Пруденс Блэк (Prudence Black) — делегат Австралийского исследовательского совета DECRA в отделе гендерных и культурологических исследований Сиднейского университета. К настоящему времени опубликовала ряд работ, посвященных дизайну, моде и популярной культуре, и известна как автор книги «Обувь бортпроводницы» (The Flight Attendant's Shoe, 2011).

Статья впервые опубликована в журнале Fashion Theory: The Journal of Dress, Body & Culture (2013. Vol. I7.2)

Отправляясь в полет

В тот самый момент, когда в 1930 году первая «воздушная стюардес­са» взошла на борт, все было готово к тому, чтобы проход между ряда­ми кресел в салоне самолета начал превращаться в подиум, где будут демонстрировать свое искусство имиджмейкеры¹. Привлекательные молодые женщины не только стали лицом авиакомпаний, но и сами обрели статус «иконы» национального и международного масштаба. Этот статусный образ начали ковать с самых первых дней, которые сегодня то и дело называют «золотым веком» авиации, и униформа сыграла ключевую роль в этом процессе, постепенно трансформируясь, утрачивая милитаризованные и приобретая гламурные черты. Новые транспортные средства стремительно покоряли мировое простран­ство, сплетая доселе немыслимую географическую сеть реактивных маршрутов, добираясь до экзотических пунктов назначения и предо­ставляя путешественникам возможность коротать транзитные ночи в первоклассных отелях.

Начало профессиональному поприщу стюардессы было положено примерно восемьдесят лет назад, когда Эллен Чёрч, медсестра, про­шедшая курс обучения летному мастерству, попыталась устроиться на службу в американскую авиакомпанию Boeing Air Transport (поз­же переименованную в United Airlines), будучи уверенной, что ее знаний и навыков достаточно для того, чтобы управлять самолетом. Но у руководства авиакомпании появилась другая идея, и ей предло­жили стать первой в мировой истории воздушной стюардессой. В авиа­компании рассудили, что присутствие на борту профессиональной медсестры полезно, ведь кто лучше, чем она, успокоит нервных пас­сажиров, впервые поднявшихся в воздух; а кроме того, ее пример мог вселить присутствие духа в других женщин и морально подготовить их к путешествию на самолете. Так Эллен Чёрч, девушка в зеленой накидке и костюме, фасон которого она разработала собственными силами, стала первой представительницей новой профессии, пробу­див в тысячах таких же, как она, одиноких молодых женщин жела­ние пойти «ультрасовременным» путем и, возможно, избежать более приземленного будущего, не погрязнув в рутинной работе и домаш­них хлопотах. Австралия, страна, которой еще только предстояло освоить собст­венные огромные пространства, одной из первых начала прокладывать международные авиамаршруты, возложив эту задачу на авиакомпанию Qantas, основанную в 1920 году². Униформа ее «хостес» (именно так на­зывали австралийских бортпроводниц вплоть до 1984 года) являет собой типичный пример эволюции униформы, призванной служить корпо­ративным и национальным интересам (Black 2011). Хотя на региональ­ных направлениях, отданных другим австралийским авиакомпаниям, «летающие хостес» появились еще в 1936 году, компания Qantas только в 1947-м приняла в штат девять молодых женщин, которым предстоя­ло взойти на борт новых межконтинентальных авиалайнеров Lockheed L749 Constellations. После шести недель, которые ушли на про­фессиональную подготовку и пошив униформы, «летающие хостес» приступили к работе, составив конкуренцию «летающим стюардам», начавшим обслуживать пассажиров еще в 1938 году.

Форменный костюм бортпроводницы, особенно на первых порах, красноречиво пояснял, почему эта профессия получила право на су­ществование, поскольку ее специфика ярко проявлялась во внешнем облике женщин, занятых на этом поприще. Помимо того что в ней было нечто воинственное, эта профессия — впервые в истории — предоста­вила молодым женщинам шанс на регулярной основе совершать пу­тешествия как по родной стране, так и за ее пределами. В транзитных аэропортах бортпроводницы могли без труда узнать и приветствовать своих коллег, а заодно оценить отличительные детали, делавшие не­повторимой униформу каждой авиакомпании, такие как аппликация с легко узнаваемым логотипом TWA на униформе Trans World Airlines в 1940-е и 1950-е годы, нитка жемчуга, дополнявшая униформу Air France в 1950-х, а много лет спустя — принт с изображением кенгуру на униформе Qantas. Таким образом, униформа отчетливо несла на себе печать социальной и культурной нагрузки. Насколько вожделенной была эта профессия, ярко демонстрирует эпизод из фильма «Поймай меня, если сможешь» (Spielberg 2002), воссоздающий атмосферу исте­рического ажиотажа, возникшего, когда некая авиакомпания якобы объявила конкурс для девушек, желающих попробовать себя в роли стюардессы; и именно одетая в униформу бортпроводница была клю­чевой фигурой в рекламе путешествий и авиаперелетов на протяже­нии 1950-х и 1960-х годов.

Дисциплина внешнего облика

И развитие авиации как таковой, и появление летной униформы свя­заны с двумя мировыми войнами, в которые большей частью были во­влечены европейские страны. В исторической перспективе униформа в основном исполняет роль средства, наглядно демонстрирующего, ка­кое место занимает человеческое тело по отношению к военной маши­не. Точно так же униформа бортпроводника указывает на то, что этот человек прочно связан с аэрофлотом. Использование любой унифор­мы — это технология, которая загоняет тело в определенные рамки и делает его носителем кода, так что одетый в нее человек превраща­ется в некую структурную единицу, принадлежащую коллективному целому. Однако предметом нашего исследования является не военный мундир, а гражданская униформа, которую носили в XX и продолжают носить в XXI веке³. Униформа, которую женщины-бортпроводники на­дели еще в 1930-е годы, — это инструмент, призванный подчеркнуть их принадлежность команде и дисциплинирующий тело как физически, так и эстетически. Будучи своего рода знаком отличия, указывающим на принадлежность команде, любая униформа также подразумевает подчинение установленным правилам поведения; поэтому внешний об­лик бортпроводника является еще и наглядным воплощением опреде­ленного поведенческого кода. На заре авиации профессиональная ин­струкция для «летающих хостес», помимо прочего, предписывала «[не] есть мороженого, когда на вас надета униформа» (McRobbie 1992: 13). Именно таким образом «дисциплина униформы обретает внешнюю власть над телом» (Leonhard Purdy 2004: 88). Но несмотря на то что из­начально появление униформы было обусловлено военными нужда­ми, она смогла найти и занять свое место и в ином, более культурном контексте. Униформа — это еще и эстетический манифест.

И хотя униформа всегда воплощает в себе идею единообразия и стан­дартизации, она также обладает потенциалом, который позволяет ей сказать свое слово в моде. Об этом рассуждает Элизабет Уилсон:

«Может показаться, что униформа — это противоположность моды, скорее призванная упрятать подальше индивидуальность человека, не­жели ее подчеркнуть, — за исключением военного мундира, который традиционно воспринимался как атрибут, подчеркивающий муже­ственность и добавляющий мужчине блеска» (Wilson 2003: 36).

Единообразие, присущее униформе бортпроводниц, постоянно де­лало уступки в пользу капризов моды. В свою очередь, Уилсон при­водит в качестве примера подобной ситуации форменную одежду WAVES (женских подразделений американских военно-морских сил) времен Второй мировой войны: ее фасон разрабатывали в соответст­вии с требованиями современной моды, надеясь за счет этого привлечь как можно больше потенциальных рекрутов (Ibid.). Сегодня унифор­ма бортпроводников многих авиакомпаний в самых разных странах по всему миру все еще напоминает о том, с чего начиналась граждан­ская авиация, поскольку в стилистическом плане является продолже­нием заимствованного у армии форменного костюма конца 1940-х го­дов. Она привносит флер историзма в настоящее время, ведь сегодня, вынужденные существовать в мире бюджетных авиаперелетов, мы все острее ощущаем ностальгию по «золотым денькам» авиации. Эпоха модернизма породила образ «прекрасного нового мира»; и хотя за­дачу постоянно в него возвращаться взял на себя постмодернизм, мы не должны забывать, что именно модернизм научил нас «наслаждать­ся мобильностью», которая характерна в первую очередь для авиапе­релетов и прочно ассоциируется с образом бортпроводника, и, что не менее важно, подарил нам возможность «процветать за счет посто­янного обновления», что и составляет саму основу современной моды (Berman 1988: 96). «Летающая хостес» стала образцовым представите­лем этого мира путешественников, а ее облаченная в униформу фи­гура — зримым олицетворением той новой субъективности, которая могла появиться только у женщины-космополита, живущей в мире без границ. В своем форменном костюме она была на своем месте в самой необычной и подчас в совершенно новой для себя обстановке (в ме­стах, которые Оже охарактеризовал как «ничьи пространства», введя термин «не-места», см. Auge 1995) — в салоне самолета, в аэропортах и отелях международного класса...

(Продолжение читайте в печатной версии журнала)