Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №16, 2008
Россия окончательно съехала на латиноамериканский путь развития.
Даже в футбол заиграли лучше, но это ненадолго, как все хорошее.
Зато нищенское мотовство, легкость на передок, в кармане финский нож и песня «Акапулько-я-я-я-я» будут с нами всегда, до самого скончания века.
Темпераментами сходились и раньше. Нигде в мире, кроме нас, не знают актрису Лолиту Торрес. Нигде в мире, кроме нас, не видели фильма «Генералы песчаных карьеров». Нигде в мире слово «ламбада» не значило столько, сколько в России, — разом и «асса», и «аллилуйя», и «ночи, полные огня», и «коктейль „тройной оргазм“»; зимой 90-го Михалков предлагал сделать ее национальным гимном. Нигде в мире не тратят на лотереи, рулетки, одноруких бандитов и финансовые пирамиды столь весомой части национального дохода, как у нас и у них. Вера в чудо, сказку на палочке, бесплатное кино и пятьсот эскимо — совершенно бразильская. Каждый десятый сценарий, присылаемый в компанию «Амедиа», — про старика Хоттабыча: оторвал волосок — заказывай что хочешь. Каждый третий — про наследство, которого еще нет в природе, потому что все, кто может оставить наследство, еще живы и неплохо выглядят. Каждая вторая армянская девочка рвется переписывать «Братьев Карамазовых» на современный лад: шутка ли — дележ ничьих денег, оставшихся от покойного папаши. Кастро — по сю пору наш брат, хоть и старенький.
Полвека назад, в день его новогоднего триумфа, впервые сошлись, спелись, стакнулись две мировые окраины, две парии человечества, мнящие себя пупами земли. Незримый мост соединил полушария, и потекли по мосту деньги, микояны, боеголовки и мелиораторы в погонах. Чуть не кончилось большим бенцем. Русская жизнь обогатилась безответственным кличем «Патриа о муэрте!», песней «Гвантанамера», бодряческим «компаньерос» и пресноватым тростниковым сахаром. Евтушенко скакал до потолка и учил уличный испанский: «барбудос», «гусанос», «куба либре», «Гавана клаб». «Гринго». «Высокая Сьерра». Добрые мулаты, белые штаны.
«Человек-амфибия». Почти сразу же — «Родная кровь» с мелодией беглого пеона.
Лет через пятнадцать — ария Кончиты из «Юноны» и «Авось».
А любимый фильм советского народа «Есения»? Мексиканскую сагу про незаконнорожденную малютку, сданную во младенчестве дедом-канальей в цыганский табор, выросшую черноокой синьоритой с серьгами-кольцами и огнем во взоре и вскружившую голову черноусому кабальеро до полного отказа от кротких блондинок, посмотрело 91,5 миллиона человек — больше, чем любой «Экипаж» и «Москва слезам не верит». Той страны уже нет, поэтому рекорду стоять вечно. Это мрачная статистика, джентльмены. Больше всего русский народ любит не фильм «Бриллиантовая рука», не «Белое солнце пустыни», не «Титаник» и не «Властелина колец». Всего ему дороже черные глаза и губы сердечком, «люби меня, как я тебя». Шокировавший книжных бирюков мексиканский сериальный бум только сменил окраску и паспортные данные: две трети успешного отечественного «мыла» остается калькой с колумбийских, венесуэльских, аргентинских образцов. Дословно: солистку Исабель переименовывают в Катю, а продюсера дона Алонсо — в Максим Петровича, и в эфир. Единственный мотив, сказочно популярный там и неконвертируемый здесь, — игры в нетрадиционную ориентацию. Сюжеты о том, как все места в риэлти-шоу, кроме вакансии комического гея, заняты, и Хуанито в погоне за даровым миллионом приходится разыгрывать гомика на горе влюбленной Мануэле, приводят неразборчиво чувственную публику пятого континента в щенячий восторг, но на нашей уголовной родине оказываются мертвым непроходняком. Тамошний «гей» здесь зовется «пидором» — все прочие понятия сходятся. Ром-бабы, текиловый рассвет, мачизм, босанова. В семье плотника Хосе родился младенец Хесус. Там Мария — тут Мария.
Только с годами подтверждается тысячекратно обхихиканная истина, что надстройка определяется базисом. Как и большинство латиноамериканских режимов, Россия — сырьевая демократия с ограниченной ответственностью, и пребудет такой всегда, со всеми вытекающими.
Стопроцентно сырьевая экономика. Сносная капитализация секторов, обслуживающих добывающую отрасль (торговля, сервис, медиа, мода — на круг до трети населения); заплаточная нищета остальных двух третей, поставляющих обильные кадры в криминал и леворадикальные ультра. Постепенная атрофия государства — ибо с национальной традицией не платить за проезд (никогда, нигде! разжимать створки турникетов в метро, брать барьеры в электричках и автобусах, сопротивляться контролерам), плевать на налоги и правила движения, праздновать и сигналить ночи напролет формально демократический режим совладать не в состоянии. Это только либералам мнится, что намордник на масс-медиа — знак избыточности государства; было бы так, когда б он прилагался к сильной армии, полиции, суду и управлению.
Русская армия шесть лет на равных бодалась с крохотной Чечней.
Русская полиция промышляет умеренным, злостным и оголтелым грабежом, прямо на улицах разбитых фонарей.
Русский суд — унылая комнатенка с клеткой и гербом.
Дальше — качели вольницы и аракчеевщины. Сильная армия — путь Чили и Аргентины: ночные пропажи левых, пытки, безымянные могилы на обочинах шоссе. Слабая армия — путь Бразилии и Колумбии: поножовщина всех со всеми, уличный Бейрут, подспудный распад на суверенные бандократии и федеральная вроде как власть, запертая в Кремле.
Латинский путь не предполагает иных сценариев. Их настоящее — наше... да нет, уже тоже настоящее.
Растущая уличная анархия.
Растущая централизация, опустошающая бедные регионы и наводняющая главный город, в котором скоплены все деньги, миллионами очень всякого люда.
Заборы вокруг всего: школ, детских площадок, телецентров, сколь-нибудь дорогого жилья, редакций, аптек.
Несмотря ни на что — круглосуточная фиеста в теплое время года.
Повальная коррупция.
Повальная, перестающая быть срамным промыслом проституция.
Повальное попрошайничество, уже не только старых, уже не только бедных, а и просто ленивых и расслабленных трудоспособных людей. «Помогите музыканту».
Кони в сумерках. Конский помет поутру, эвфемистично именуемый «каштанами».
Предельное технологическое ничтожество.
Всегда в той или иной мере армейская или спецслужбистская администрация; эстрадное, легкоусвояемое соотечественниками хамство с международных трибун. Привет Чавесу.
Спорадические, фиксируемые узким кругом профессионалов, вспышки словесного гения (Маркес, Борхес, Кортасар, Бродский). Экспорт в развитые страны режиссеров, футболистов, дворников и гангстеров; проституток — в промышленных масштабах. И все равно хватит всем.
Безрезультатные поиски национальной идеи.
Скудное образование. Смертность от тяжелого алкоголя. Память о величии древних цивилизаций.
Задворки человечества.
Нет, но вот какой идиот первым назвал мексиканскую столицу Мехико?
Херох. Мархизм. Сахофон. Хенофобия. Хюша, Хюша, юбочка из плюша.
Херь, в общем.
Тоже, между прочим, Большая Деревня. Город-герой. Мечта сестер, национальных окраин и захолустных офицеров. Самый населенный город Земли.