В сердце Ближнего Востока — в Иордании — восточный колорит искать бессмысленно. Здесь не так легко встретить популярные его приметы — многоцветье рынков специй, арабские галабии на мужчинах, фески, платки, уличную толкотню, яркие и пряные цвета и острые запахи, нищету, перепады современности и глубокой, но живой старины, — как в Каире, Дамаске, городах Магриба или в Северной Индии. Иордания особенная страна — молодая на древней земле: здесь почти две тысячи лет не было отдельного государства, и в то же время ее королевская династия восходит к пророку Мухаммаду и является одной из древнейших в исламском мире. Эта окраина эллинистического мира и Римской империи, крайний форпост христианского мира, а затем провинция Арабского халифата, лишь на недолгое время оказавшаяся в его центре, стала перекрестком, на котором встречались культуры, питаясь друг от друга. Окраинность и даже заброшенность этих земель спасла древние города от превращения в каменоломни, природа и сухой климат защитили от разрушений, удаленность от торговых и военных путей погрузила в спасительное забвение.

В разные века на заиорданских землях существовали три царства: Аммон, Моав и Эдом, их завоевывали израильтяне, через них проходили ассирийцы, вавилоняне, персы, a в  IV-I веках до н. э. они попеременно переходили под власть наследников Александра Македонского на Ближнем Востоке — Птолемеев и Селевкидов. Именно в эпоху этих монархий, укоренявших греческую культуру на землях Востока и впитывавших культуры местные, были основаны многие значительные города Заиорданья, при римлянах объединенные в Десятиградье-Декаполис и жившие своими законами.

Выдающийся памятник эллинистической эпохи в Иордании — дворец Ирак-аль-Амир, возведенный на острове посреди искусственного озера правителем Иоанном Гирканом из рода Хасмонеев (II в. до н. э.). Дворец имеет персидский облик (в этом его уникальность), только колонны входного портика похожи на греческие, дорического и коринфского ордеров, — типичный для эллинизма пример синтеза культур Востока и греческого мира.

Соседство с эллинистическими Египтом и Сирией оказалось благотворным для страны, основным населением которой были арабы. Так неожиданно и непредсказуемо появилась Петра — священный город племени набатеев, в котором сохранилось более 800 гробниц — сотни в ассирийском стиле, десятки — произведения античной архитектуры, возведенные, видимо, приглашенными мастерами из Александрии, причем некоторые — Хазнэ («Сокровищница»), Деир («Монастырь») и «Царская» гробницы — гигантского масштаба и ошеломительного качества деталей.

∗∗∗

Рим, ставший хозяином Ближнего Востока к середине I века до н. э., был вынужден постоянно подтверждать здесь свое присутствие, защищать границы и торговые пути от сильных соперников (сначала Парфии, а потом Сасанидской Персии) и почти не подчинившихся арабских племен — обустраивать города, строить крепости и валы. Римский маршрут по Иордании достаточно просто вычерчивается — руины лагерей, крепостей, города Декаполиса (четыре из них в Иордании) в основном расположены к северу и западу от Аммана по сторонам главной римской магистрали — Новой Траяновой дороги, почти совпадающей с нынешней главной автострадой страны King? s highway, и в стороне, в пустыне, — до укрепленного Арабского лимеса.

В песках Африки и Ближнего Востока сохранилось много римских городов-призраков, когда-то блистательных, потом порушенных землетрясениями или оставленных, ставших привалами для бедуинов, а потом забытых. Такова, например, Гераса. Путешествие по этим местам представляет не только археологический интерес, но и дает возможность понять подлинный масштаб древнего города, хоть отчасти увидеть античный урбанистический пейзаж. Гераса не была богатым городом, не была связана с торговыми путями, но пользовалась вниманием императоров (что и привело к столь масштабному строительству), — сюда, на окраину Империи, переселяли ветеранов армии, наделяя их землей. Помимо римлян здесь жили и сирийцы, и греки, и евреи. Но общим был дух и тип жизни эллинистического города. Каждый памятник Герасы — страница в истории архитектуры: арка императора Адриана (II в.), поставленная в честь посещения им города, гигантский Нимфей на главной улице, обстроенный великолепными колоннадами, храм Артемиды, два тетрапилона — руинированный и восстановленный, руины рынка-мацеллума, гигантский кафедральный собор, несколько раннехристианских церквей самых изобретательных по сложности планов, три театра, и главное чудо Герасы — Овальная площадь, будто перенесенная из XVII в. на полтора тысячелетия назад колоннада собора Святого Петра в Риме.

Провинциальный на карте Империи город отнюдь не был провинциальным по духу: в Герасе чеканили собственную монету, отсюда был родом знаменитый философ и математик Никомах, судя по сохранившимся постройкам и редкой красоты мозаикам, здесь имелись свои первоклассные архитекторы, художники, скульпторы и декораторы. Это был смысл и принцип римской унификации: все города Империи имели сходную структуру и равно посвящали жителей всех ее земель в мир великой культуры. Так и в Аммане, или Филадельфии, втором городе Декаполиса, где сохранились колоннады когда-то самого большого в Римской империи форума, красивый театр с великолепным проскениумом и маленьким храмиком Афины-Минервы над верхними его ступенями. Рядом с театром небольшой Одеон — помещение для музыкальных состязаний и одновременно место, где заседал городской совет. И недалеко руины Нимфея, одно из самых красивых изобретений Античности для украшения городов, — по нему особенно ясны масштабы древнего города: гигантская стена с полукруглыми в три этажа нишами, из которых в чаши струями падала вода, Над даунтауном Аммана господствует Цитадель — маленький город в городе: с пещерами древнейших поселенцев этого места, с руинами гигантского храма Геракла, с остатками римского города, руинами двух церквей и целым ремесленным кварталом времени правителей Арабского халифата Омейядов, у которого возвышается дворец их наместника в Аммане и руины мечети.

Римские древности раскиданы и в пригородах Аммана — мавзолеи II в. в Нувейджисе и в Кувейсме, мавзолей IV в. в  Аль-Кафе, где, согласно христианской легенде и преданию, записанному в Коране, погребены уснувшие во время гонений на христиан и проснувшиеся через столетие уже при императоре-христианине Феодосии II семь отроков.

∗∗∗

На запад и на север от Аммана условно начинается ветхозаветная и христианская Иордания — места, связанные с библейскими пророками и с земной жизнью Христа и Иоанна Предтечи. Именно здесь понятно, что эта земля неотрывна от древней и современной Палестины и Израиля — из Гадары, прославленной чудом исцеления бесноватых, видны Генисаретское озеро и гора Преображения Фавор, с горы Небо, где умер Моисей, — обещанная народу Израильскому и открывшаяся пророку с этого места Земля обетованная, а в ясную погоду даже Иерихон, из Махайруса (Мукавира) с дворцом Ирода на вершине, — Мертвое море и земля Израиля. «Вифанию за Иорданом» — место, где Предтеча крестил Христа и холм, с которого на огненной колеснице вознесся на небеса пророк Илия, — от Израиля отделяет узкий Иордан. В Святых местах Иордании нет и налета реконструкции или подделки. Это живая история, почти будничная в своем суровом, обнаженном и величественном пейзаже.

Самый внешне живой сейчас христианский город — Мадаба, на пути из Аммана к горе Небо. Маленький городок вряд ли впечатлит, но неожиданность в нем — обилие руин церквей, украшенных напольными мозаиками. Древняя Мадаба, скорее всего, была центром производства мозаик; их могли исполнять здесь и развозить по всему региону: близкие по манере, сюжетам и орнаментам мозаики повсюду в Иордании — в Маине, в церквах на горе Небо, в  Уммар-Расасе, в  Умм-Кайсе, в Ирбиде, Джераше, Хисбане, в Аммане.

Мозаики Мадабы — маленькая энциклопедия-путеводитель по орнаментам, растительному и животному миру Ближнего Востока, смесь античных сюжетов и восточного вкуса. Но главный шедевр Мадабы — напольная мозаика в церкви Святого Георгия, на которой достаточно точно выложена карта Святой Земли — с Палестиной, Заиорданьем, дельтой и рукавами Нила, с городами и селениями, знаменитыми церквами. Этот род искусства, видимо, был излюбленным в регионе: мозаики с видами городов Святой Земли встречаются повсеместно (например, на полу в церкви Святого Стефана в Умм ар-Расасе). На карте представлена Святая Земля — Палестина с Заиорданскими землями и Дельтой Египта, включаемой в это понятие в раннехристианскую эпоху, — с Иерусалимом в центре. Карта ориентирована на восток, где алтарь, поэтому выглядит непривычно для глаза — с Мертвым морем поперек движения человека в церкви и с Нилом справа. На карте хорошо различимы Мертвое море и Иордан, впадающий в него, реки, текущие из Заиорданья, восточные горы, «поднимающиеся» к Караку (Харахмоба на карте), северные из Палестинских гор, холмистая страна к западу от гор, средиземноморское побережье Палестины с Ашдодом, Аскалоном и Газой, часть Средиземного моря и дельта Нила.

Ценность карты в том, что она — самая точная карта Палестины до XIX в., воспроизводящая реальное движение рек, уровни гор, сравнительно точно отмечающая расположение пустынь, долин, селений и городов. Впрочем, реальная география отчасти была «поправлена» географией библейской: так, Нил — по Библии одна из рек Рая, должен располагаться на Востоке, потому и на карте он течет с востока на запад. «Средину», «священный центр» и «пуп земли» — Иерусалим — мозаичист изобразил большими, чем другие города и селения. Кроме того, мастеру нужно было освободить место для текста благословений на колена Иосифа и Вениамина, и некоторые города он подвинул к востоку и к югу. Собственно, помимо практического назначения (по этой мозаике паломники рассчитывали свои маршруты) карта имела и символический смысл — находясь в церкви, с ее помощью можно было совершить духовное паломничество по Святой земле.

∗∗∗

Завоевание Ближнего Востока арабами-мусульманами не пресекло жизни римских городов: они сохранили свои христианские общины. До нас дошло мозаичное убранство многих церквей, относимое уже ко времени Омейядов, первой мусульманской династии Халифата. В значительной степени сохранился и привычный уклад городской жизни. Культура римских городов перешла к Омейядам по наследству: их дворцы и замки (Харране, Халлабат, Амра, Хамам-ас-Сарах, Мшатта, Касталь, и другие) возведены на месте римских крепостей и терм, мастера, строившие и украшавшие росписями церкви, работали и на новых владык. Эпоха Омейядов была эпохой самых разнообразных экспериментов в архитектуре — в системе сложных сводов, в разработке декоративных деталей, в организации пространства. При всем кажущемся несходстве — это вариант архитектуры позднего Рима, разрабатывающей системы сводов и перекрытия больших пространств, постепенно отказывающейся от ордера, но сохраняющей его принципы в пропорциональном строе, в соотношениях частей здания. Видимо, как римское наследие следует рассматривать и фрески, архитектурный и скульптурный декор омейядских построек. Редчайшим, по сути, единственным, ансамблем настенной живописи в мусульманском искусстве являются фрески Кусайр-Амры, небольшого охотничьего замка халифа Валида II, построенного на месте римских терм. На стенах Амры фрески со сценами охоты, с фигурами-символами строительных ремесел, с купающимися, отдыхающими, в отдельном небольшом помещении с куполом — небесный свод со знаками зодиака, напротив входа — по центру, в так называемой приемной зале — фигуры покоренных Омейядами царей (короля вестготов Родриго, римского императора, эфиопского негуса, сасанидского шаха Хосрова, китайского императора и индийского царя).

Эпоха Омейядов сменилась в 750 году эпохой Аббасидов, для которых Иордания стала далекой и не очень важной провинцией, — паломнические дороги в Мекку изменились, города опустели, жители постепенно переходили к кочевому скотоводству, а разрушительное землетрясение незадолго до того (в 747 или 749 году) фактически полностью уничтожило процветающий регион, оставив города в руинах. В XII в. земли к востоку от Иордана были завоеваны крестоносцами (и включены в Иерусалимское королевство), построившими здесь свои гигантские замки Крак-де-Моав и  Крак-де-Монреаль и целый ряд небольших. После их изгнания эти территории перешли под власть Египетских Айюбидов, потом мамлюков, а в 1517 г. стали добычей турок-османов. Последние новым владениям удиляли внимания мало, правда, обустроили путь в Мекку, укрепив его цепью крепостей (Маан, Даба, Катрана, Хаза, Шабиб, Джиза), защищавших цистерны, дававшие воду паломникам. К началу ХХ в. земли были заселены арабами — жителями нескольких небольших городов (Салта, Фухейса, Мадабы, Аммана) и бедуинами-кочевниками.

Итогом долгой «лоскутной» истории региона стало образование в 1921 г. эмирата Трансиордании, из которого и выросло Хашимитское королевство Иордания. Свою столицу Хашимиты перенесли в незначительный Амман, начав отстраивать его, для чего пригласили сюда европейских архитекторов. Так Амману был задан современный и внешне европейский стиль. Мечети в Аммане (как и христианские церкви: армянская, коптская, православная, несколько католических) все современные: гигантская мечеть Абдуллы, мечеть Хусейнидов (она старше остальных и построена в 1924 г. на фундаментах древней), оригинальная Абу-Дарвиш, напоминающая одновременно и архитектуру Йемена и каталонский модерн Антонио Гауди. Современность декларируется в Иордании как политическая и культурная позиция ее короля и народа, — это оправа национальных арабских и духовных ценностей ислама. Но они незыблемы, о чем несколько раз на дню напоминают призывы муэдзинов. Многие из иорданцев имеют близкую родню в Иерусалиме и Палестине, в Ливане и Сирии, помнят своих предков, еще менее ста лет назад кочевавших в пустыне, на отдых ездят в Бейрут, часто бывают в Дамаске, все слушают Фейруз и ливанскую эстраду, смотрят египетские драмы и сирийские сериалы. Центр их карты — мир от Марокко до Ирака и от Судана и Йемена до Сирии и Ливана, но иорданцы, живо чувствуя себя частью единого арабского мира, подчеркивают, что они не палестинцы, не бедуины, не черкесы, не люди разных исповеданий, а именно иорданцы, подданные своего короля. Общее отношение к королю и королеве необычайно родственное, дистанция соблюдается, скорее, как по отношению к главе племени. О  короле-отце ныне правящего короля Абдуллы ходят легенды, которые вполне, кажется, могут быть правдой: о переодевающемся короле, явившемся под видом старика в министерство и затем наказавшем чиновников, плохо обращавшихся с простым человеком, о короле, работавшем целый день таксистом, чтобы поговорить с народом и узнать о его нуждах. Удивительная живость традиции: подобные легенды ходили о багдадском халифе Харуне ар-Рашиде из «Тысяче и одной ночи». Портреты короля всюду: в лавках вышитые на ковре или выложенные мозаикой в стиле раннехристианских мозаик Мадабы, с чашкой кофе в руках — на постере в кафе, счастливые отец и сын у автомобиля — на фотопанно в Музее королевских автомобилей в Аммане.

Видимо, современность не везде губит древность. Днем в даунтауне Аммана — шум от автомобилей, множество спешащих людей. Вечером, когда шум уходит, зажигаются уличные фонари, наступает время архитектуры — белый камень обретает объем, свет выхватывает жесткие силуэты домов, их скругленные формы, карнизы, балконы, двери и решетки в стиле ар-деко (модного в  1920-е и  1930-е годы и оставшегося здесь нетронутым). С наступлением вечера вернется в свое прошлое Джераш — его никогда не коснулась современность: теплый свет на закате вернет колоннам мягкие медового оттенка цвета, продавцы сувенирных лавок собирают со своих прилавков уточки с цветным песком из иорданских пустынь — красным, желтым, зеленоватым — и покрытые пылью открытки 80-х годов, последние туристы группкой еще стоят у Ворот Адриана. В Мадабе в православной церкви Святого Георгия, в католической церкви братьев-францисканцев на горе Небо, в церквах Зарки, Ирбида и Аммана начнутся богослужения. Вход в Петру на ночь будет перекрыт, только дважды в неделю здесь с арабской музыкой, с горящими светильниками у Хазнэ устраивается представление «by night», участники которого — арабы из местного племени — быть может, потомки набатеев. Так Иордания возвращается в свое живое прошлое.