Журнальный клуб Интелрос » Теория моды » №31, 2014
Mellins M. Vampire Culture. Bloomsbury, 2013. 150 pp.
Книга Марии Меллинс «Культура вампиров» посвящена стилю и образу жизни поклонников вампирской эстетики.
Автор во вступлении заявляет, что главным предметом ее изучения является лайфстайл вампирского сообщества. Меллинс ставит четыре основных вопроса исследования: 1) производство тематических товаров участниками комьюнити; 2) гендерная проблематика; 3) иерархия внутри сообщества; 4) конфликты и противоречия внутри субкультуры. Мария характеризует свое исследование как своего рода «полевую работу» и выбирает позицию «частичного инсайдера», пытаясь совмещать функции как наблюдателя, так и участника субкультурных событий. Даже более того, Меллинс признается, что исследование вдохновило ее на эксперименты со стилем одежды: в какой-то момент Мария решила сменить привычный casual на вещи более авантюрно-романтического толка.
Автор подробно описывает стадию выбора сообществ, в которые она планировала внедриться для детального изучения. Сконцентрировав свое внимание на Лондонских сообществах, Мария выбирает London Vampyre Group [1] (LVG; 550 участников на facebook) и Vampyre Connexion [2] (VC; страницу в livejournal читают всего 15 человек!). На этой стадии возникают первые серьезные сомнения в корректности авторского подхода к исследованию. Во-первых, Мария изначально отказывается от изучения сангвинарных сообществ, что значительно сужает поле исследования; во-вторых, уже из данных интернет-ресурсов, находящихся в открытом доступе, понятно, что превалируют в составе участников женщины, а по фотографиям видно, что одним из доминирующих интересов являются наряды, в особенности — исторические реконструкции. Получается, до определенной степени автор предрешает результаты собственного исследования.
Кстати говоря, Меллинс не считает нужным посвятить аудиторию в тонкости терминологии вампирского сообщества. Однако, заводя диалог на тему данной субкультуры, невозможно обойти стороной, к примеру, слово «сангвинар». Оно используется участниками тусовки для обозначения «реальных вампиров» — то есть людей, которые и в самом деле пьют кровь (правда, необязательно человеческую, это может быть и кровь животных). Также важно упомянуть, что у сообщества существует и собственный сленг. К примеру, объединения вампиров- любителей зовутся «ковенами», а места встреч — «убежищами», кроме того, члены подобных сообществ нередко сами себя характеризуют как «семью» (подробнее об этих понятиях см. [6]). У сангвинаров имеется и собственный кодекс («Черная вуаль»), первая версия которого была написана в конце 1990-х годов Тоддом Хойтом, а позже неоднократно дополнялась и переписывалась. В частности, в тексте говорится о том, что «вампиры — это леди и джентльмены»; а «вампирская эстетика включает в себя традиции прошлых эпох» и поощряет знание этикета, присущее истинным аристократам (подробнее см. [3]). Впрочем, обо всем этом в книге нет ни слова — ведь автор игнорирует весь слой субкультуры, связанный с сангвинарной практикой.
Что ж, вернемся к тексту.
Исторический экскурс у Меллинс представлен также довольно скудно. По данным Марии, истоки возникновения сообщества следует искать в 1990-х годах. По другим же источникам [4], пионеры вампиризма сколотили первые коммуны в 1970-х годах. Тогда это были подпольные и малочисленные группы. Что касается культурных референсов, здесь
Меллинс приводит в качестве основных источников вдохновения роман «Дракула» Брэма Стокера и одноименный фильм Фрэнсиса Форда Копполы, фильм «Блэйд», книги Энн Райс и, соответственно, экранизации «Интервью с вампиром» и «Королева проклятых», фильм «Пропащие мальчики», сериалы «Баффи, истребительница вампиров» и «Настоящая кровь».
Следующая глава посвящена интервью с участниками LVG и VC. Материал собирался с 2006 по 2009 год и дополнялся вплоть до 2012-го. По результатам опросов Меллинс выяснила, что более 50 % респондентов предпочитают придерживаться вампирской эстетики в одежде не только во время встреч с единомышленниками и тематических мероприятий, но и в повседневной жизни. Кроме того, любимым типом художественных произведений участники опроса признали фильмы с исторической подоплекой. Примерно половина опрошенных участников при этом и сами создавали фан-фикшн. В сносках автор приводит статистику исследования: активных участников сообществ идентифицировано около 110 человек, из которых 54 стали респондентами, и лишь 42 заполненных анкеты были в конечном итоге учтены. Вот и спрашивается, насколько репрезентативными могут быть собранные данные в контексте всей культуры любителей вампирской эстетики?..
С точки зрения этнографического и социологического подхода задаешься вопросом, а вправе ли подобное сообщество именоваться субкультурой? Ведь в отличие от сангвинарных комьюнити, участников LVG и VC объединяют общие интересы, но и тут свои нюансы: литературные и кинематографические предпочтения людей, принадлежащих к одному сообществу, могут достаточно сильно разниться, к тому же добрую часть из перечисленных фильмов, сериалов, книг и комиксов едва ли можно отнести к субкультурному наследию, скорее, они принадлежат к массовой культуре. (Характерно, что в книге даже не фигурируют названия независимого вампирского кино — фильмы «Зависимость» Абеля Феррары и «Жажда» Пак Чхан Ука.)
Что касается одежды, в то время как всеядный мир моды поглощает идеи из всех сред и субкультур, выстраивая множественные причудливые адаптации и усредненные модели разнообразных культурных слоев в угоду современности, адепты субкультуры вампиров упорно сопротивляются потреблению модного образа, ностальгируя по непознанному и фантазируя на тему романтизма прошедших эпох. Как отмечает (и подтверждает черно-белыми фотографиями, приведенными в книге) автор, участницы сообщества придерживаются концепции «Vicwarian femininity», то есть вольной трактовки исторических костюмов Викторианской и Эдвардианской эпох, выдержанных непременно в драматических тонах (преимущество за черным), акцентируя внимание на женственном облике. В наряде допустимы вкрапления родственных субкультурных влияний, например готики, стимпанка, а также атрибуты БДСМ. Кроме того, приветствуется DIY-подход (от англ. Do It Yourself, сделай сам. — прим. ред.).
Отдельные участники даже строят собственный мини-бизнес, производя изделия, инспирированные вампирской эстетикой. Истоки предпочтения ретрофеминного имиджа укладываются, как несложно догадаться, в рифму «кровь — любовь» и связаны со стремлением к традиционному распределению гендерных ролей и отчасти садомазохистскими фантазиями участниц сообщества, о чем они сами свидетельствуют автору исследования. В целом же Меллинс приходит к выводу, что привлекательность образа вампира как такового явлена в сочетании романтически-аристократического флера прекрасной эпохи, сверхчувствительности (как психоэмоциональной, так и физиологической) индивида и его позиции вечного аутсайдера. Мария замечает, что комьюнити сплачивает не столько любовь к конкретным художественным произведениям, сколько специфические переживания, связанные с темой вампиризма, а также увлеченность историческим романом и отождествление себя с Другим.
По мнению Роба Лэтама, вампир — это метафора, описывающая специфический психологический и социальный опыт взаимодействия власти и сексуального влечения, характерный для постмодернистской культуры. Вампир — в буквальном смысле ненасытный потребитель, движимый жадным стремлением к вечной юности (Latham 2002: 11).
Показательно, что внутри сообщества наблюдается скептическое отношение к «подростковой» саге «Сумерки». При этом в числе излюбленных произведений называются те, которые оказали влияние на респондентов в их юношестве. Средний возраст участников комьюни- ти — 25-34 года.
Автор исследования не устает повторять, что одежда является важным индикатором принадлежности к «тусовке». Характерной чертой сообщества при этом является поощрение индивидуального подхода к созданию образа. Селебрити вампирского комьюнити MorbidFrog продумывает свой образ до мелочей и подробно документирует создание имиджа в своем блоге. Благо, у нее имеется искусствоведческое образование, которое позволяет ей создавать убедительные подобия корсетов, турнюров и причесок по мотивам Викторианской и Эдвар- дианской эпох. К сожалению, размер, монохромность и низкая контрастность изображений в книге не позволяют рассмотреть все подробности тщательно сконструированного образа. Впрочем, при желании на тематических сайтах заинтересованные лица могут полюбоваться разгулом и разнобоем костюмированного вампиризма во всем его многоцветии. И надо сказать, на цветных фотографиях крайне сложно отыскать восславленный Меллинс дух романтизма и утонченности. Не принадлежащий к комьюнити зритель едва ли найдет значительные отличия этих снимков от им подобных, сделанных на «сходках» поклонников готики, рпг, косплея, стимпанка и БДСМ. Закрадывается подозрение, что отличия если и имеются, то крайне незначительные. Если же они присутствуют, то Меллинс, увы, не удалось наглядно их продемонстрировать.
Дочитав книгу до конца, приходится признать, что изначальная личная привязанность автора к предмету изучения и метод «частичного инсайдерства» сказались на качестве исследования не лучшим образом: Мария чересчур увлечена процессом и излишне симпатизирует участникам, отчего упускает возможность взгляда на сообщество с несколько более критической позиции, а также представления более широкой картины вампирской эстетики в контексте современной культуры.
Ссылки
1) www.facebook.com/groups/Londonvampyre
2) vampconnexion.livejournal.com
3) awakeanddrink.org
5) bitchmagazine.org/article/bite-me-or-dont
6) vampirecommunity.ru
Литература
Boyd 2007 — Boyd D.M. Social network sites: definition, history, and scholarship // Journal of Computer-Mediated Communication. Oct. 2007. Vol. 13. Is. 1.
Butler 2006 — Butler J. Gender trouble: feminism and the subversion of identity. N.Y.: Routledge, 2006.
Hine 2000 — Hine Ch. Virtual ethnography. London: Thousand Oaks, Calif: SAGE, 2000.
Irwin 2006 — Irwin J. Convergence Culture: Where old and new media collide. N.Y.: NYU Press, 2006.
Latham 2002 — Latham R. Consuming youth. Vampires, cyborgs and the culture of consumption. Chicago, 2002.