Журнальный клуб Интелрос » Теория моды » №25, 2012
Хельмут Ньютон (Helmut Newton). Grand Palais, Париж. 24 марта — 17 июня 2012
«Хорошая модная фотография должна быть похожа на что угодно, кроме модной фотографии. На портрет, фото на память, на снимок папарацци». Рабочее кредо Хельмута Ньютона (1920-2004) звучит как нельзя более актуально сегодня, когда жанровые рамки модной съемки размыты, а в 1970-е годы, когда сформировался его фирменный стиль, нельзя было придумать ничего революционнее.
Начиналось все в студии и довольно невинно: ну и что, что во время светского раута падает метеоритный дождь. Фотография из британского Vogue 1967 года: девушка в черно-белой шубке убегает от истребителя — аллюзия на хичкоковский «На север через северо-запад». Дальше куда интересней.
Сказать, что Ньютон был первым из модных фотографов, кто вышел на улицу, было бы неверно — задолго до него уличной съемкой моды занимался ньюйоркец Мартин Мункачи. Тем более неверно считать, что он первый стал снимать ню для журналов — в журнале Playboy с самого первого выпуска в 1953 году публиковались такие фото. Фотожурналистика, светская хроника — все это хорошо известные и до Ньютона жанры. Его придумка — слить все воедино. Результат: знаменитый стиль «порно-шик».
Феминистки скрежещут зубами: сексуальная революция, сексуально раскрепощенная женщина — хорошо, но не в таком виде, им кажется, что модные журналы превратились в филиал Playboy. Однако они ошибаются, и вот почему.
Главный атрибут типичной героини эротической фотографии — ее подчиненное положение, она объект сексуальной игры. У Ньютона женщина явно доминирует: начиная от знаменитых «Обнаженных», изображающих сильных, уверенных в себе женщин, которые знают свое тело, ничуть не смущаются его, заканчивая «сценами убийства», где жертва — неизменно мужчина. У бассейна или на пляже, в антураже, довольно типичном для эротических сцен, роли распределены совершенно по-другому. Исчезла подчеркнутая эротизация — загорелая влажная кожа, демонстрация роскошного тела. Типичный расклад, кто одет, а кто раздет, больше не работает: молодая дама может прийти на пляж в Сен-Тропе, одетая в черный вечерний наряд от Ива Сен-Лорана. Теперь ее больше не выбирают: это она оглядывает группку мужчин, которые по привычке сохраняют презрительную гримасу, хотя ясно, что имеет место ситуация работорговли. Следующее фото: героиня отдыхает на шезлонге, а ее кавалер прыгает в бассейн, чтобы хоть на секунду заслонить тенью ее лицо от солнца.
Ньютона занимает тема фетишизма, сцены садо-мазо. Женщина выступает в обеих ролях: героиня может размахивать цепью, а может надеть штаны для верховой езды, встать на четвереньки и водрузить на спину седло. Самые примечательные персонажи — те, что в гипсе на всю ногу или в бандаже. Как и в фильме «Автокатастрофа» Кроненбер- га, это не несчастные жертвы автоаварии: травмы — их сознательный выбор, путь к сексуальному наслаждению. Во всех этих случаях это не игры извращенцев, это зрелые женщины, заскучавшие от традиционных постановок и исследующие свою сексуальность.
Исследование сексуальности превращается в своего рода навязчивую идею. Героиня Ньютона разгуливает голой по городу, фотографирует промежность в фотоавтомате.
К мужчине, которому отведена роль второго плана, она нередко теряет всякий интерес. Кажется, ее куда больше занимают звери: она прогуливается с медведем, занимается сексом с догом и прыгает в бассейн, приглашая любимого шпица прыгнуть вслед. Иногда ее вовсе ничто и никто, кроме нее самой, не интересует: лежа на кровати, стоящей у панорамного окна башни Монпарнас, имея возможность наблюдать весь Париж, она предпочитает смотреть на себя в зеркало.
Многие снимки Ньютона сделаны с иронией — тонкой стилистической, в случае сочетания несочетаемого, когда модель в латексе позирует с лопатой или с жареным поросенком, или грубоватым бульварным юмором, когда герои обливают друг друга шампанским или на светском приеме падают в бассейн. Однако в работах Ньютона, как вспоминает его ученица Беттина Реймс, «есть трагическая тяжесть. Женщины никогда не улыбаются, никогда не испытывают наслаждение, а если и улыбаются, то это наслаждение болезненное» (Grandpalais). Как на фото Изабель Юппер, где она, вернувшись с пляжа, слегка обгоревшая, стоит в дверном проеме в белом банном халате, ярко выделяется белый след от купальника, она чуть приоткрыла сосок. Нет ни тени смущения, кокетства или приглашения к сексуальной игре: она серьезна так, как едва ли уместно в этой ситуации.
Женская автономность, достигнутая с боями, оборачивается женским одиночеством — по крайней мере в художественном мире Ньютона. Отсюда подборка его работ 1984 года, названная «Мир без мужчин» (Newton 1984). Эта отчужденность видна и в его манере работы с моделями. Как вспоминает Беттина Реймс, которая присутствовала на сеансах работы Ньютона, «[фотографам случается] прикасаться к женщинам, когда фотограф и модель говорят на разных языках, приходится прикасаться к модели, показывать, как нужно поставить руку. Но он никогда их не трогал — только с помощью щетки для волос. И это похоже на страх перед запрещенным объектом».
Литература
Grandpalais — www.grandpalais.fr/grandformat/bettina-rheims-regard-de-photographe.
Newon 1984 — Newton H. World Without Men. N.Y.: Xavier Moreau, 1984.