Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Свободная мысль » №3, 2013

Сергей Каменев
Неуверенный подъем

Проблемы и перспективы развития российско-пакистанских отношений в начале XXI века

Отношения между Пакистаном и Россией (установленные на дипломатическом уровне между Пакистаном и СССР еще в 1948 году) стали более или менее активно развиваться после 1961 года, в первую очередь в сфере поисков нефти и газа. Вопросы развития этих отношений во второй половине минувшего столетия достаточно подробно исследованы в многочисленных работах отечест­венных востоковедов1. В меньшей степени изучено в этом плане первое десятилетие XXI века, когда вслед за первоначальной стагнацией происхо­дил некоторый подъем в двусторон­них связях. Именно на этом периоде хотелось бы сосредоточить внимание, а также рассмотреть возможные пер­спективы развития двусторонних свя­зей в ближайшей перспективе.

Неминуемые сложности и скромные итоги

Говоря о российско-пакистанских отношениях, целесообразно учиты­вать то обстоятельство, что, хотя дву­сторонние связи формально носят, казалось бы, характер межгосудар­ственных отношений, их отнюдь не следует рассматривать лишь в такой плоскости. На определенном этапе вступает в силу целый ряд факторов, которые напрямую влияют или могут опосредованно влиять на степень и направленность двусторонних связей.

Достаточно сказать, что, напри­мер, геополитические интересы Рос­сии и Индии снижают возможность расширения сотрудничества между Москвой и Исламабадом. Или другой очевидный пример: внутриполити­ческая ситуация в Афганистане, ко­торая наоборот, объективно обуслов­ливает необходимость более тесного сотрудничества между Россией и Па­кистаном. Не случайно пакистанский отставной бригадный генерал Надир Мир (непосредственно участвовав­ший в боевых действиях против па­кистанских талибов) подчеркивает, что «повышение уровня российско-пакистанских отношений будет од­нозначно способствовать снижению внутриполитиче ской нестабильно­сти в Афганистане»2.

В данном случае можно привести конкретные примеры, подтвержда­ющие это. После вывода войск НАТО из Афганистана в 2014 году там ос­танется, тем не менее, определенный контингент войск США, которому так же, как и ранее, будут необходимы поставки в некоторых объемах про­довольствия, топлива, других това­ров. И пойдут они в Афганистан тоже по уже отработанным маршрутам, то есть через Пакистан и Россию. И в этом случае координация действий Москвы и Исламабада будет позитив­но сказываться на процессе сближе­ния наших двух стран. А это, в свою очередь, может оказать определенное (пусть даже косвенное) влияние на улучшение внутриполитической си­туации в Афганистане. И в данном слу­чае важно не столько то, какие суммы за транзит грузов получат «транзит­ные» государства, сколько то, как это может сказаться на нормализации об­становки в самом Афганистане, на со­кращении, в частности, объема нар­котрафика. Хотя бы по этой причине улучшение российско-пакистанских отношений может реально оказать позитивное воздействие на ситуацию в Афганистане. А отношения эти пока что оставляют желать лучшего.

Состоявшийся в феврале 2003 года официальный визит пакистанско­го президента Первез Мушаррафа в Россию, его переговоры с В. Пути­ным дали немногое для реального развития российско-пакистанских отношений. И даже наиболее важ­ный проект двустороннего сотруд­ничества — модернизация постро­енного в Пакистане с помощью СССР металлургического завода — так на практике и не сдвинулся с мертвой точки. Был лишь подписан очеред­ной Меморандум о взаимопонима­нии, в котором обе стороны вырази­ли намерение повысить с помощью

России производительность заво­да первоначально до 1,5 миллиона тонн стали в год, а затем, возможно, и до 3 миллионов тонн3. Подчеркнем, что Карачинский металлургический завод является до сих пор главным результатом советско-пакистанско­го экономического сотрудничества (был введен в строй в 1985 году и вы­пускал в год 1,1 миллиона стали, что резко сократило зависимость страны в то время от импорта металла, а так­же снизило валютные расходы на ввоз этого вида товаров; об этом под­робнее речь пойдет ниже).

1Кроме того, тогда были подписаны соглашения о сотрудничестве в обла­сти науки, культуры и образования (которые выполнялись лишь частич­но, преимущественно в сфере куль­туры). Столь же мало было сделано впоследствии для выполнения под­писанных меморандумов о сотруд­ничестве между МВД России и МВД Пакистана, а также между Диплома­тической академией МИД Россий­ской Федерации и Академией дипло­матической службы МИД Пакистана. Важное Соглашение о возобновле­нии работы российско-пакистан­ской Межправительственной комис­сии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству также не было реа­лизовано — реально первое заседа­ние этой комиссии состоялось лишь в сентябре 2010 года. Нельзя здесь не отметить и невнимание России к крайне важному и весьма заманчи­вому предложению пакистанской стороны о «выходе России к теплым морям». Имелось в виду в первую оче­редь использование нашей страной пакистанского порта Гвадар на Ара­вийском море (тогда строительство этого порта находилось в заключи­тельной фазе)4.

Вполне очевидно, что в то время Москва продолжала смотреть на от­ношения с Пакистаном, как образно выразился один высокопоставлен­ный российский дипломат, «через ин­дийские очки». Неудивительно, что в день приезда президента Пакистана генерала Первеза Мушаррафа в Моск­ву В. Путин позвонил по собственной инициативе тогдашнему премьер-ми­нистру Индии Атулу Бихари Ваджпаи и заверил его, что переговоры с паки­станским руководителем не отразятся на тесном характере российско-ин­дийских отношений5. Такую позицию российской стороны хорошо понимал и Первез Мушарраф, который в ходе встречи с Путиным не стал поднимать вопрос о военно-техническом сотруд­ничестве, осознавая бессмысленность такого шага, поскольку было очевид­ным, что Индия (которая внимательно следила за развитием российско-па­кистанских отношений) может очень болезненно воспринять даже намек на потенциальное развитие подобных связей и отказаться от миллиардных военных контрактов с Россией, что, ес­тественно, неприемлемо для Москвы.

Что касается торговых отношений, то в то время обе стороны обозначили объем двустороннего товарооборо­та в размере 83 миллионов долларов, что было даже меньше этого показа­теля в 1980-е годы (в среднем около 200 миллионов долларов в год). А ведь это был период резкого охлаждения советско-пакистанских отношений в результате ввода в 1979 году совет­ских войск в Афганистан!6

1Малозначимым оказался также визит в Пакистан в том же 2003 году министра иностранных дел России И. С. Иванова. Вновь был подписан ряд меморандумов о взаимопонима­нии (включая очередной Меморан­дум о модернизации Карачинского металлургического завода). На поли­тическом уровне обсуждены ситуация в Афганистане и Ираке, индийско-па­кистанские отношения, возможности совместной борьбы с терроризмом и наркотрафиком7. Не пошло дальше общих разговоров и общение спике­ра Национальной ассамблеи Паки­стана Чоудхари Амира Хуссейна с российскими парламентариями в ходе визита первого в Москву в октяб­ре 2003 года.

Целесообразно также упомянуть ряд встреч российских руководите­лей с пакистанскими партнерами в рамках ШОС. В частности — встречу В. Путина с его пакистанским колле­гой Первезом Мушаррафом в Шанхае в июне 2006 года, а также глав прави­тельств ШОС в Душанбе в сентябре того же года, где присутствовал па­кистанский премьер-министр Шау-кат Азиз. Однако эти встречи, равно как и рабочий визит в Пакистан в но­ябре 2006 года министра иностран­ных дел России С. В. Лаврова, носили скорее протокольный характер, не­жели дали конкретные практические результаты.

Визит в Пакистан в апреле 2007 года российского премьер-министра М. Фрадкова тоже не принес практи­ческих плодов: были подписаны лишь три малозначимых меморандума о взаимопонимании, а также продлено Соглашение от 1997 года о сотрудни­честве в борьбе против незаконно­го оборота наркотических средств и психотропных веществ и злоупо­требления ими8. Одним из других небольших позитивных моментов этого визита стало подтверждение необходимости начала практической деятельности сформированной еще в 2003 году Межправительственной ко­миссии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству. Тем не менее за три дня официального визита российско­го премьера в практической области было сделано крайне мало, несмотря на то, что это был первый после почти 40 лет забвения визит такого высоко­го уровня — последний раз Пакистан посетил Председатель Совета Мини­стров СССР А. Н. Косыгин в мае 1969 года. Многие эксперты, включая авто­ра этих строк, вообще не понимали, зачем российский премьер приезжал в Пакистан9.

Заметим, что в следующем, 2008 году был все же переведен в прак­тическую плоскость вопрос о при­ватизации Карачинского металлур­гического завода. Еще в 2006 году пакистанская сторона объявила тен­дер на его продажу в частные руки. Успех на нем сопутствовал консор­циуму, где ведущую роль играла рос­сийская компания, владевшая тогда Магнитогорским металлургическим заводом. Однако сумма, за которую Карачинский завод был продан, по­казалась пакистанским экспертам слишком низкой, и Верховный суд страны аннулировал результаты тендера.

Оправдывая тогдашние действия пакистанской стороны, министр про­мышленности страны Миан Манзур Ахмад Ватту заявил, что «мы не до­пустим приватизации Пакистанско­го металлургического завода. Это — наша национальная гордость, и он останется в госсекторе». При этом он добавил, что Пакистан способен са­мостоятельно увеличить мощность предприятия до 10 миллионов тонн стали в год10. В конечном итоге рос­сийская компания практически ушла тогда с пакистанского рынка, пере­ключившись на индийский (строи­тельство металлургического завода в штате Орисса), и возможности для налаживания сотрудничества в тра­диционной для взаимодействия двух стран металлургической сфере были, таким образом, временно упущены.

Тем не менее уже в 2009 году и в большей степени в 2010-м у Паки­стана вновь появился явный интерес к возможности модернизации этого металлургического завода близ Кара­чи и расширения его производитель­ной мощности до 1,5 миллиона тонн стали в год. (Незначительная часть российских специалистов остава­лась на этом предприятии после 2008 года и помогла пакистанской сторо­не осуществить капитальный ремонт коксовой печи.) По словам исполни­тельного директора завода Имтиаза Ахмед-хана Лодхи, явный интерес в модернизации этого предприятия вновь проявила Россия, ряд арабских государств, Китай, некоторые другие страны11.

Есть и другие примеры заметных разногласий между Россией и Паки­станом, что, естественно, негативно влияло на возможности расширения реального сотрудничества в самых разных сферах. Речь идет об иници­ативе российской стороны, озвучен­ной на саммите НАТО в Бухаресте (апрель 2008 года), о предоставлении воздушных транзитных путей для поставки невоенных грузов дислоци­рованному в то время в Афганистане контингенту коалиционных сил Се­вероатлантического блока в качест­ве альтернативы действовавшему, но отнюдь небезопасному пакистанско­му транспортному коридору. Про­тив этого Исламабад резко возражал, поскольку такая инициатива самым чувствительным образом затрагива­ла экономические интересы Паки­стана. 

Признаки «оттепели»

1Несмотря на сказанное выше, в начале 2000-х годов наметились, однако, и некоторые другие тенден­ции. Так, заметным прорывом в дву­сторонних связях стали ежегодные четырехсторонние саммиты — Аф­ганистан, Пакистан, Россия, Таджи­кистан, в рамках которых проходили двусторонние встречи президентов России и Пакистана. Первоначаль­но (Таджикистан, 2009) расширение двустороннего сотрудничества на­шло свое отражение в установлении более доверительных отношений на высшем уровне, подписании ряда новых меморандумов о взаимопо­нимании. Кроме того, следует отме­тить, что уже тогда, в Душанбе, ста­ли предметно обсуждаться в рамках двухсторонней встречи президентов России и Пакистана возможности расширения реальной борьбы с нар­котрафиком, борьбы с терроризмом и экстремизмом, участие «Газпро­ма» в пакистанских энергетических проектах, возможности развития региональной торговли, создание благоприятного инвестиционного климата как в Пакистане для россий­ских бизнесменов, так и в России — для пакистанских, а также некоторые другие вопросы. Это уже было кон­кретным началом расширения дву­сторонних отношений12.

Развитие российско-пакистанских связей продолжилось и на аналогич­ном саммите в Сочи в августе 2010 года, хотя тогда пакистанский президент пробыл на саммите лишь несколько часов из-за национальной трагедии в Пакистане (там произошло сильней­шее наводнение). В ходе двусторонней встречи президентов России и Паки­стана тогда были обсуждены возмож­ности сотрудничества в финансовой сфере (открытие отделений банков в каждой стране), прием пакистанских студентов на обучение в России и мно­гое другое. Но главное — было решено провести в сентябре 2010 года первое заседание Межправительственной российско-пакистанской комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотруд­ничеству, что и было реализовано.

В ходе визита пакистанского пре­зидента в Россию в мае 2011 года был подписан ряд меморандумов о вза­имопонимании, которые включали вопросы налаживания прямого воз­душного сообщения, участия России в модернизации Карачинского ме­таллургического завода, сельского хо­зяйства, автомобильной промышлен­ности (налаживание производства в Пакистане автомашин «Лада» с объ­емом двигателя 1,3 литра), производс­тво тракторов для Пакистана на Челя­бинском тракторном заводе. И вновь, как и в феврале 2003 года, пакистан­ский президент предложил Д. Медве­деву обсудить возможность «выхода России к Южным морям», иными сло­вами — использовать порты Гвадар и Касим13. Касаясь этой темы накануне своего отъезда в Москву, Зардари в своем интервью ИТАР—ТАСС под­черкнул, что «еще царская Россия мечтала о доступе к южным морям. Пакистан приглашает современную Россию воспользоваться имеющим­ся у него доступом к южным морям, что, безусловно, будет содействовать экономическому процветанию двух стран»14.

По официальной информации, вопросы потенциального сотрудни­чества России и Пакистана в военно-технической области в ходе визита пакистанского президента не подни­мались. Однако нельзя не отметить, что в этой поездке президента Зар-дари, помимо госминистра иност­ранных дел Хины Раббани Хаар, со­провождал также министр обороны Пакистана Чаудхари Ахмад Мухтар, что однозначно свидетельствует о за­интересованности Исламабада в во­енно-техническом сотрудничестве с Россией. В приватных беседах автора этих строк с бывшим послом Паки­стана в России Ифтихар Муршедом последний не раз поднимал вопрос о возможном содействии со стороны Российской Академии наук в обсужде­нии на разных уровнях с российскими официальными лицами возможного военно-технического сотрудничест­ва. Однако пакистанской стороне было объяснено, что РАН подобными вопросами не занимается, тем более что на официальном уровне эта тема никак не обсуждалась и пока что не обсуждается15.

В ходе переговоров российская сторона вновь поддержала в целом проект трансмиссии электроэнергии из Таджикистана и Кыргызстана через территорию Афганистана в Пакистан (с возможным продолжением в Ин­дию) — CASA-1000. Также была выска­зана поддержка идеи строительства газопровода из Туркменистана че­рез Афганистан в Пакистан и Индию (ТАПИ)16. 

Афганский излом

Однако, как представляется, сле­дует обратить внимание на важный объективный сдерживающий фактор в реализации обоих проектов. Это — чрезвычайно сложная внутриполи­тическая ситуация непосредственно в Афганистане, где идет гражданская война и не проходит ни дня, чтобы не звучали взрывы в результате терактов. В таких условиях объективно невоз­можно осуществлять строительство и дальнейшую эксплуатацию наземных энергообъектов, каковыми являются ЛЭП и трубопроводы. Еще в 2005 году движение «Талибан» выступило с уг­розами срыва строительства газопро­вода ТАПИ, если в нем будут участво­вать американские и другие западные компании, а также международные финансовые институты, где главен­ствуют западные банкиры (подразу­мевался в первую очередь Азиатский банк развития, финансирующий строительство энергетических объ­ектов в Южной и Центральной Азии). Об этом тогда заявил официальный представитель движения «Талибан» муфтий Латифулла Хакими17.

Подобные угрозы терактов на га­зопроводе звучали с завидной регу­лярностью и в последующие годы, и едва ли есть сомнения в том, что после полного вывода войск НАТО из Афганистана в 2014 году ситуация в стране не только не улучшится, но наоборот — еще больше обострится, включая терроризм. Мы хотели бы привести здесь высказывание одно­го из ведущих российских экспертов по Афганистану В. Г. Коргуна: «...уход американских войск из Афганистана начался в сложных условиях. США оставляют при этом массу нерешен­ных проблем. В частности, не реше­на главная задача — покончить с тер­роризмом в Афганистане и регионе. Талибы и их союзники по-прежнему представляют здесь серьезную уг­розу миру и безопасности... Никто не может предсказать, что ожида­ет Афганистан после ухода войск США и НАТО. Всеобщая коррупция, наркотрафик, произвол уорлор-дов, организованная преступность, безработица — все это остается не­отъемлемой частью сегодняшнего Афганистана»18.

В свое время президент Д. Медве­дев во время встречи в Кремле с гла­вой Пакистана подчеркнул: «Россия и Пакистан будут координировать усилия и совместно противостоять международному терроризму, кото­рый является общей угрозой для двух стран. Мы заинтересованы в коорди­нации наших усилий на международ­ной арене. Нам нужно сделать все для того, чтобы совместными усилиями противостоять этому основному злу XXI столетия»19.

С другой стороны, по мнению ряда высокопоставленных российских руководителей вовсе не терроризм в Афганистане и Пакистане является основным врагом для международ­ного сообщества, а наркотики. Так, выступая на пресс-конференции в Кабуле в сентябре 2011 года (где про­шла встреча глав антинаркотических ведомств Афганистана, Пакистана, России и Таджикистана), директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков В. Иванов подчеркнул, что терроризм — это не угроза № 1, это очень слабая угроза. От терроризма — тем более конкрет­но афганского — за последние десять лет погибли не более 5 тысяч человек, а от афганского героина (по мнению директора Управления по наркотикам и преступности ООН Антонио Марио Косты) за последние десять лет погиб 1 миллион человек20.

Поэтому неудивительно, что в ходе четвертого саммита «душанбинской четверки» в начале сентября 2011 года в Душанбе именно вопросы без­опасности, борьбы с терроризмом и экстремизмом, наркотрафиком, ре­ализации энергетических проектов были в центре внимания глав госу­дарств Афганистана, Пакистана, Рос­сии и Таджикистана. Президенты этих стран полностью согласились тогда с высказыванием Д. Медведева, что «безопасность в Центральной Азии является предметом ответственности исключительно стран региона... что помощь других стран (имелись в виду страны НАТО. — С. К.) является важ­ной, но не решающей... В конце кон­цов ответственность за то, что про­исходит в регионе, ложится на наши страны — Россию, Таджикистан, Па­кистан и Афганистан»21.

Почему Путин не приехал в Исламабад?

Возвращаясь к теме Афганистана с учетом российско-пакистанских отношений, следует подчеркнуть, что в повестке дня предполагавшегося четвертого по счету четырехсторон­него саммита (2—3 октября 2012 года) на первом месте значилось обсуж­дение именно внутриполитической ситуации в Афганистане, возмож­ность принятия конкретных мер по ее стабилизации. Однако заседание было отменено буквально за несколь­ко дней до его начала, и произошло это по одной-единственной причи­не: из-за отказа президента России приехать на саммит «душанбинской четверки» в Исламабад. Результатом стало решение пакистанской сторо­ны отменить непосредственно сам саммит. Проблема здесь заключалась в том, что В. Путин примерно за неде­лю до саммита направил президенту Пакистана Асиф Али Зардари личное послание, где, в частности, написал, что не может, к сожалению, прибыть на саммит из-за чрезвычайно плотно­го графика. С другой стороны, в конце своего послания российский прези­дент добавил: «Я уверен, что в будущем мы сможем найти возможности для организации наших личных встреч. Мы будем всегда рады принять вас в России»22.

1И все же отказ от визита главы го­сударства за несколько дней до са­мой поездки — событие экстраорди­нарное. Что-то подобное произошло лишь в 1999 году, когда тогдашний Председатель правительства России Е. М. Примаков развернул над Атлан­тикой свой самолет обратно в Рос­сию, отказавшись от визита в США в связи с началом бомбардировок Сер­бии авиацией НАТО.

После отмены в срочном порядке четырехстороннего саммита в Исла­мабаде 2—3 октября 2012 года паки­станское руководство дипломатично выразило надежду, что у президента России все же появится возможность посетить Пакистан. Но все СМИ стра­ны однозначно заявили тогда, что это — явное неуважение не столько к пакистанскому руководству, сколь­ко к народу Пакистана (в основных городах Пакистана, в первую очередь в столице — в Исламабаде, были уже развешаны портреты В. Путина; при этом портреты других глав государств «душанбинской четверки» были вы­вешены в неизмеримо меньшем количестве)23. Ссылки на плотный график поездок, по мнению пакистан­ских СМИ, были явно несостоятельны хотя бы потому, что общеизвестно, что график зарубежных поездок гла­вы любого государства составляется за много месяцев вперед.

В данном случае вопрос заключа­ется в ином: что же реально заставило В. Путина в срочном порядке отка­заться от поездки в Пакистан? Здесь могли сыграть свою роль несколько факторов.

Наиболее реальный фактор — так называемый «индийский». По неко­торым данным, премьер Индии Ман-мохан Сингх лично попросил Пути­на отложить визит в Пакистан до его поездки в Дели, и, судя по всему, рос­сийский президент к этой просьбе отнесся положительно. Хотя, с другой стороны, российское руководство уже не раз подтверждало свое понимание того, что мы давно живем в многопо­лярном мире, и нельзя «класть яйца в одну корзину». В связи с этим едва ли возможно игнорировать ядерную дер­жаву с населением почти в 200 милли­онов человек, занимающую по этому параметру 6-е место в мире — после Китая, Индии, США, Индонезии, Бра­зилии (по оценкам индийских экс­пертов, Пакистан обладает 90—110 ядерными боеголовками24; однако, по нашему мнению, скорее всего эта цифра завышена — проведенный российскими экспертами анализ, ос­нованный на данных шведского Ин­ститута СИПРИ, свидетельствует, что число ядерных боеголовок у Пакиста­на колеблется на уровне 70—8025).

Есть и другая версия, однако, менее вероятная — неподготовленность к подписанию важных двусторонних соглашений — по модернизации Ка­рачинского металлургического за­вода и по участию «Газпрома» в со­оружении газопровода из Ирана. Предположительно «Газпром» был недоволен тем, что Пакистан предло­жил российскому энергетическому гиганту участвовать в тендере на об­щих основаниях.

Еще один вариант, хотя и совсем уж маловероятный, связан с тем, что в 2012 году пакистанский президент широко обвинялся (вместе с его по­гибшей в результате теракта женой и экс-премьером Беназир Бхутто26) в отмывании в середине первого де­сятилетия XXI века «черных» денег через швейцарские банки, то есть Асиф Али Зардари находился в ка­кой-то степени под дамокловым мечом пакистанского правосудия в лице главного судьи Пакистана Иф-тихара Мухаммада Чоудхри27. Нельзя исключать того, что были и иные причины отмены визита российско­го президента в Исламабад, однако мы не считаем возможным их здесь рассматривать.

В связи с обсуждаемым вопросом следует оговорить и тот факт, что и российско-индийские отношения нельзя рассматривать исключитель­но сквозь розовые очки. Достаточ­но сказать, что строительство 3-го и 4-го энергоблоков атомной электро­станции Куданкулам (сооруженной с помощью России — в частности, 1-й и 2-й энергоблоки) индийская сторона предполагает вести в даль­нейшем в соответствии с законом от 2010 года (по нему ответственность за возможные атомные инциденты несет не только оператор, но и стро­итель АЭС), что вызывает, мягко го­воря, непонимание у российского руководства28.

С другой стороны, и у индийской стороны вызывают недоумение не­которые действия российских руко­водителей. Например, чрезмерное затягивание с передачей Индии авиа­носца «Адмирал Горшков» (в индий­ском варианте «Викрамадитья»), кото­рый должен был быть на вооружении ВМФ Индии уже в декабре 2012 года, не говоря уже о том, что его стои­мость по сравнению с первоначаль­ной (750 миллионов долларов в 2004 году) возросла до 2,3 миллиарда дол­ларов к 2013 году29.

С надеждой на будущее

Тем не менее мы полагаем, что в перспективе российско-пакистан­ские отношения будут развиваться по нарастающей, что несомненно позитивно скажется (в том числе) и на внутриполитической ситуации в Афганистане — как с учетом взаимо­действия трех сторон, так и в рамках четырехсторонних саммитов, кото­рые могут реально принимать кон­структивные решения, в частности по афганской проблеме. Неудивительно в связи с этим, что в начале октября 2012 года состоялся визит в Москву прак­тически главного военного лица в Па­кистане генерала Аш-фака Парвеза Кайани, занимающего пост начальника объеди­ненных штабов сухо­путных войск.

Следует подчерк­нуть, что переговоры пакистанского воен­ного прошли не толь­ко с его российским коллегой — главко­мом российскими су­хопутными войсками генерал-полковни­ком А. Н. Постнико­вым, но и с тогдашним Начальником генштаба Н. Е. Макаровым (в данном случае не имеет значения, что теперь он уже в отставке, поскольку важным был и остается уровень переговоров, особенно учитывая то обстоятельст­во, что начальник Генерального шта­ба является одновременно первым заместителем министра обороны)30.

Кроме того, состоялась встреча па­кистанского военачальника с пред­седателем Комитета Государственной Думы по обороне В. П. Комоедовым.

Несмотря на то, что переговоры проходили за закрытыми дверями, едва ли можно сомневаться в том, что их основной темой стала ситуация в Афганистане и возможные пути ре­шения афганской проблемы. И здесь вполне можно было бы ожидать не­которых конкретных шагов со сторо­ны России в деле установления более тесных отношений с Пакистаном, который объективно станет едва ли не главной фигурой в отношениях с Афганистаном в рамках Централь­но-Азиатского региона после окон­чательного ухода оттуда в 2014 году войск НАТО. Вряд ли какое-либо го­сударство будет мириться, например, с ситуацией, аналогичной той, кото­рая сложилась в Афганистане после вывода оттуда в 1989 году советских войск.

Нельзя забывать и о том, что про­изошло в Центрально-Азиатском регионе в 1990-е годы, когда обра­зовался прочный и регулярный нар­котрафик через государства Средней Азии в Россию. Не следует также забы­вать, что ортодоксальные афганские исламисты сыграли далеко не послед­нюю роль в гражданских столкнове­ниях уже в XXI веке в ряде централь-ноазиатских стран, в первую очередь в Киргизии, Таджикистане и Узбеки­стане. Именно по этим (и ряду дру­гих) причинам многие российские и международные эксперты, включая автора этих строк, недоумевали от­носительно отказа В. Путина прибыть в Пакистан на саммит «душанбинской четверки», когда была возможность немного продвинуться по пути реше­ния афганской проблемы.

И все же, с нашей точки зрения, во­енно-техническое сотрудничество (ВТС) с Пакистаном может стать в той или иной мере реальностью, о чем, например, свидетельствует также и приезд в Москву в августе 2012 года главкома ВВС Пакистана, маршала авиации Тахира Рафика Батты — хотя формально он прилетел на праздно­вание 100-летия ВВС России.

1Нам представляется, что скорее всего на первом этапе ВТС с Паки­станом будет развиваться в рамках поставок техники двойного назначе­ния, например тяжелых грузовиков (которые и грунт могут перевозить, и войска в случае необходимости по труднопроходимой местности) — что уже было в истории российско-паки­станских отношений. Или граждан­ские вертолеты, которые сравнитель­но легко можно переоборудовать в военно-транспортные. Так что едва ли стоило заместителю Председателя Правительства Российской Федера­ции Д. О. Рогозину бросать (находясь в Индии на 12-м заседании Межпра­вительственной российско-индий­ской комиссии по двустороннему сотрудничеству)   не подобающую руководителю столь высокого уров­ня фразу о необходимости плевать в лицо тому, кто заикнется о поставках российского вооружения в Пакистан. В связи с этим одна из центральных индийских газет, «The Hindu», писала, дословно цитируя высказывание рос­сийского вице-премьера: «Мы всегда сотрудничали с Индией для обеспе­чения безопасности региона. Мы ни­когда не создавали Индии проблем в отличие от других стран. И не намере­ны продавать оружие Пакистану. Если кто-то говорит по-другому, плюньте ему в лицо»31.

Визит С. В. Лаврова в Пакистан в начале октября 2012 года в некото­рой степени способствовал развитию двусторонних отношений. С нашей точки зрения, эта поездка не была результатом сделанного ранее фор­мального приглашения главе рос­сийского МИД посетить Пакистан со стороны пакистанского министра Хины Раббани Хар, которая побыва­ла в Москве в феврале 2012 года. Есть все основания полагать, что россий­ский министр и не планировал лететь в Пакистан в октябре 2012-го, но был вынужден это сделать, чтобы как-то сгладить неприятное впечатление от отказа В. Путина от поездки в Ислама­бад. Тем не менее в ходе визита были все же подписаны три меморандума о взаимопонимании, неизвестно кото­рый по счету в области металлургии, а также энергетики и железнодорож­ного транспорта32.

Очевидно, что в не меньшей сте­пени будут способствовать развитию российско-пакистанского сотруд­ничества и переговоры российского премьера Д. А. Медведева с пакистан­ским премьером Раджой Первез Аш-рафом, состоявшиеся в начале ноября 2012 года в Лаосе в рамках саммита «Азия—Европа». По итогам встречи был подписан нестандартный доку­мент — Декрет о готовности подпи­сать Меморандум о взаимопонима­нии модернизировать Пакистанский металлургический завод. Но главное все же в ином. В ходе беседы впервые оба премьера четко назвали цифру товарооборота, достигнутого в 2011 году — 349 миллионов долларов, и вы­разили сожаление, что это на 40 про­центов ниже, чем до экономического кризиса33. Наивысшего уровня двусто­ронний товарооборот достиг в 2008 году — 615,6 миллиона долларов (при этом объем российского экспорта в Пакистан составил 461,3 миллиона, а пакистанский экспорт в Россию — 154,3 миллиона долларов). Однако в 2009 году в связи с экономическим кризисом показатель товарооборота снизился до отметки в 382,3 милли­она долларов.

Тем не менее на состоявшемся в Москве в конце декабря 2012 года за­седании Делового совета по сотруд­ничеству с Пакистаном было отмече­но, что, по предварительным данным, объем российско-пакистанского то­варооборота имеет устойчивую в це­лом тенденцию к росту и достиг в ука­занном году 660 миллионов долла-ров34. Хотя, по нашему мнению, и эта цифра весьма далека от существую­щих возможностей в двусторонней торговле.

Определенный вклад в развитие российско-пакистанских отноше­ний внес визит в Пакистан в феврале 2013 года Председателя Совета Фе­дерации Федерального Собрания РФ В. И. Матвиенко — хотя с нашей точки зрения, он носил в большей степени протокольный характер, нежели пре­следовал конкретные практические цели. К тому же те личные контакты, которые были установлены с паки­станскими парламентариями, были почти сразу разрушены в марте после роспуска пакистанского парламента в связи с предстоявшими новыми вы­борами в мае нынешнего года. В то же время есть надежда, что состоявшиеся также встречи с руководством веду­щих политических партий Пакистана помогут закрепить связи с будущим парламентом страны.

Подводя итоги, нельзя не отме­тить определенный прогресс в российско-пакистанских отношениях в первое десятилетие 2013 года (в частности, в его второй половине) по сравнению с 1990-ми годами. Если в тот период двусторон­ние политические связи были ослож­нены чеченским фактором, а также поддержкой Исламабадом режима та­либов в Афганистане, то уже к концу первой декады XXI века явно наступи­ли иные времена. Контуры геополи­тической ситуации в Азии меняются буквально на глазах, формируются большие пространства взаимодей­ствия региональных государств. Кон­цептуально это выражается в пред­ставлениях о Большой Восточной Азии и Центрально-Восточноазиат-ском макрорегионе. Организацион­но это находит отражение в акти­визации деятельности Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). И если здесь партию первой скрипки однозначно ведет Китай, то России в лучшем случае достается пока что второстепенная роль.

Нам хотелось бы привести здесь слова одного из ведущих российских экспертов по Центральной и Южной Азии В. Я. Белокреницкого, который еще в 2008 году отмечал, что, во-пер­вых, «укрепление российско-паки­станских отношений позволило бы Москве уравнять свои шансы с ки­тайскими в многостороннем диалоге на просторах Центрально-Восточ­ной Азии. Во-вторых, это позволило бы ей дать понять Индии, что время учета прежде всего ее интересов в системе российских приоритетов на Южноазиатском направлении мино­вало. Если Нью-Дели идет на усиление стратегического партнерства с Соеди­ненными Штатами, заключая с ними исключительное по долгосрочным последствиям соглашение о сотруд­ничестве в мирной ядерной области и открывая себе путь для взаимодей­ствия с Западом в военно-технической сфере, то может ли он рассчитывать на то, что Россия будет по-прежнему воздерживаться от выгодного для нее военного сотрудничества с Пакиста­ном? Речь, разумеется, не идет о том, чтобы изменить сам вектор военно-технических связей Москвы, но осу­ществление определенной коррекции возможно и даже необходимо»35.

И все же нам представляется, что причины медленного развития рос­сийско-пакистанских отношений ле­жат скорее не в политической, а пре­имущественно в правовой области, поэтому дорога для обдумывания и осуществления новых проектов от­крыта. А с точки зрения дальнейшего развития российско-пакистанского торгово-экономического сотрудни­чества полагаем наиболее целесо­образным уделить внимание наше­му участию в инфраструктурных отраслях — в энергетике, в том чис­ле атомной, связи и телекоммуни­кациях, ирригации и мелиорации, а также металлургии. Это позволит Москве расширить свое присутствие не просто в Пакистане, но в Южной Азии в целом.



Другие статьи автора: Каменев Сергей

Архив журнала
№6, 2017№1, 2018№5, 2017№6, 2016№5, 2016№4, 2016№6, 2015№5, 2015№4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№11-12, 2012№9-10, 2012№7-8, 2012№5-6, 2012№3-4, 2012№1-2, 2012
Поддержите нас
Журналы клуба