Джулия Лонг (Julia Long) — директор учебной коллекции в Институте дизайна и мерчендайзинга в сфере моды (FIDM/Fashion Institute of Design and Merchandising Museum & Galleries, Лос-Анджелес, Калифорния). Закончила с отличием бакалавриат университета Торонто в области изящных искусств. Работала в отделе моды и текстиля Королевского музея Онтарио (Торонто, Канада).

Статья впервые опубликована в журнале Costume (2009. Vol. 49. Pp. 109-126)

В конце XIX — начале XX века среди элегантных дам всего мира рас­пространилась новая мода: они стали носить на себе животных. Ина­че говоря, животные — как чучела и шкурки, так и живые питомцы — сделались модным атрибутом повседневного гардероба. Таким образом мир моды пытался присвоить себе красоту природного мира. В данной статье мы рассмотрим эту модную тенденцию и несколько линий ее развития. Особое внимание мы уделим таким темам, как включение в одежду живых животных и чучел, популярность таксидермии, методы иллюзорного «оживления» мертвых животных. Исследование навело нас на вывод, что эта мода имела две первопричины: то были всеоб­щий интерес людей к природному миру и особая приязнь, которую женщины той эпохи питали к животным.

Мех животных и перья птиц столетиями используются в одежде как оторочка, подкладка и отделка различных видов. Но в конце XIX — на­чале XX века женщины украшали себя «неразделанными» животны­ми — собственно, не только цельными тушками или шкурками, но и живыми существами¹. Современники, а впоследствии историки истолковывали этот феномен по-разному. В 1882 году некий амери­канский журналист предположил, что у женщин обожание животных служит приметой «глубоко укорененного отвращения к мужчинам»². Элизабет Юинг в своей книге «Мех в одежде» рассматривает версии, что женщины либо самоотождествлялись с дикими зверями, либо меч­тали ими повелевать (Ewing 1981: 110—112). Мы же взглянем на моду украшать себя животными в контексте того, как в 1880—1925 годах об­щество относилось к животным, и выдвинем альтернативную гипоте­зу: на наш взгляд, женщины относились к животным, служившим им «экипировкой», как к обожаемым питомцам³. Во времена, когда по­требность женщин в нежности и ласке по большей части оставалась без внимания, они могли изливать свои чувства на домашнего питом­ца и ожидать беззаветной любви в ответ.

Кэтлин Кит пишет об отношении к домашним животным в Париже XIX века: хозяева выстраивали свое поведение в контексте «того, чего, видимо, острее всего не хватало взаимоотношениям их современников. Любители домашних животных создавали вокруг себя воображаемый мир, где жизнь протекает счастливее и не столь неуправляема, как в реальном мире» (Kete 1994: 2).

В тот период роль домашних питомцев в жизни людей была неод­нозначной и многогранной: женщины драпировали себя в шкурки и чучела, а параллельно обожали других животных — своих живых ком­паньонов. Мало того, женщины даже носили на себе чучела животных того же вида, к которому принадлежали и их живые питомцы. Причем последние служили наполовину друзьями, наполовину украшениями, а хозяйки всегда держали их на поводках, отделанных по последней моде. Мертвое же животное обрабатывали таким образом, чтобы оно казалось живым, применяя таксидермию и другие методы иллюзорно­го оживления. Любовь к животным вписывалась в общую склонность викторианцев к сентиментальности, часто порождавшую безудержные эмоциональные привязанности. Перед лицом крупных социальных пе­ремен, обусловленных развитием промышленности и ростом больших городов, люди по всему западному миру реагировали на беды с гипер­трофированной патетичностью.

Открытие природного мира

На протяжении всего XIX века широкие массы населения стремились глубже познать мир природы. Музеи и зоологические сады начали вы­ставлять на обозрение живых животных и чучела, поощрялись путеше­ствия в далекие и загадочные уголки планеты, издавалось множество исследований о флоре и фауне разных стран мира. Натуралисты изу­чали животных как по живым особям, так и по чучелам, таксидермия считалась целесообразным и всеобъемлющим способом отдать долж­ное красоте животных, познать их анатомию и образ жизни. Люди стали выше ценить спортивную охоту, которую энтузиасты называли необходимым шагом к познанию мира дикой природы: «Знание — это естественная история, приобрести его можно лишь под открытым не­бом. <...> Ружье и удочка позволяют нам дотянуться до реальности, прикоснуться к ней, познать ее. Никто не сумеет приобрести четкие представления о вещах в их истинном состоянии, если не увидит их и не пощупает. Одного чтения недостаточно»⁴.

Чем выше люди ценили природный мир, тем чаще заводили себе до­машних животных. История содержания домашних животных в США очень похожа на европейскую: иммигранты из Европы привозили с собой своих животных-компаньонов, позднее модные веяния и новые идеи в сфере содержания домашних животных широко освещались прессой и служили образцом для подражания (Grier 2006:11). Англий­ское слово pet (питомец, любимец) означает одомашненное живот­ное, которое держат исключительно ради того, чтобы наслаждаться его обществом. К этой категории необязательно относятся живот­ные, которых держат для выполнения конкретных функций — напри­мер, собаки пастушеских пород или молочные коровы. Большинство историков, специализирующихся на истории содержания домашних питомцев, полагают, что понятие возникло в XVII веке. Однако Кит Томас считает приблизительной начальной точкой 1400 год (Thomas 1983:112-115; Kete 1994: 3; Lane & Zawistowski 2008:12)⁵. Обычай дер­жать домашних питомцев неотъемлемо связан с историческими ме­таморфозами понятия «животное». В XVII веке видный французский философ Рене Декарт (1596—1650) развивал теорию, что животные фактически являются машинами и, следовательно, неспособны чув­ствовать боль. Кстати, человека Декарт к животным не причислял. Напротив, в XVIII веке английский философ Иеремия Бентам (1748— 1832) выдвинул альтернативную концепцию: призвал оберегать жи­вотных от вреда, наносимого им человеком, только потому, что жи­вотные способны испытывать страдания (Lane & Zawistowski 2008:12). В XIX—XX веках подход Бентама стал общепринятым, заложив осно­ву заботливого содержания домашних питомцев. Кит Томас выделя­ет три основные черты домашнего питомца в Англии в XV—XVIII ве­ках: «1) животное допускалось в дом; 2) ему давали индивидуальное имя; 3) его не убивали, чтобы съесть» (цит. по Grier 2006: 7). В XIX веке эти критерии сохранились, содержание домашних питомцев стано­вилось все популярнее. Традиционно люди предпочитали держать собак, причем мода на породы менялась от эпохи к эпохе (Ibid.: 30). Комнатные птицы, а реже кошки тоже находят себе любящих хозя­ев и хозяек на протяжении всей истории содержания домашних пи­томцев (Ibid.: 24). В XIX веке популярность содержания домашних животных резко возросла: человек впускал в свой дом все новые био­логические виды. В разряд питомцев вошли куры, голуби, кролики, морские свинки, мыши, аквариумные рыбки и даже обезьяны, попу­гаи и рептилии (Ibid.; Lane & Zawistowski 2008: 58). Люди XIX века зачастую содержали по несколько домашних питомцев. С радостью отмечалось, что у тех, кто делит кров с животными, улучшается ха­рактер (Kete 1994:49). Собственно, «исследования медиков свидетель­ствуют: контакты человека с домашними питомцами — более содер­жательны, чем с большинством других людей» (Ibid.: 37). Домашние питомцы выполняют функцию обожаемых компаньонов, способных отвечать безраздельной преданностью и нежностью на чувства хозя­ев, поддерживать отношения, основанные исключительно на взаим­ной привязанности.

(Продолжение статьи читайте в бумажной версии журнала)