослана. Они жили в Цхинвали, где Сослан достиг высокого положения ректора института. Сослан умер, а Русико с детьми уехала из обстреливаемого Цхинвала. Ее дочь была тяжело ранена и лечилась в Москве.
Мой друг, сван Гия, сын одного из грузинских министров (или даже наркомов?) умер от тяжелой болезни. Я хорошо помню чудесный домашний абрикосовый мармелад, которым угощала меня его жена Фатима — абхазка. Проезжая в середине 90-х по проспекту Чавчавадзе, я видел торчащую из окна их роскошной квартиры ржавую трубу «буржуйки». Из окон всех других квартир — то же.
А при чем тут Россия?
Если грузинское правительство разрешило проложить гигантский нефтепровод по Боржомскому ущелью и не может обеспечить поставки натуральной воды и натурального вина в Москву, разве это забота России?
Если у грузинского государства и его новых друзей есть деньги на покупку танков и подготовку военных бригад, значит, они могут платить настоящую цену за российский (или азербайджанский, или иранский) газ.
Богатые грузины не поделили роскошный комплекс на Старом Арбате, устроенный в советские времена рядом с МИДом не без содействия министра Шеварднадзе, славившийся всевозможными, в том числе особенно любимыми мною аджарскими, хачапури. Теперь в Москве не отведаешь по-настоящему вкусного хачапури ни в одном из многочисленных псевдо-грузинских ресторанов, лишаями облепивших стены домов.
Неужто и в этом есть русская вина перед Грузией?
***
Уже горбачевская перестройка привела к параллельному существованию
в рамках СССР двух историй: многонациональной России от варяжского
государства до Российской Империи и Советского Союза, и истории
«оккупации» русскими национальных республик, старательно пестовавшейся
всеми без исключения врагами России — от Наполеона и Пальмерстона
до Пилсудского, Розенберга и Даллеса.
Впрочем, стоит в скобках отметить, что и в семидисятых годах теперь прошлого столетия (при благословенном Леониде Ильиче) в Тбилисском университете изучали несколько отличную — от изложенной в школьных учебниках — историю грузино-российских отношений. Акценты и ударения расставлялись иначе. Не владеющий грузинским языком мог извлечь прелюбопытнейшие подробности, например, из изданной в 1976 году в издательстве «Мерани» книги Михэила Горгидзе «Грузины в Петербурге».
Те территории, что сейчас называются Грузией, входили в состав Империи отдельно и в разное время. Собственно говоря, еще за два столетия до Георгиевского трактата жалованной грамотой 1589 года царь Федор Иоаннович принял Грузинское царство (Кахетию) под покровительство России, не забыв тут же прибавить к титулу московских царей «Государь Иверские земли и грузинских царей».
Объединивший под одной короной Картли и Кахети царь Ираклий II лишь после безрезультатных обращений в 1782 году к австрийскому императору, французскому королю, сардинскому, неаполитанскому и венецианскому правительствам о военной и финансовой помощи для борьбы с Турцией и Персией, согласился на покровительство России. 24 июля 1783 года в русской крепости Георгиевск был подписан трактат о вступлении Грузии (Картли-Кахети) под российский протекторат. России передавались внешние сношения, разрешался ввод русских войск через Дарьяльское ущелье, но она обязалась не вмешиваться во внутренние дела. «Власть, со внутренним управлением сопряженную, суд и расправу и сбор податей предоставить его светлости царю в полную его волю и пользу, запрещая своему военному и гражданскому начальству вступаться в какие-либо распоряжения».
В это время в Грузии были и противники прорусской политики Ираклия II. Просвещенный царь высылал их из гуманных соображений не в Персию или Турцию, а… в Россию! Изгнанник Александр Амилахвари в России стал заниматься литературной деятельностью. Благодаря укоренившейся со времен Екатерины Великой в России свободе слова, его антироссийские произведения переводились и печатались в Петербурге.
Георгиевский трактат, к сожалению, не смог помешать персидским войскам в 1795 году захватить и разграбить Тифлис, увести с собой десятки тысяч пленников. После кончины следующего царя Георгия XII Павел I манифестом от 18 января 1801 года (не обнародованным) и Александр I манифестом от 12 сентября 1801 года ввели в Грузии (Картли-Кахети) российское управление. Брата царя Мириама Ираклиевича и сыновей царя Иоанна, Баграта и Михаила пригласили в Россию, где встретили с подобающим почетом, но обратно в Грузию не отпустили.
После 1803 года в состав России вошло княжество Мингрельское (Мегрелия), западное Имеретинское царство и малые княжества Гурия, Абхазия и Сванетия. Последний имеретинский царь Соломон II с приближенными выехал в Турцию, где и умер в 1815 в Трапезунде.
Потерять пусть и утратившую блеск царскую корону древней, восходящей к библейскому царю Давиду, династии Багратионов было все же обидно. Картли-Кахетинские царевичи Юлон и Парнаоз бежали в Имеретию, затем вернулись, чтобы возглавить восстание против России. Весной 1805 года их взяли в плен и выслали с семьями в Тулу и Воронеж, впоследствии разрешив жить в Петербурге и Москве. Царевичи Александр и Теймураз бежали в Персию. Теймураз семь лет воевал с русскими, командуя персидской артиллерией. В 1810 году он вернулся в Россию, был прощен и жил в Петербурге. Его брат Александр на всю жизнь остался в Персии и с редким упрямством боролся с Россией, чего не выдержала даже его супруга, бросившая мужа и обосновавшаяся с приличным пенсионом в Петербурге, где ее сына, Ираклия Александровича, благороднейший Николай I распорядился воспитывать в Пажеском корпусе.
Царевич Григорий Иоаннович в трудном для России 1812 году возглавил восстание в Кахетии, но после его поражения явился «с изъявлением покорности» и всего лишь год провел в Петрозаводской крепости. После Высочайшего помилования служил в офицерских чинах в русской армии, участвовал в заграничном походе 1813 года. Остальные многочисленные члены царских семейств уже не вполне добровольно были вывезены из Грузии. В 1803 году в Петербург отправились: наследник престола царевич Давид Георгиевич и царевич Вахтанг Ираклиевич, семидесятилетняя вдова Ираклия II царица Дарья со свитой. Малолетних царевичей Илью, Окропира и Джабраила Георгиевичей определили в Петербургский кадетский корпус.
Приближенные супруги Георгия XII вдовствующей царицы Марии оказали сопротивление и убили пришедшего за ней генерала Лазарева, отчего сама царица Мария провела восемь лет на покаянии в Белгородском женском монастыре.
Тем же порядком оказались в России, в основном в Петербурге, начиная с 1810 года члены имеретинского царского дома. Лишь супруга бежавшего в Турцию Соломона II пострадала за помощь, оказанную мужу: Марию Кациевну на шесть лет отправили в Воронеж, после чего разрешили жить в Москве, а потом — и в Петербурге.
Следующим поколениям царских и аристократических грузинских родов уже никто не запрещал жить на родине предков, но большинство их представителей предпочло остаться в столицах, слегка изменив фамилии на более привычный русскому слуху лад. Церетели стали Церетелевыми, Дадиани — Дадиановыми, Бараташвили — Баратовыми, Теймуразишвили — Тимирязевыми, Зандукели — Сандуновыми, Эгнаташвили — Игнатьевыми (!). Много славных дел совершили они, живя в России.
Однако не все. Часть царевичей продолжила тайную борьбу за упавшую с головы корону. К 1826-1827 гг. сформировалась идея создания тайного общества грузинской аристократии с целью изгнания русских и «освобождения» родной страны. В 1832 году приготовлялись действовать. В Петербурге заговор возглавил сын царевича Юлона Димитрий Юлонович (среди посещавших его дом я с некоторым прискорбием должен отметить предка моих дальних свойственников — Еремея Шаншиева), в Москве — поручик в отставке царевич Окропил Георгиевич. Третьим центром заговора стал Тифлис, где активно готовились к восстанию, согласованному по срокам, благодаря Франции и Англии, с поляками. Заговорщики установили контакт в Персии с царевичем Александром, разработали устав и инструкции, специальный шифр для переписки, приступили к созданию будущего правительства. Пост военного министра прочили Александру Чавчавадзе, тестю российского полномочного министра (посланника) в Персии А. С. Грибоедова. Вот вам и аристократическая мораль XIX века: князь Чавчавадзе участвует в событиях, повлекших, среди прочего, ужасную смерть мужа своей дочери, ставшей вдовой спустя полгода после свадьбы! (Грибоедов женился на Нине Чавчавадзе в августе 1828 года, а был растерзан направленными враждебной России рукой фанатиками в Тегеране 30 января 1829 года).
«Заговор 1832 года» был раскрыт в декабре 1832 года — откуда и пошло название. Сначала десятерых самых активных участников суд приговорил, ради пущего страха, к «четвертованию», но в итоге все обошлось ссылкой в разные города европейской части России с последующим Высочайшим прощением. К примеру, князь Григорий Орбелиани после трех лет ссылки продолжил военную службу на Кавказе, при Александре II, уже в генеральском чине, состоял тифлисским генерал-губернатором. Князь Александр Гарсеванович Чавчавадзе год провел в ссылке в Тамбове, после чего вернулся в Тифлис, заняв место члена Совета Главного управления Закавказским краем. В 1841 году князя произвели в генерал-лейтенанты. Славно все-таки жилось инакомыслящим в Российской Империи. Впрочем, возможно, это привело к гибели Империи в XX столетии.
Из опубликованного в конце 2006 года М. В. Сидоровой и Е. И. Щербаковой хранящегося в Государственном архиве Российской Федерации обозрения III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии за 1833 год следует, что правительство не оценило истинного размера грузинского заговора, отнеся его лишь к местному брожению умов и интригам. Императору Николаю I докладывали: «В 1833 году обнаружен в Грузии заговор против правительства. Обстоятельство сие вовсе почти не обратило внимания нашей публики и для большей части осталось вовсе даже неизвестным. По сведениям, полученным о деле сем высшим наблюдением, можно заключить, что оное при самом начале представлено было от тамошнего начальства в весьма преувеличенном виде. Говорят, что посланный отсюда для исследования сего дела генерал Чевкин, желая придать более важности возложенному на него поручению, сумел из самых ничтожных обстоятельств и пустых и даже непонятных показаний глупых грузин составить нечто огромное и весьма значительное, между тем как в деле сем было более болтовни, чем существенного. Говорят, что и сам главноуправляющий в Грузии впоследствии усмотрел, сколь ошибочно было начальное его о деле сем понятие, но как человек слабый, он уступил влиянию Чевкина и предоставил все на его волю. Особенно жалеют о князе Чевчевадзе, полагая, что он пострадал совершенно невинно и был жертвою злобной интриги против него Грузинского губернатора князя Половандова и тамошнего губернского предводителя дворянства князя Багратион-Мухранского».
Вы видите, как далеко не однозначен вклад грузинской аристократии в развитие Российской Империи. За довольно распространенным в литературе словосочетанием «грузинский кынязь» скрывалась не только малопристойная насмешка над акцентом, но и справедливое недовольство русского дворянства тем обстоятельством, что едва ли не половину всех княжеских родов Империи составляли «причисленные к российскому дворянству по присоединении к России Грузии, Имеретии, Гурии и др.» грузинские фамилии. Дореволюционный русский генеалог Сергей Васильевич Любимов писал:
«Во время самостоятельного существования грузинских царств в них был известен один высший титул „таваде“, разделявшийся на несколько степеней. При переговорах о принятии Грузией российского подданства в царствование императора Павла I император предполагал предоставить грузинским „таваде“, в зависимости от их степеней, различные титулы князей, графов и баронов, но при окончательном присоединении эта мысль, к сожалению, была оставлена и все „таваде“, в общей массе, были переименованы в князей».
Был в истории Великой России светлейший князь генерал-лейтенант Петр Иванович Багратион, внук переселившегося еще в 1757 году с семьей в Россию грузинского царевича Александра Иессеевича, но был и знатный аферист князь Михаил Михайлович Андроников — «побирушка», был офицер Абвера князь Багратион-Мухранский, объяснявший в декабре 1942 года в блокадном Ленинграде обязанности будущего губернатора предателю Алексею Круглову.
***
Неприязнь к России некоторых представителей грузинской аристократии
унаследовали демократы, воспользовавшиеся результатами третьей русской
революции и провозгласившие в мае 1918 года независимую Грузинскую
Демократическую республику. Приняв в июне 1918 года посольство воюющей
с Антантой Германии и отряд немецких войск, Грузия тут же покусилась
на Сухумский и Сочинский округа, но была остановлена Антоном Ивановичем
Деникиным южнее Туапсе. Позднее, в конце 1918 — начале 1919 года
Сочинский округ до реки Псоу был освобожден Вооруженными силами Юга
России.
Если современная нам Грузия стремится «де-факто» восстановить границы «Грузинской ССР», или, тем более, границы «Великой Грузии», сложившиеся к началу XIII века, нас еще ждут великие потрясения на Кавказе и в прилегающих регионах. Я хотел бы пожелать благополучия грузинам и соседним с ними народам.
В завершение очень осторожно попробуем определить, чему хотела бы научить грузин История. Тому, что:
— с Россией надо дружить, лучше русских к грузинам все равно никто не относится, временные политические заигрывания представителей иных наций не должны приниматься в расчет;
— нельзя одновременно открывать в Тбилиси «музей оккупации» и настаивать на обретенных во время и благодаря «оккупации» границах;
— надо вечно помнить павших во время Великой Отечественной войны и вернувшихся с фронта, а тех, кто боролся с «Советами», надев гитлеровскую форму, — забыть навсегда;
— объединяться или воссоединяться лучше свободно торгуя, восстанавливая железнодорожное сообщение, поощряя взаимные инвестиции и совместное производство, а не увеличивая количество танков и спецназовцев;
— следует всегда помнить об обильных землями, людьми и амбициями соседях на юге;
— приглашенные войска европейских и заморских держав никак не способствуют сохранению независимости, зато втянуть в кровопролитную войну могут запросто;
— грузинские пьесы и фильмы лучше ставить и показывать в России, книги — печатать в Петербурге или Москве на русском языке — так гораздо легче прославиться и заработать приличные деньги.
***
Я верю в Промысел Господень. Эта статья уже была написана, когда
я пришел в церковь Рождества Святого Иоанна Предтечи, что на Пресне,
в Малом Предтеченском переулке, аккурат наискосок от музея,
посвященного восстанию 1905 года. В храме этом по настоянию прабабушки
моей Параскевы Ивановны пятьдесят с лишком лет тому назад меня
крестили. Приход сейчас богатеет, в доме на противоположной стороне
переулка, ранее принадлежавшем храму, вновь открылись церковная лавка
и воскресная школа с молодежным центром. В лавке купил книжечку отца
Бориса Михайлова об истории прихода и храма, а в ней написано, что
с 1736 года храм служил пресненским подворьем митрополиту Романосу
Эристави, весьма доверенному лицу грузинского царя Вахтанга IV, жившего
вместе со свитой в изгнании здесь же, на Пресне, откуда пошли
Грузинские улицы. Митрополит Романос происходил из весьма знатного рода
владетельных князей (эристави) арагвских. Он руководил Самтаврийской
и Горийской епархией Карталинского (одного из двух) каталикосата
Грузинской православной церкви. Центр епархии находился в городе Гори,
расположенном по дороге из Тифлиса в Южную Осетию. За верность царю
Вахтангу, православной вере и России митрополит Романос жестоко
пострадал — в Арагви уничтожили его поместье и всю семью. Сам же
он окончил свой земной путь в Москве и похоронен за главным алтарем
храма на Пресне. Выходит, что с самого крещения я оказался близок
верным России грузинам. И навсегда сохраню эту близость.