Когда-то давно, четверть века назад, один мой друг (кстати, сейчас очень известный куратор современного искусства) спросил меня, как я себя чувствую, когда никто в мире не знает, где я нахожусь. Он сказал, что он просто перестает существовать сам для себя, если никто не знает, где он находится. Его модус существования напрямую связан со знанием других людей о его местонахождении. Размышляя об образовании, теперь уже я задаю себе вопрос: если никто не знает, где находится наше образование, то что подтверждает факт его существования? Ответить на него не так просто, хотя вариантов множество — технологии обучения, учительский корпус, сети учебных заведений, на которых висят вывески, дипломы, свидетельства об образовании, законы... И тут мне, конечно, скажут, что важнейший симптом наличия системы — сама образованность человека. Но разве не ее мы каждодневно ругаем: дети ничего не знают, в вуз приходят просто неучи, специалисты ужасны, не умеют работать, и т. д., и т. п. И только о некоторых почивших говорят: он был очень образованным человеком, настоящий эрудит, человек энциклопедических знаний, таких теперь нет. Так что же осталось? |