Tony di Corcia. Valentino. Ritratto a Dili voci dell'iiltimo imperatore della moda.Lindau, Torino, 2013. 300 pp.

Итальянский журналист Тони ди Корча, автор биографии Джанни Версаче и книги об истории марки Burberry, на сей раз предлагает чи­тателю историю Валентино Гаравани, «последнего императора моды», в виде «многоголосого портрета» великого итальянского кутюрье. Она состоит из интервью с людьми, хорошо его знающими: бывшими кол­легами, журналистами, менеджером Маттео Мардзотто и сегодняш­ними дизайнерами дома Valentino, Марией Грация Кьюри и Пьерпаоло Пиччоли.

Оригинальная форма книги включает также своего рода «энциклопедию»: «Вален­тино — кутюрье от А до Я», где под каждой буквой есть очень интересные главы о его личной жизни и творческой работе, а также о моде последних десятилетий.

Название, «Последний император моды», намеренно напоминает название докумен­тального фильма «Валентино. Последний император» (Valentino. The Last Emperor, 2008) американского режиссера Мэтта Тирнауэра: беседа с ним и от­крывает книгу:

«Почему Валентино назвали „Последним императором"?

М.Т.: Валентино — это человек, живущий погруженным в свою соб­ственную славу уже свыше полувека. Мне не приходит в голову никто другой, с кем бы можно было его сравнить. Может быть, с Лиз Тэйлор, но она много раз исчезала и возвращалась, в то время как Валентино сце­ну никогда не покидал. Такого масштаба слава, такая невероятная форту­на заслоняет понятие о реальной жизни, и Валентино как раз полностью оторван от реального мира. Вокруг него движется „свита", которая его защищает и делает недоступным, а его партнер Джанкарло Джамметти отгораживает его от окружающего мира, чтобы он мог жить в глубоком спокойствии. Это человек (Валентино) очень следящий за своей внеш­ностью, всегда безукоризненной: ни одного волоса не на месте, всегда безупречно одет. Это звезда кинематографа: в сущности, он постоянно должен играть собственную роль. Он живет как королева Елизавета.

Когда я думаю про Валентино, я вижу в нем юношу и я верю, что именно в этом заключается секрет его долгой карьеры. Подросток из провинциального городка Вогера, исключительно талантливый, спо­собный всегда идти вперед, без страха и неуверенности, хотя я думаю, что ему эти чувства не чужды. Но зато он обладает исключительной силой воли — даром, который позволил ему завоевать успех, славу, фортуну, восхищение. За внешностью известной личности я чувствую в нем некоторую мягкость и невинность, что и позволяет ему оставать­ся простым, типично итальянским юношей» (с. 22-23).

Валентино живет как император: его доходы позволили приобрести дома в Лондоне, Риме, Нью-Йорке, шале в швейцарском Гштааде и даже замок Видвиль в 50 километрах от Парижа (императору ведь положено жить в замке!), построенный в 1580-1584 годах и переделанный затем в стиле Людовика XIII. На протяжении трех веков в нем обитали герцоги, герцогини и маркизы, до 1995 года, когда замок был приобретен послед­ним императором моды. Здесь Валентино устраивает самые роскошные банкеты, например по случаю присуждения ему звания кавалера ордена Почетного легиона 6 июля 2006 года, заснятый в упомянутом фильме.

«Сладкая жизнь» Валентино

Одной из характерных особенностей Валентино как персонажа, без­условно, является его стиль жизни, по роскоши и эксклюзивности рав­ный его стилю в моде.

Свою жизнь Валентино проводит в одном из шести домов, разбро­санных в разных концах мира и соперничающих между собой роско­шью и совершенством. Путешествует Валентино на личном самолете, где места занимают в первую очередь его любимые мопсы. Валентино содержит сорок человек обслуживающего персонала, возглавляемого мажордомом Майклом Келли, задачей которого является обеспечи­вать максимальный комфорт и удовлетворять любые запросы кутю­рье. Даже Джанни Аньелли, хозяин автомобильных заводов FIAT, гово­рил: «Он живет в такой безграничной роскоши, что мне даже стыдно!» (с. 221). В 1970-х годах, когда Италия находилась под угрозой терро­ристов «Красных бригад», Валентино ездил по Риму в бронированном красном «мерседесе».

Чтобы понять, откуда пришел этот стиль, необходимо вспомнить «сладкую жизнь» Рима, так хорошо представленную в одноименном фильме Федерико Феллини, и клиентуру кутюрье, с самого начала со­стоявшую исключительно из международной аристократии и голли­вудских звезд, снимавшихся в 1950-1960-х годах в «Голливуде на Тибре», как тогда называли римские киностудии. В те времена высокая мода решительно ориентировалась на аристократию, и знатными были не только заказчицы, но и некоторые римские кутюрье: графиня Симонетта, княжна Ирина Галицына, или маркиз Эмилио Пуччи во Фло­ренции. Могу привести пример из собственного опыта о господствовав­шем тогда снобизме: моей первой работой в Риме было сотрудничество с пресс-офисом итальянской Палаты моды, что дало мне возможность неоднократно бывать и в доме моды Валентино, и присутствовать на его показах в конце 1960-х годов. Даже дама, которая просто открывала дверь ателье, имела дворянский титул, не говоря уже о пиарщицах.

«В тот исторический период сидение в первом ряду на показах вели­ких кутюрье стало свидетельством общественного престижа, и Вален­тино становился в Италии тем, кем Сен-Лоран был во Франции» (с. 39). «Валентино никогда не стремился одевать так называемых персонажей jet-set. Он всегда обращался к королям и королевам. Те, с кем он дру­жит, это подтверждают: г-жа Розарио, принцесса Болгарии, Мадлен, принцесса Швеции. Представительницы высшего общества выглядят броско, более вульгарно, ярко: это такая слава, которая может улету­читься в любой момент. Валентино никогда не интересовали послед­ние „звездочки"» (с. 40).

В главе «Королевы» автор пишет:

«С самого начала карьеры Валентино был избранным кутюрье ко­ронованных особ. Это предпочтение со стороны императриц, коро­лев, принцесс придало его моде и самому персонажу несравнимый оттенок элитарности, аристократичности. Причины такого предпо­чтения разные.

Во-первых, это заключается в грации, совершенстве и элегантности, присущих произведениям Валентино. Когда они обращаются к дому высокой моды, эти дамы несут на себе груз обязанностей, ролей и за­бот, которые исключают какие-либо излишества и экстравагантность. Они доверяют кутюрье собственный имидж. Заказываемые наряды предназначены главным образом для официальных оказий, где по протоколу необходимо соблюдать как можно большую сдержанность, с очень ограниченными исключениями: королевскими браками, коро­нациями, похоронами важных личностей — ни в одном из таких слу­чаев не должно быть риска подвергнуться критике из-за выбранного цвета или длины юбки. Поэтому туалеты от-кутюр, показанные на по­диумах, выглядят на фотографиях знати „очищенными", облегченны­ми, упрощенными, почти неузнаваемыми.

Кроме того, Валентино, благодаря своим изысканным манерам, сти­лю жизни и личному престижу, воспринимается как „свой", как тоже „коронованный" персонаж, равный по рангу, отношения с которым становятся не просто профессиональными, а переходят в дружбу и вза­имное уважение» (с. 256-257).

Последним примером была принцесса Швеции Мадлен, для кото­рой Валентино создал подвенечное платье со шлейфом длиной четыре метра. Валентино и его партнер Джамметти были среди 500 пригла­шенных на королевскую свадьбу и чувствовали себя абсолютно на сво­ем месте среди коронованной знати Европы.

В одном интервью 1960-х годов принцесса Марелла Аньелли так го­ворила о стиле своего друга — кутюрье Валентино: «Бывают два типа дизайнеров: те, которые рисуют платье, как будто это предмет искус­ства, и те, которые, как Валентино, создают модели, думая о женщине и стараясь сделать ее как можно более красивой» (с. 229).

В 1990-х годах Валентино познакомился с принцессой Болгарии Розарио, которая с тех пор стала его воплощением идеальной женщины: преподаватель истории искусств, высокоаристократического проис­хождения, мать троих детей; осанка естественная, современная, ари­стократическая. «Своей сдержанностью и умеренными жестами она царит над шумными телевизионными дивами и неподвижными из-за пластических операций аристократками».

Второй идеал Валентино: «Королева Елизавета, уникальная и един­ственная» (с. 258).

По словам художника Куирино Конте, «Валентино никогда не был новатором: он консерватор в самом конструктивном смысле этого слова: величайший декоратор и неисчерпаемый источник красоты. Он жи­вет не тем, что экспериментирует, а тем, что может быть усовершен­ствовано. Его можно сравнить с Бернини» (с. 48).

Журналистка Джузи Ферре рассказывает в книге о том, почему Ва­лентино с 1989 года стал показывать свои коллекции в Париже: «Ва­лентино был свидетелем мифической эпохи, ателье принцесс, коро­лев, в то время как в Милане была индустрия (прет-а-порте). Показы коллекций Валентино в Париже ознаменовали конец римской высо­кой моды» (с. 75).

Почему Валентино называют «последним императором моды»?

В 2007 году Валентино отмечает 45-летие деятельности грандиозной выставкой, показом и трехдневными (с 6 по 8 июля) празднования­ми, заснятыми в фильме Тирнауэра, а 4 сентября объявляет об уходе с модных подмостков. Свою последнюю коллекцию от-кутюр он по­казал в Париже 23 января 2008 года, завершив карьеру кутюрье под долгие и бурные аплодисменты избранной публики, которая привет­ствовала его стоя.

Валентино покинул сцену в момент своего наивысшего триумфа, от­меченного самыми грандиозными и дорогостоящими (речь идет о сум­ме свыше 20 миллионов долларов) празднествами. В своем коммюнике в сентябре 2007 года Валентино заявил: «Это оптимальный момент, что­бы распрощаться с миром моды. Мне нравится фраза англичан: „Луч­ше уходить с праздника, когда еще полно народу". Мне посчастливи­лось, потому что удалось превратить мою юношескую страсть в работу, которая принесла мне столько радости и успеха, и потому что удалось остаться верным моему стилю, несмотря на большие изменения, про­изошедшие в моде» (с. 153).

«Валентино завершил великую и грандиозную эпоху от-кутюр, и на­чиная с этого момента модой будут управлять цифры, бизнес, финан­совые стратегии. Потеряют свое значение вдохновение, способность претворить в форму желания покупателей всего мира, привлекатель­ность личности самого дизайнера.

Уход Валентино со сцены завершает период, начавшийся более де­сяти лет назад убийством Джанни Версаче. После него мы потеря­ли других основоположников итальянского прет-а-порте, таких как Лючано Сопрани и Никола Труссарди. Незадолго до празднования 45-летия дома Валентино неожиданно скончался Джанфранко Ферре, итальянец, которому удалось возродить один из высших примеров французского от-кутюр — дом Christian Dior. В 2008 году скончался другой легендарный творец, Ив Сен-Лоран» (с. 154).

Сектор моды подвергся коренным изменениям, и было ясно, что все уже по-новому, что исключительно счастливый период завершен.

Изменения, которые произошли с самим домом Valentino за послед­ние годы, точно отражают общую картину производства и рынка моды: необходимость выпускать не менее четырех коллекций в год и уделять большую долю продукции аксессуарам. «Все это требует большой рабо­ты, а Валентино точно не был трудоголиком. Кроме того, он был занят игрой собственного персонажа: собственный корабль, замок во Франции, каникулы в Гштааде, тысячи поездок, путешествий по всему миру. Все это отрывало его от работы на многие недели в году. Он не из тех, кто бывает на работе с семи утра и до девяти вечера»,—рассказывает в книге Маттео Мардзотто (с. 120), бывший в течение около пяти лет генераль­ным директором и президентом бренда, после того как в 2002 году дом Валентино, находясь на грани банкротства, был продан группе Marzotto, вложившей в него сразу свыше 230 миллионов евро, благодаря чему с 2004 года дело опять начало приносить прибыль.

Итак, в течение одного десятилетия изменился мир моды. «Самое главное, что изменился рынок моды, — продолжает Маттео Мардзот­то. — Ведущий рынок — это уже не Запад, то есть Европа и Америка, где примерно 400 миллионов людей желают роскоши, а Восток. За эти десять лет люксовый рынок превратился в конкретную экономическую категорию и создал потенциальное число потребителей по крайней мере в полтора миллиарда людей. .Россия стала одним из основных покупателей. Китай — сначала побережье, а затем постепенно и конти­нентальная часть — стал местом крупных сделок. Япония опять пред­ставляет солидный рынок предметов роскоши. Сектор люкса очень вырос и в Америке за последние десять лет. Сегодня открытие бутика в Париже имеет совсем другой смысл, нежели раньше, потому что он служит для привлечения внимания новых рынков. Значение моды не приуменьшилось: она просто меньше зависит от Старого света и очень сильно зависит от этих новых рынков. Уже нет больше дам, одетых с ног до головы в одну и ту же марку, а это сознательные и осведомлен­ные потребительницы, прекрасно знакомые с тенденциями. В 1980-х годах дома моды были главным образом небольшими, с ограниченной дистрибуцией, в то время как в 2000-х, благодаря французам, начал­ся процесс агрегации марок, контроля за дистрибуцией, открывания крупных фирменных магазинов, массивных капиталовложений. Я не думаю, что мода стала менее интересной, она просто стала глобаль­ной. Эпицентр переместился: на улицах люкса — таких всего около пятнадцати в мире — зарабатывают мало с точки зрения экономиче­ской, но много с точки зрения имиджа, что способствует дистрибуции в других странах. Но сейчас опять все изменяется. Что мы имеем в виду, когда речь идет о люксе: категорию экономики, то есть марки, котиру­емые на бирже, или продукцию в истинном смысле люксовую? Насто­ящий люкс — это эксклюзивный предмет, редкий, персонализирован­ный, продаваемый в очень немногих местах в мире, или это продукт фирмы, зарабатывающей миллиарды благодаря чрезвычайно широкой дистрибуции? Это вопросы сложные и требующие внимательного ос­мысления, которые крупные глобальные бренды не должны игнори­ровать и должны учитывать в будущем. Я понимаю, что надо расти, но считаю также, что необходимо сохранять эксклюзивность бренда», — заключает Маттео Мардзотто (с. 125, 126).

Что же представлял из себя мир дома Валентино?

Адриана Мулассано, авторитетная журналистка моды прошлых лет, рассказывает: «Валентино, человек исключительно приятный, всегда чувствовал себя непринужденно в высшем обществе. У него работали женщины-красавицы, знатные и с важными международными связя­ми. Благодаря своим домам в Риме, на Капри, в Париже у него был обычай принимать грандиозно. Он всегда хорошо говорил на фран­цузском и английском, но, главное, он всегда творил платья, любимые женщинами: элегантные, женственные, идущие к лицу. Поэтому жен­щины, игравшие важную роль в обществе, были клиентками Валентино». Знаменитые личности прошлого, такие как Джеки Кеннеди Онассис, Одри Хепберн, Лиз Тэйлор, одевались почти исключительно у Валентино на протяжении многих лет. «Платья шикарные, легко но­симые и, главное, мало „модные". Такие иконы стиля, как Джеки Кен­неди и Одри Хепберн, никогда бы не оделись как сэндвичи-рекламы фирмы, и он точно следовал их стилю, не допуская превалирования собственной марки» (с. 55).

Какое впечатление остается от стиля Валентино?

На этот вопрос отвечает журналистка Джузи Ферре: «Валентино у меня связан с грациозной одеждой, что бывает редко. Все, к чему он прикасался, было отмечено этой грациозностью. Есть что-то очень тонкое в его пропорциях и линиях. Иногда чувствовалось что-то от Боттичелли, благодаря этому ощущению легкости, которое особен­но хорошо выражалось в вечерних туалетах. Он знал точно, что жен­щинам нужно в вечернем платье».

На вопрос автора книги, что останется от Валентино спустя сто лет, Джузи Ферре отвечает: «Если смотреть сегодняшним взглядом, Вален- тино представляет тот период римской высокой моды, которого уже не существует. Когда праздновали 45-летие марки, я взяла интервью у некоторых сотрудниц ателье, отметив, что заказчиц высокой моды остается много, на что одна ответила: „Да, но они не нравятся г-ну Ва­лентино". В том смысле, что если русская — это Даша Жукова, то хо­рошо, но богатых русских он не хочет даже видеть, потому что они не­вежды, которых нужно всему учить: какой покупать бюстгальтер, как носить платье, а он этого не терпит. Это не его мир. Так что кутюрье остается верным изящным дамам, Риму 1960-х годов, грации, оптимиз­му и красоте страны, которая начинала свободно дышать. Остаются вечерние платья. в ателье Палаццо Миньятелли были показаны пла­тья из шифона с такими мелкими и легкими плиссировками, на каж­дое из которых потребовалось почти по сто метров ткани, такое платье казалось колонной.

В 1960-х и 1970-х годах он был абсолютно современным. Потом, раз­умеется, найденная форма кристаллизуется, невозможно оставаться начинателем всю жизнь. Сен-Лоран тоже вначале был революцион­ным, а потом, в 1980-х, стал почти реакционным. Валентино вступил в моду таким легким шагом и своими платьями передал желание быть молодым в те годы» (с. 82-83).

«Валентино — бренд, который смотрит в будущее»

В фильме «Валентино. Последний император» кутюрье пророчит: «После меня хоть потоп». Но на самом деле сегодняшние дизайнеры, омолодив имидж бренда, принесли ему новый успех и финансовое преуспевание. Мариа Грация и Пьерпаоло в жизни не пара, у каждо­го своя семья и дети. Живут они отнюдь не гламурно, Пьерпаоло ездит на работу из пригорода Рима на поезде. Когда они пришли в Valentino из Fendi, где они были дизайнерами аксессуаров, им поручили не толь­ко аксессуары, но и все коллекции марки. Поэтому они тщательно изучили архивы дома и постарались сохранить его изысканный дух.

Согласно Пьерпаоло Пиччоли, «сегодня совсем другой момент исто­рии. В 1960-х годах мода состояла из платьев и коммуникация стро­илась вокруг них. Сегодня границы между модой и коммуникацией стали лабильными, когда создаешь моду, одновременно нужна ком­муникация о том, что она означает; платья становятся выражением истории, которую хотим рассказать. Дизайнер — хозяин собствен­ной марки, он обладал свободой и возможностью ошибаться, которые сегодня мы себе позволить не можем. Количество выпускаемых в год коллекций невероятно возросло, и уже не остается времени покоить­ся на лаврах» (с. 129).

«Нашей задачей вначале было создавать аксессуары, которые име­ют самостоятельный смысл, а не просто дополняют коллекции Вален­тино. За последние двадцать лет центральными в моде стали аксессу­ары, от рюкзачка Prada до сумки „багет" у Fendi» (с. 134). Их женские сумки и обувь с металлическими заклепками последних коллекций марки Valentino стали иконными моделями, повсюду копируемыми, а коллекции одежды — по новому изысканными. А самое интересное, что вещи Valentino стали продавать в самых модных бутиках. Пришло новое поколение любителей марки, и по тому, как Валентино и его партнер Джанкарло Джамметти сердечно приветствуют дизайнеров по окончании показов, видно, что им результаты нравятся.

Сам Валентино стал успешно заниматься театральными костюмами.