Недавно Президент России вы­сказал мысль, что ОАО «Газ­пром» в связи с революцией в добыче «сланцевого газа» должен разработать новую экспортную по­литику. Эта фраза вызвала сразу не­сколько вопросов. Первое. У ОАО «Газ­пром» должны быть уже разработаны различные варианты экспортной по­литики в зависимости от складываю­щейся конъюнктуры газового рынка в мире, и прежде всего в Европе. Его экспортная политика является лишь частью общей стратегии развития компании, поэтому различные вари­анты стратегии развития уже должны быть разработаны. Так где они?

Второе. ОАО «Газпром», является акционерным обществом, но с госу­дарственным контролем, а поэтому помимо вариантов стратегии ком­пании, разрабатываемых наемными менеджерами в лице правления ком­пании, должны быть варианты стра­тегии, разрабатываемые собственни­ком компании, то есть российским государством в лице, например, Ми­нистерства энергетики или Эксперт­ного совета при Президенте России. Более того, стратегия развития такой компании, как ОАО «Газпром» должна быть частью общей стратегии про­мышленной и торговой политики российского государства, которой, по-видимому, еще нет.

И третье — это вопрос ответ­ственности. Компания может раз­рабатывать различные стратегии и реализовывать их с тем или иным ус­пехом. Но кто ответит за результаты в случае, например, провальной страте­гии — пусть даже не тюрьмой, но хотя бы должностью и заработком? Один руководитель Газэкспорта? Вопрос персонификации принятия решения и ответственности за принятое реше­ние требует однозначного ответа.

Противоречие между интереса­ми менеджмента компании и соб­ственника компании — российского государства — проявляется во мно­гих направлениях. Задача менедже­ров любой компании — это полу­чение прибыли и (или) повышение экономической эффективности, о которой с гордостью говорят в «Газ­проме», а задачи государства шире и иные, чем прибыль какой-либо ком­пании. С точки зрения менеджмента компании повышение цен на газ как внутри страны, так и вне ее является абсолютным благом. Но государс­тво не заинтересовано в социальном взрыве, к которому может привести безудержный рост цен на газ — один из основных товаров, доступных на­шему, скажем прямо, небогатому на­селению.

Другим объектом расхождения ме­неджеров компании, государства и граждан России является отношение к недропользованию. Оптимальным для менеджеров является «снятие сли­вок», то есть выработка только высо­коэффективных запасов. А как быть с нашими детьми и внуками? Нужно до­биваться повышения углеводородо-отдачи недр — применительно к «Газ­прому» это, прежде всего, конденсат и нефть в оторочках. Под увеличение конденсатоотдачи валанжинской залежи Северо-Уренгойского мес­торождения было принято решение о проведении сайклинг-процесса. Создано совместное с «Бектел» пред­приятие — «Норд-газ». Где сайклинг? Где «Бектел» с новыми технологиями? И это — не единственный пример не­рационального, но «высокоэффек­тивного» использования недр. Нефть из оторочек Оренбургского и Урен­гойского месторождений практиче­ски вся останется неизвлеченной.

В свое время команда управленцев под руководством Р. Вяхирева дейст­вительно совмещала роли менедже­ров и представителей государства. В тот переходный период такое со­вмещение было допустимым, тем бо­лее что Р. Вяхирев являлся не только менеджером, но и профессионалом, прошедшим путь от оператора по об­служиванию скважин до министра, он обладал государственным мышле­нием. А сейчас ситуация изменилась коренным образом, и отдавать весь комплекс стратегических решений команде менеджеров, не являющихся высокими профессионалами, — зна­чит нанести огромный вред интере­сам России — как государства, так и его жителей — россиян.

«Газпром» и так уже улучшил эко­номические показатели достаточно искусственным методом, за счет ре­формирования электроэнергетики, в процессе которого были завышены тарифы на электроэнергию с целью повышения инвестиционной при­влекательности генерирующих ком­паний, которые пошли на продажу. Купив значительные активы генери­рующих компаний, «Газпром» сделал их центрами прибыли даже при це­нах на газ ниже, чем в Европе. Следу­ющий шаг — повышение цен на газ в России до европейского уровня в соответствии с требованиями ВТО? Но с точки зрения экономики России разве это правильный шаг?

Экспортная политика ОАО «Газ­пром» затрагивает интересы всех граждан России, а не только менедж­мента компании. А как мы можем поучаствовать в принятии решения, если для этого не созданы никакие инструменты и механизмы? Не сек­рет, что Запад ведет систематическую принципиальную атаку на «Газпром» с целью перераспределения россий­ского национального достояния в свою пользу. Более того, в России уже созданы пропагандистские центры, ведущие работу в интересах Запада и в ущерб интересам нашей страны, по существу, выполняющие роль «пятой колонны». Так, ряд ведущих изданий и так называемых экспертов убежда­ют нас, что необходимо разрушить систему долгосрочных договоров и принцип «take-or-pay». При этом ссы­лаются на то, что другой крупный га­зовый экспортер, Норвегия, уже пере­шел на краткосрочные контракты и привязку цены газа к цене спотовых контрактов. Что это: глупость, непро­фессионализм или заказ Запада? По­следнее — вернее.

В чем же заключаются глупость и непрофессионализм таких заяв­лений? Газовый бизнес в России и Норвегии принципиально отлича­ется. Норвегия уже ввела все свои месторождения в разработку, более того — вышла на пик добычи, кото­рый продержится 8—9, максимум 10 лет постоянной добычи. Затем она перейдет в падающую добычу газа, и как нефтегазовая держава Норвегия прекратит существование, исчерпав свой нефтегазовый потенциал, — вернется к рыбе и морепродуктам. Норвегии не требуются инвестиции и, соответственно, гарантии возврата инвестиций. А Россия только выхо­дит на Ямал (Бованенковское место­рождение), а значит — это гигантские инвестиции, требующие гарантий своего возврата в виде долгосрочных договоров с прогнозируемыми цена­ми и гарантий принятия определен­ных объемов. Переход на привязку долгосрочных поставок к спотовым ценам означает неприемлемые риски для России и полную зависимость от европейского картеля.

В Европе был проведен ряд полно­стью закрытых энергетических сове­щаний на высшем уровне. И вполне очевидно, что заключен некий секрет­ный антироссийский энергетический пакт, в котором с удовольствием при­няли участие страны, в свое время ис­терично осудившие пакт Молотова— Риббентропа. Лицемерие Польши, Литвы, Латвии и Эстонии проявилось с явной очевидностью. Плохи не сами секретные пакты, а лишь те, которые против них, а против России — это очень хорошо.

Хотелось бы обратить внимание на оценку Президентом России роли революции в добыче газа из «глини­стых сланцев». Большинство профес­сиональных российских экспертов считают, что резкое увеличение до­бычи газа в США из плотных пород, к которым относятся и глинистые сланцы, связано скорее с определен­ной экономической конъюнктурой и финансовой поддержкой амери­канским правительством, а не с ка­кими-либо революционными изме­нениями в технике и технологии добычи нефти и газа. Это мнение о перевороте в энергетике скорее жур­налистов и политтехнологов, под­готовленное спецслужбами США. И получается, что они достигли по­ставленной цели. Возникает вопрос: кто же тогда готовит высказывания нашего президента, кто, по существу, его дезинформирует?

Другим важным полем боя полит-технологий и пропаганды является строительство новых магистраль­ных газопроводов в Европу — «Се­верный» и «Южный» потоки. Здесь «Газпрому» не хватает откровенности в разговоре со своими гражданами, хотя доводов в пользу строительства этих газопроводов можно привести достаточно много — в частности на примере «Южного потока». Вот ряд достоинств проекта строительства газопровода «Южный поток»:

1. Экономическая целесообраз­ность. Затраты на транспортировку газа через Украину и Румынию со­ставляют 25—30 долларов за тысячу кубометров, или 25—30 миллионов долларов за 1 миллиард кубометров. Проектный объем транспортиров­ки — 63 миллиарда кубометров. За прокачку такого объема тарифные платежи составляют 1,5—2 миллиарда долларов в год. Первоначальная стои­мость проекта оценивалась в 8,6 мил­лиарда долларов, после уточненных расчетов предполагаемая стоимость составляет 20 миллиардов долларов. Окупаемость, 10—13 лет, вполне нор­мальна для инфраструктурных проек­тов такого уровня. Амортизационный период для газопроводов — 33 года. То есть только за этот период — 20 лет прибыльной эксплуатации. Реальные сроки службы газопроводов при соб­людении мероприятий по защите от коррозии — свыше 60 лет. Этот газо­провод за свой жизненный цикл при­несет значительную прибыль.

1. Ввод в строй газопровода «Юж­ный поток» существенно повысит надежность газоснабжения Южной Европы, поскольку образует вмес­те с традиционным путем поставки кольцевую структуру, что будет иметь преимущества как экономические (снижение рисков уплаты штрафов за непоставленный газ), так и техно­логические (возможность более ка­чественного проведения ремонтно-профилактических работ). Создание избыточных мощностей по перекач­ке газа в Европу создает условия для снижения тарифных платежей и спо­собствует формированию рыночных отношений при транспортировке газа.
2. Строительство газопровода «Южный поток» окончательно реша­ет вопрос зависимости от транзитных стран, использовавших газотранс­портную систему как средство полу­чения преференций в других сферах.
3. Газопровод «Южный поток» окончательно «хоронит» альтерна­тивный газопровод «Набукко», что имеет важное геостратегическое зна­чение для России.
4. Строительство газопровода «Южный поток» потребует 3—4 мил­лиона тонн высокосортной стали. За­каз такого количества стали в период кризиса может спасти металлурги­ческую отрасль целой страны, напри­мер Италии или Германии, что в свою очередь будет способствовать ожив­лению производства в горнорудной промышленности и других смежных отраслях. Заказ такого объема стали может сопровождаться получением Россией преференций в других об­ластях сотрудничества со страной— исполнителем заказа.
5. Крупный инвестиционный ин­фраструктурный проект позволяет снизить риски обесценивания золо­товалютных запасов России, повы­сить кредитный рейтинг России.
6. Риски по инвестированию разде­ляются между Россией, Италией, Гер­манией и, вероятно, другими крупны­ми европейскими государствами, что дает России возможность упрочить свои позиции в указанных государ­ствах, закрепить репутацию надеж­ного партнера, которая подрывалась транзитными странами. Кроме того, это будет способствовать увеличению политического авторитета России.
7. Использование современных компрессоров приведет к снижению энергозатрат на перекачку, а также к модернизации парка компрессоров на других газопроводах за счет либо покупки лицензий на производство компрессоров последнего поколе­ния, либо снижения стоимости по­купки при увеличение объемов при­обретения. Вероятным продавцом может стать немецкая компания «Си­менс», что также сыграет свою роль для улучшения российско-германс­ких отношений.

После ответа на эти вопросы сразу возникли вопросы новые. Насколь­ко эффективно вообще управляются наши крупнейшие государственные компании? Нужны ли они нам в том виде, в котором сейчас находятся, следует ли их приватизировать или нужно идти по пути совершенство­вания их управления, сохраняя в государ ственной собственности? Как вообще государство влияет на стратегию таких компаний, кто на­ходится в совете директоров таких компаний, можно ли в условиях рос­сийской реальности сделать так, что­бы собственник действовал в инте­ресах России и граждан России, а не отдельных людей и групп? Реальная роль чиновников в управлении госу­дарственными компаниями заклю­чена в двух полярных и одинаково неприемлемых позициях: либо пол­ное безразличие, либо собственный бизнес с присвоением результатов.

Ключевым вопросом управления государственными компаниями, по моему мнению, является вопрос от­ветственности за принятые решения. В настоящее время в стране началась кампания (а возможно, и долговре­менная политика) борьбы с корруп­цией, в частности в государственных компаниях. Безусловно, это одно из важнейших действий по решению проблемы, замедляющей развитие страны; и хотелось бы, чтобы в этом направлении были достигнуты успе­хи. Но это — ответственность, по су­ществу, за уголовные преступления — воровство, мошенничество и т. д. Я же хочу обратить внимание на ответ­ственность за некомпетентность, не­профессионализм, а порой — за от­кровенную глупость.

Советский Союз успешно разви­вался, когда ответственность за ошиб­ки и некомпетентность руководите­лей предприятий была персональной и жесткой: как говаривал Л. Берия, «У каждой аварии есть конкретная фа­милия, имя и отчество». В случае взры­ва на производстве к ответственности привлекали и проектировщиков, и строителей, и надзорные органы, то есть всех причастных (а порой — и непричастных). Так или иначе, но но­менклатура, получавшая привилегии в обществе, за некомпетентность и ошибки наказывалась строго. Н. Хру­щев сделал шаг, который разрушил социализм, — избавил номенклатуру от ответственности, оставив ей все привилегии. Удивительно, что соци­ализм просуществовал еще так дол­го — видимо, был создан большой за­пас прочности.

На Западе вопрос ответственно­сти за некомпетентность и ошибки людей, принимающих решение, име­ет иную форму, но также весьма эф­фективен, поскольку это — вопрос денег: ошибся, проявил некомпетент­ность — разорился. Аварии — это во­прос страхования; при этом страхо­вые эксперты никогда не завизируют договор в случае серьезных проблем в обеспечении безопасности, так как для них это — также вопрос денег, а значит, и личного разорения. То есть там ответственность персонифици­рована.

Россия же сейчас находится в неко­тором промежуточном положении: и не «сталинская» ответственность, и не западная. При этом тенденция к снижению персональной ответ­ственности, начавшаяся при Н. Хру­щеве, в настоящее время достигла своего апогея. Чиновники, имеющие право принимать решения, получают (официально или неофициально) ог­ромные деньги, но при этом никакой ответственности не несут! Это убива­ет экономическое развитие России не меньше, чем коррупция. Хотя оба эти процесса очень часто идут вместе и неразрывно.

«Газпром» — действительно наци­ональное достояние России, всех ее граждан; и это должно быть не пус­тым слоганом, а реальным фактом. На Западе вполне отдают отчет роли «Газпрома» для России, поэтому идет мощное давление, целью которого яв­ляется интернационализация природ­ных богатств России, а как локальная цель — снижение доходов России от продажи природных ресурсов, в част­ности газа, путем так называемой ли­берализации европейского рынка газа, проводимой варварскими мето­дами, без учета мнения стран, владе­ющих ресурсами газа. Они исходят из сомнительного тезиса, будто сила на их стороне и эта сила заключается в создании картельного соглашения.

Картель является монопольным потребителем российского газа, и деваться России, в частности «Газпро­му», некуда. Китай занял очень выгод­ную позицию затягивания перегово­ров по ценам на газ, так как уже имеет в своем активе победу над Россией в территориальных спорах именно за счет многолетнего давления и ис­пользования периода слабости Рос­сии. По-видимому, этот опыт пыта­ются перенести и на поставки газа из России, тем более что Туркмению уже удалось склонить на подписание не­выгодного контракта, используя не­благоприятную для нее конъюнктуру.

Казалось бы, сложилась безвыход­ная ситуация для России и «Газпро­ма». Однако это не так. Сокращение доходов от экспорта газа в Европу Россия может компенсировать пере­водом высвобождающихся объемов для внутреннего использования, для стратегического замещения жидких углеводородов на газ с целью продле­ния экспортного потенциала по не­фти, где ресурсная база России хуже, чем по газу, а картельного соглаше­ния против производителей потре­бителям создать не удается. У этого направления три составных части. Речь идет о замене дизельного топ­лива при обработке пахотных земель на газ, что, как известно, дает 30 про­центов снижения издержек, да и бо­лее широкое использование газа как моторного топлива; замене мазута как резервного топлива на СПГ, и бо­лее широкое использование СПГ при генерации тепла и электроэнергии. Следует учесть и возможности раз­вития газохимии, включая производ­ство этилена, полиэтилена и азотных удобрений.

Стратегическая линия на замену жидких углеводородов на газ в Рос­сии — это путь инноваций, повы­шения технологического и техни­ческого уровня. Были обращения в Росрезерв с предложением составить программу перевода части резерва с мазута на СПГ. Если убрать канце­ляризмы, то ответ заключался в сле­дующем: существуют большие про­блемы — и кадровые, и технические в обслуживании мазутного резерва, а переход на СПГ — это переход от лошади к трактору, нет ни специа­листов, ни системы обслуживания криогенной техники и т. д. Так нуж­но и создавать систему, и готовить специалистов, что требует затрат и ума, и энергии руководства. Но это — путь в будущее, это путь инноваций. Ибо сколько можно пустословить об этом?! Может быть, уже пора начать действовать? А тех руководителей, кто к этому не готов, — заменять.

То же самое касается замены дизель­ного топлива на газ. Вроде все есть — а не работает. Как по Жванецкому — все повторили. С2Н5 на пару —ане работает. Есть трактора и комбайны, оборудованные для использования как сжатого газа, так и СПГ, есть сеть АГНКС1 по России, созданная «Газ­промом». А вот система не создана: не хватает важного элемента — структу­ры, которая будет ремонтировать га­зовые двигатели и доставлять СПГ или сжатый газ до «поля». И «невидимая рука рынка» почему-то не работает.

Да и в экспорте газа в страны АТР ситуация не так безнадежна, если пе­реводить в реальное русло догово­ренности с Японией и Республикой Корея. Следует учесть, что традици­онные поставщики газа в эти стра­ны — Малайзия и Индонезия — в свя­зи с истощением ресурсов могут от экспорта газа перейти к его импорту. Программы же освоения ресурсной базы Австралии сталкиваются с про­блемой высоких издержек на добычу из сложных шельфовых месторожде­ний и высоких рисков техногенных аварий.

Тем более что надежды Китая на сланцевый газ могут оказаться бес­почвенными. Есть у Китая одна проблема, на которую пока не обращают должного внимания, — на са­мом деле она может стать главной в стра­тегии энергообеспе­чения страны. Дело в том, что газ, добы­тый из сланцевых отложений, предна­значен для местного потребления. Он не транспортируется на большие расстояния по экономическим соображениям, а идет на генерацию электроэнергии. Но с генерацией электроэнергии из угля у Китая нет проблем, а есть про­блема тяжелой экологии в промыш­ленных южных районах, например в Шанхайском. То есть сланцевый газ не решает проблем Шанхая — вне за­висимости от того, удастся получать его экономически оправданными методами или нет. Не случайно ком­пания «Шеврон», лидер в освоении сланцевых отложений в Китае, выска­зывает очень осторожные заявления по перспективам добычи газа. Более того, эксперты-специалисты хоро­шо помнят предыдущую эйфорию с перспективами добычи газа из угля в Китае, которая сменилась сильным разочарованием. Скорее всего это же ждет и эйфорию с добычей сланцево­го газа.

Поэтому фактор времени работа­ет не против России, а на Россию, и сегодня не требуется принимать рез­ких, опрометчивых решений, шара­хаться из стороны в сторону. Нужно набраться терпения, возможно, пой­ти на временные уступки, но жестко выдерживать стратегическую линию как в отношении Европы, так и в от­ношении Китая. 

В заключение попытаюсь наметить комплекс мер, необходимых для по­вышения эффективности крупных государственных компаний.

Во-первых, высшим руководи­телям России следует осознать, что наличие государственных компа­ний — не временная, промежуточ­ная стадия перехода их в частные руки, а постоянная и перспективная парадигма. Такие компании, как «Газ­пром», никогда не перейдут в част­ную собственность — вследствие их особой роли в жизни страны. И слова о национальном достоянии сказаны отнюдь не случайно.

Во-вторых, в следует принять меры по выработке долгосрочной страте­гии развития таких компаний. Это должны сделать структуры, незави­симые от менеджмента компании, например Министерство энергетики, Экспертный совет при Президенте России или иной, но обязательно не зависимый от менеджмента компа­нии орган.

В-третьих, необходимо повысить роль Совета директоров компании, где мнение менеджмента является лишь мнением людей, задача кото­рых —зарабатывать деньги, но не оп­ределять стратегические задачи в ин­тересах всего российского общества. Соответственно при председателе Совета директоров должен быть экс­пертный орган, состоящий из людей, не связанных с текущим управлением компании.

В-четвертых, следует повысить роль переговорных площадок для учета мнения всех участников биз­неса, включая потребителей газа. Преобразовать ныне существующее марионеточное «Российское газо­вое общество», служащее исключи­тельно формой лоббирования инте­ресов «Газпрома» в законодательных органах России, в подлинно неза­висимое экспертно-дискуссионное сообщество, где важную роль долж­ны сыграть бывшие топ-менеджеры «Газпрома», находящиеся в настоя­щее время на пенсии, но имеющие свой, независимый взгляд на разви­тие компании.

В-пятых, важную роль должны сыг­рать аудиторы компании, включая Счетную палату. Если аудитор Счет­ной палаты не обнаруживает серьез­ных нарушений в работе такой ком­пании, как «Газпром», он должен быть немедленно отстранен от проведения аудита в будущем. При этом выбор аудиторских компаний должен осу­ществлять Совет директоров (предсе­датель Совета директоров).