Журнальный клуб Интелрос » Теория моды » №29, 2013
«Фортуни-и-Мадрасо: творческое наследие» (Fortuny y Madrazo: An Artistic Legacy). Испанский институт королевы Софии, Нью-Йорк. 30 ноября 2012 — 30 марта 2013
Марсель Пруст однажды назвал творчество Мариано Фортуни-и-Мадрасо (1871-1949) «подлинно классическим, но завораживающе своеобразным» (de Osma 1980: 28). Эти слова в точности передают сущность работ Фортуни. Черпая вдохновение в своем интересе к прошлому, он в то же время был неизменно обращен в будущее в своих экспериментах с тканями. «Фортуни-и-Мадрасо: творческое наследие» — последняя выставка Испанского института королевы Софии (ИИКС) в Нью- Йорке (иллюстрации см. во вклейке 2). Мне как-то посчастливилось встретиться с Микки Райадом, семья которого до сих пор производит ткани, разработанные Фортуни, приобретя это право в 1990 году. Рай- ад уделил мне много времени и показал нью-йоркскую экспозицию (стены выставочного зала, как и в Музее королевы Софии, покрыты тканями Фортуни), рассказав всю творческую историю дизайнера. Тем не менее любой, кто посетит эту всеобъемлющую выставку в ИИКС, узнает о Фортуни не меньше, чем я во время той памятной встречи.
Мариано Фортуни-и-Мадрасо переехал в Венецию с семьей в 1889 году. Это случилось через пятнадцать лет после смерти отца Мариано, 36-летнего Мариано Фортуни-и-Марсаля, в Риме. Фортуни-и-Марсаль был талантливым художником и умер на пике славы, когда Мариано было всего три года. Тем не менее он оставил значительный след в жизни Мариано благодаря своему наследию и собранным при жизни коллекциям. Семья выбрала для своего нового дома Венецию из-за удобства, а еще потому, что здесь всегда хотел жить Фортуни-и-Марсаль; это было данью его памяти. Молодого Фортуни, который, как и его отец, был художником, Венеция очаровала; ее вневременность способствовала тому, что он продолжал изучать историю искусств, не поддаваясь новым направлениям и веяниям (Ibid.: 23). Начало творческого расцвета Фортуни совпало с его переездом в Палаццо Пезаро дегли Орфей в 1899 году. Палаццо Орфей в конце концов получило имя Палаццо Фортуни. Стены в нем были украшены тканями, в том числе и унаследованными от отца: ниспадающий бархат покрывал стены, и зал оказывался разделенным будто бы огромной портьерой (Ibid.: 26). На выставке предпринята попытка тщательно проследить, что повлияло на молодого Фортуни, и творчество Фортуни-старшего представлено рядом картин и гравюр.
В 1906 году, работая для театра, Фортуни обратился к экспериментам с тканями. Первой придуманной им моделью одежды было «большое прямоугольное покрывало для театральной танцовщицы, которое драпировало тело, не одевая его. Замысел заключался в том, чтобы не сковывать движений женщины и дать ей свободу «танца в полете» (Novas 1983: 76). Этот шарф получил название «Кносского», и, хотя изначально был задуман так, чтобы носить его сам по себе, впоследствии надевался поверх платья «Дельфос», появившегося в 1907 году. Шарфы для Фортуни логически оказались первым шагом. Сначала они служили для украшения. Они легко подстраивались под любую форму, подсказывая Фортуни новые решения. Он превращал эти шарфы в жакеты, туники, шелковые шали. Когда Фортуни стал более уверенно работать с тканью, он стал экспериментировать с другими материалами, например с бархатом. Выставка дает возможность увидеть платья, в том числе в восточном стиле, накидки и шарфы удивительно красивых цветов: персикового, бледно-розового, серовато-зеленого, нежно-лилового, бирюзового и бледно-золотистого. Фортуни не интересовался новыми тенденциями в развитии моды (хотя, как и его современники, был против затягивания в корсет), и его модели оставались практически неизменными, что не помешало их носить самым чутким законодательницам вкусов ХХ века. Поклонницами этих нарядов были маркиза Казати, Пегги Гуггенхайм, Элеонора Дузе, Айседора Дункан (а также ее приемные дочери Лиза, Анна и Марго, чья известная фотография висит в одном из залов). Однако, вероятно, никто не носил творений этого художника (не думаю, что его действительно можно назвать модельером) так, как его жена-француженка Генриетта. Фотография, изображающая ее в платье «Дельфос» на флорентийской улице, — настоящий скандал по тем временам, когда подобные платья без корсета считались исключительно домашними, — показывает, что она, несомненно, была его музой. Некоторые из платьев Генриетты представлены на выставке.
Часть выставки посвящена экзотическим культурам, вдохновившим Фортуни. Большинство узоров на его тканях позаимствованы из персидских цветочных орнаментов XVII-XVIII веков, коптского искусства, традиционной мавританской росписи по керамике и мозаики, а также итальянского Возрождения. Что выставка не освещает в подробностях, так это секрет изготовления или особую технику, использованную Фортуни при плиссировке «Дельфосов» и не разгаданную по сей день. Слово «Дельфос» происходит от названия древнегреческой бронзовой скульптуры — «Дельфийский возничий» (475-470 годы до н.э.). Фортуни стремился воссоздать хитон, одеяние, нередко изображаемое греческими скульпторами, в том числе и в этом произведении. Его интересовало изготовление хитона и то, как он драпируется вокруг тела. В 1909 году Фортуни запатентовал технику с использованием шелкового атласа (а не шерсти или льна, как у греков) для плиссировки шелка (de Osma 1980: 95-102).
Испанский институт королевы Софии, главой которого является испанский модельер Оскар де ла Рента, быстро приобретает статус одного из центров проведения связанных с модой выставок в Нью-Йорке. В прошлом году здесь прошла великолепная выставка Баленсиаги, а в позапрошлом — обзор местного испанского костюма, представленного на полотнах Хоакина Сорольи. Остается лишь надеяться на что-то не менее увлекательное в следующем году.
Перевод с английского Татьяны Пирусской
Литература
Novas 1983 — Novas H. The Master of Antifashion // Connoisseur. 213. June 1983.
de Osma 1980 — Osma de G. Fortuny: Mariano Fortuny, His Life and Work. N.Y.: Rizzoli, 1980.